Еще один пример есть в римском пригороде Остия-Антика. Но в столице казарма в Трастевере – единственная, дожившая до наших дней.
Если так можно сказать. Тут вмешалась горькая ирония судьбы.
Пожарная часть III века н. э. была похоронена под слоем почвы и фундаментами домов до 1866 года. Вскоре после громких газетных заголовков находка забылась, и мэрия свернула финансирование исследований.
Понадобилось ровно 100 лет, чтобы археологи вспомнили о ней и принялись за реставрацию. Но было уже поздно – росписи и мозаики были безвозвратно утеряны из-за влажности и долгого запустения.
То, что полторы тысячи лет было герметично закупорено без попадания воздуха извне, римские политики умудрились по неосмотрительности уничтожить менее чем за век.
Хорошо, что их коллеги из XIX века сработали на совесть. Первые исследователи подробнейшим образом записали и зарисовали все, что обнаружили. Сначала никто из них не понял, куда попал.
Ключом к разгадке стали многочисленные надписи. На полуоблупившейся штукатурке их было больше сотни. Кривоватым почерком, не заботясь о правописании, пожарные делились со стенами своими тревогами, радостями и скукой в перерывах между вызовами.
Они прославляли императора, молились богам, жаловались на службу, зачеркивали черточки, считая часы до конца рабочей смены, и не забывали подписывать свое имя, звание и дату. Все автографы приходятся на период с 215 по 245 год н. э.
О предназначении помещения явно говорила и напольная мозаика в главном зале. На белом фоне черная мраморная россыпь изображала морских чудищ и двух тритонов. У одного в руке были трезубец и потухший факел – символ победы над пожаром. Второй держал зажженный факел и указывал в сторону морских волн – без воды пожар не потушить.
К сожалению, своими глазами мозаику мы уже не увидим – она исчезла в годы Второй мировой войны. Так что придется верить словам археологов, оставивших эти письменные свидетельства.
Они наверняка сделали большой прорыв в изучении жизни древних пожарных, оказавшись здесь.
В казарме были колодец с водой, помещения для отдыха, кладовка для съестных запасов (в больших керамических вазах хранили оливковое масло, крупы, бобы, вино), туалет (разумеется!) и даже языческий алтарь.
Больше всего римские пожарные почитали духа по имени Экскубиторий и письменно благодарили его за помощь при тушении пожаров.
Имя покровителя происходит от названия пожарной части – Excubitorium. От глагола ex cubare – «спать за пределами дома», «нести караул».
В этом и состояла служба древних пожарных.
Впервые и на постоянной основе ее учредил император Август после пожара в 6 году I века н. э. Для него тема пожаров была горячей в прямом смысле слова (помните огнеупорную стену в Монти на Форуме?).
Август с гордостью заявлял, что унаследовал город из кирпича, а оставляет город в мраморе. Для достижения цели пришлось немало постараться. Под кирпичным Римом император, видимо, имел в виду парадный центр. Жилые кварталы (Субура прежде всего) больше походили на бесформенное нагромождение деревянных хижин. Перенаселение стало заметной проблемой с началом империи, когда рост благосостояния жителей вылился в побочный эффект – беби-бум. Но границы города не росли так быстро, как демографическая кривая. Всех надо было где-то расселить.
Тогда начали строить первые многоэтажки – инсулы. Мы о них уже говорили в главе про Капитолий.
В эпоху Августа начали вводить первые ограничения на высоту, но этого было недостаточно. На бедные верхние этажи не дотягивались водные трубы, а жители готовили пищу и согревались с помощью простейших (но не всегда безопасных в использовании) жаровен. Масляные лампы в сочетании с общими деревянными стенами между домами превращали и без того высокий риск пожаров в катастрофу.
Рим постоянно выгорал дотла. Огонь моментально перекидывался с одной инсулы на другую (между ними не было пространства), превращая город в один большой горящий факел.
Август взял быка за рога. Разделил город на 14 районов и выделил на них семь пожарных бригад по 500 человек в каждой. Но уже тогда расстояния в столице были приличные. Чтобы успеть на вызов, у каждой пожарной части был дополнительный пост – экскубиториум.
Такой и нашли в Трастевере. Он обслуживал районы вдоль Тибра, а главная часть находилась, вероятно, на другом берегу. Но от нее, как и от других казарм, не осталось и следа.
