«Транстиберим» означает «через Тибр». Так называли Трастевере в эпоху императора Августа. Тогда его официально включили в план Рима как последний, четырнадцатый район. Его территория простиралась по правому берегу реки (мы видим его слева на карте Рима, но сторону называют по течению) до склонов холма Яникул.
Еще три столетия Трастевере оставался за пределами помериума (священной границы Рима под защитой богов), что делало его «изгоем в семье». На задворках столицы, за рекой, селились сначала этруски и крестьяне из пригородов, а позже ремесленники и купцы.
Чужеземцы приносили в квартал профессии, которыми владели: кожевенное дело, изготовление посуды. Здесь работали краснодеревщики и резчики слоновой кости. Многочисленные грузчики складов вдоль Тибра и рабочие кирпичных фабрик у склонов Ватикана, речные мельники – все они были людьми из разных уголков империи. Трастевере гостеприимно принимал всех, и вскоре бедный район трущоб обогатился по-своему: разнообразными народными традициями и религиями.
Здесь одними из первых распространились христианские и еврейские общины.
Веками Трастевере был одновременно частью Рима и обособленным миром.
Жители квартала называли себя «ноантри» (noantri – noi a differenza degli altri), «не такие, как все». Так они подчеркивали свое отличие от других римлян.
Трастеверинцы даже изобрели соответствующий праздник – Festa dei Noantri.
Он проходит ежегодно в июле и очень любим местными жителями, которые почитают свою покровительницу.
В 1535 году после сильного шторма рыбаки обнаружили выброшенную на берег Тибра фигуру Девы Марии, вырезанную из кедра. Римляне назвали ее Мадонна Фьюмарола («речная») и отдали на сохранение монахам. Статую забирают во время праздника из церкви Св. Агаты и торжественно проносят с процессией по району. Это момент единства и ликования всех трастеверинцев.
Со временем это желание выделиться на фоне других стало признаком «истинного римлянина». В Трастевере не селились кардиналы, здесь жил простой люд.
В сердце района есть любопытный музей, который так и называется – Museo di Roma in Trastevere. В нем показаны сцены из жизни горожан, вдохновленные гравюрами Бартоломео Пинелли XIX века. Как в театре, каждая комната иллюстрирует один из моментов римского быта: аптека, ломбард, молитва у образа Мадонны, разгрузка телеги с винными бочками.
В траттории собрались все характерные персонажи: толстяк-хозяин, миловидная официантка, пьяница, заядлые игроки в карты.
Особенно колоритна сцена народного танца сальтарелло под гитару и бубен. В нем трастеверинцы признавались в любви. Движения выражали то страсть, то ревность, то радость и надежду. Заканчивался он непременно поклоном юноши и улыбкой красавицы ему в награду.
Если одним из главных уважаемых качеств римлянина считается чувство юмора, то в Трастевере оно возведено в степень. Порой оно граничит с хлесткой сатирой. Но то, чего от вас ждут, – не быть обидчивым и обладать здоровой самоиронией.
Среди множества типичных ресторанов квартала есть те, которые славятся сюрпризами.
В Da Meo Patacca во время ужина разыгрывают комичные сценки – спектакль разворачивается на балконе над головой у зрителей, сидящих за столиками во дворе. Красотка позирует для любовника, который поет ей серенады под окнами и высмеивает законного супруга. А тот выскакивает в ночном колпаке с горшком в руках и отвечает сопернику колоритными ругательствами.
А в Da Cencio la Parolaccia официантам разрешено злобно подкалывать и даже обзывать посетителей: в названии заведения об этом прямо сказано («паролачча» – «ругательство»). Если вы собрались там поужинать, обижаться и принимать оскорбления близко к сердцу запрещено. Хотя все посетители за этим туда и идут – встретиться с пикантным местным фольклором.
Жизнь обитателей Трастевере крутилась вокруг реки. Прибрежная часть была рыбацкой деревней, нагромождением речных мельниц и пристанищем моряков из главного римского порта Ripa Grande.
Здесь на складах хранили товары, прибывавшие из морских портов. Поскольку течение Тибра направлено в море, а не в город, груз приходилось перегружать на маленькие баржи, которые бурлаки (pilorciatori) или быки тянули канатами в Рим.
Рипа Гранде, что понятно уже из названия (Большая пристань), был важнейшим портом Рима. На папском арсенале чинили суда, работала таможня и маяк. У моряков была даже своя церковь – S. Maria del Buon Viaggio (Девы Марии доброго пути).
Размеры комплекса превышали порт Рипетта, о котором мы говорили в главе 2. Но обоих постигла одна и та же участь – быть уничтоженными при строительстве набережных в XIX веке.
О порте Рипа Гранде напоминает лишь спуск к воде с одиноко лежащим на берегу камнем круглой формы с прорезями – жерновом речной мельницы.
Архитектор Пьетро Ломбарди, автор «риональных» фонтанов, включил в свой проект два места в Трастевере.
Фонтан на месте бывшего порта изображает штурвал с надписью Ripa и два столбика с кольцами, к которым привязывали швартовые канаты.
92. Радужные крылья
Морские следы еще встречаются в названиях Трастевере – набережная Ripa Grande, Портовая улица (via del Porto), площадь Купцов (piazza dei Mercanti).
Эти живописные уголки в стороне от туристических маршрутов когда-то были самым оживленным местом квартала. На площади Купцов заключали торговые сделки, складировали привезенные по реке товары. У дома, украшенного кадками цветов, еще сохранился низкий балкон, с которого загружали телеги.
Вместо них теперь и без того узкое пространство постоянно забито машинами. А так можно было бы пофантазировать, что мы отмотали время на пару веков назад. Достоверности картинке придают обшарпанные фасады домов, живописная атмосфера под зарослями плюща у ресторана Da Meo Patacca и средневековый дом с арками на углу.
Из-за него выглядывает ослепительно белый фасад. Среди однообразного кирпично-коричневого фона соседних строений это длинное здание выбивается из стиля, как белый павлин из компании воробьев. Его даже можно было бы по ошибке принять за дворянский особняк с изящными воротами. Но нет, это церковь.
Она посвящена святой Цецилии Римской – Чечилии, или, как ее называют в православии, Киликии. Но мне привычнее первый вариант, так что я буду использовать это имя.
Стоит заглянуть в это особенное место по нескольким причинам.
Во-первых, атмосфера: монастырский двор с тихим плеском воды в мраморном фонтане, цветущие весной розы и полное ощущение уединения и оторванности от шума большого города.
Во-вторых, удивительная история святой, которую считают покровительницей музыки. Во многих странах ее именем названы консерватории и концертные залы.
Цецилия жила в Риме в начале III века н. э. при императоре Александре Севере. Хотя, некоторые считают, что это было чуть раньше – в эпоху правления Марка Аврелия или Коммода.
Загвоздка в том, что при династии Севе́ров христианам в Риме стало жить чуть попроще. Их уже не преследовали так яростно, как в предыдущем веке, и за исключением отдельных кровавых эпизодов вспомнить особо нечего.
Видимо, Цецилии не повезло, и она оказалась участницей одного из них.
Девушка родилась в богатой семье римских патрициев, что требовало от нее покорно выйти замуж за кандидата, выбранного родителями. Им стал Валериан, юноша соответствующего статуса и вроде даже недурной внешности.
Цецилия не стала противиться браку, но в глубине души вынашивала мятежный план.
В первую брачную ночь вместо того, чтобы порадовать мужа романтичной встречей в спальне, она заявила, что собирается оставаться невинной. Ибо жених у нее уже есть, и имя ему Иисус. Неизвестно, какие убедительные доводы использовала дева, но они подействовали. Валериан не только к ним прислушался, но и сам обратился в христианство. И даже удостоился чести быть крещенным самим папой римским. Понтификов тогда уже избирали, но их деятельность была подпольной.
С Валерианом за компанию к новой религии примкнул и брат жениха Тибурций.
Как и стоило ожидать, закончилось дело плохо.
Братья Валериан и Тибурций занялись благим, но запретным делом: несмотря на знатное происхождение, они искали трупы вдоль городских дорог и предавали их земле (как в будущем «Компания доброй смерти»). Состояние семьи тоже быстро тратилось на помощь бедным.
Префект Рима Турций Алмахий ввел закон о запрете на захоронение тел христиан. Наверняка не обошлось без доноса недовольных родственников, но братьев арестовали и подвергли тесту – принести жертву языческим богам. Получив ожидаемый отказ, префект приказал пытать их, а затем казнить через отсечение головы (это считалось гуманным способом, в отличие от распятия – все-таки аристократы).
Цецилия молилась на могиле мужа и деверя, на этом и попалась стражникам префекта.
После мучительных пыток она все еще стойко отказывалась вернуться в языческую веру. Алмахий решил отправить ее вслед за мужем.
Деву приговорили к смерти, заперев в раскаленной бане собственного дома. Кстати, стоял он ровно там, где сейчас церковь в ее честь. При раскопках и правда обнаружили руины богатого дома II–III века.
На исходе трех дней мучений в горячем паре Цецилия все еще была жива.
Потерявший терпение префект перепоручил ее палачу, который должен был отсечь девушке голову, чтобы уже наверняка.
Но то ли у того дрогнула рука, то ли святые силы вмешались, но нанести смертельный удар у него не вышло – меч прошел по косой. Только измучил бедняжку. На шее остались три глубокие раны от меча. В таком виде палач бросил Цецилию умирать. Еще три дня в агонии девушка усердно молилась и призывала всех обратиться в христианство. Но потом все же умерла.
Сам папа римский, когда-то крестивший ее и мужа, перенес тело страдалицы в катакомбы Св. Каллиста (тоже понтифика родом из Трастевере), похоронив среди епископов. На месте дома Цецилии он учредил domus ecclesia – домашнюю церковь, которая стала полноценным местом культа в Средние века.