В распоряжении античных пожарных было не так много инструментов – телеги для перевозки бочек с водой и пожарные ведра, веревки и лестницы, чтобы взбираться наверх, топорики и кирки для выбивания дверей. Жителей горящих домов спасали, заворачивая в пропитанные водой и уксусом одеяла.
Главной проблемой было тушение верхних этажей, куда с ведрами не набегаешься. В Риме хватало публичных фонтанов и терм, где пожарные наполняли бочки. Но как поднять воду на высоту?
Так в пожарных частях появились первые примитивные насосы (сифоны) и даже специально обученный персонал (vigiles siphonarii).
Вообще вся их работа строилась почти по военной схеме – каждой бригаде свое занятие. Но навыков все равно не хватало, поэтому чаще всего потушить пожар означало снести здание, прежде чем пламя перекинется на соседние. А если это случилось, то и их тоже. Нужно было приехать на вызов как можно быстрее, пока огонь не разгорелся.
Древнеримские пожарные совмещали работу по тушению пожаров с обязанностями полицейских.
Что логично – лучше предотвратить пожар, чем тушить его.
Они патрулировали территорию из 423 кварталов с тысячами зданий – в основном с деревянными инсулами, где проживало более миллиона римлян.
Работы было так много, что иногда рабочий график становился ненормированным.
Одна из надписей на стенах казармы – настоящий крик души:
«Я устал, пришлите кого-нибудь на замену».
Имперские бригады назывались общим словом vigiles (гвардейцы или вигилы). Они занимались очень разнообразными задачами – на первый взгляд удивительными для пожарных. Проверяли склады (vigiles horreari) и общественные туалеты (vigiles balneari), допрашивали и охраняли заключенных (vigiles quaestionarii et carcerarii).
Патруль мог заявиться на частную вечеринку в дом богатого патриция с проверкой. Приготовлены ли большие резервуары с водой на случай пожара? Выставлена ли вооруженная всем необходимым охрана из рабов по периметру дворца?
Похоже на современные проверки на наличие огнетушителя и плана эвакуации в бизнес-центрах.
Самой опасной работой считалась работа ночного патруля трущоб – milites sebaciarii.
Sebum – бычий жир, который вигилы использовали для факелов во время обходов или сопровождения важных персон. Так что пожарные подрабатывали еще и телохранителями.
Прогулки под луной в те времена вряд ли можно было назвать романтичными.
Поэт августовской эпохи Гораций с усмешкой замечал, что только безумец может разгуливать по ночному Риму без завещания.
Похоже, среди персонала казармы в Трастевере их было немало – сохранилось много надписей с упоминанием себациариев.
Так что полицейский девиз «наша служба и опасна, и трудна» был актуален и два тысячелетия назад. Тогда он звучал: Ubi dolor ibi vigiles («Там, где боль – есть вигилы»).
Сложно назвать их просто пожарными – их полномочия выходили далеко за пределы борьбы с огнем.
Несмотря на все риски, игра стоила свеч… или бычьего жира.
В пожарный полк часто набирали либертов – освобожденных рабов (вольноотпущенников). Сбросив оковы, они тут же стремились получить римское гражданство и стать полноправными членами общества. Но для этого требовалось от 26 до 30 лет службы. Не у каждого в запасе было столько времени, учитывая скромную продолжительность жизни.
Август выдавал гражданство пожарным уже через 6 лет, а позже сократил срок до 3.
Его потомок Септимий Север приравнял пожарные бригады к военным. И освобождал самых выдающихся из них от налогов в благодарность за проявленную отвагу при спасении чужих жизней, рискуя собственной.
Вигилы в долгу не оставались. В пожарной части Остии-Антики сохранился алтарь культа императора (его почитали как божество), который процветал в преданных военных кругах.
Когда попадаешь в такие места, кажется, что в них еще слышны голоса из далекого прошлого. Они делятся своими переживаниями, страхами, шутками, жалобами.
Но даже если вам не суждено будет приоткрыть эту железную дверь на via della VII Coorte, вы еще можете увидеть последнее сохранившееся воспоминание.
В музее терм Диоклетиана есть фрагмент красной стены с кривыми каракулями, сделанными торопливой рукой пожарного. Это не строгий шрифт Times New Roman, как на парадных древних памятниках Форума. А неразборчивые слова на разговорной латыни – той, которую не найдешь в учебниках по лингвистике.
95. Сказать спасибо
Трастевере прорезает насквозь прямой проспект. Засаженный платанами, с трамвайными рельсами в центре, с одинаковыми домами с рыже-желтыми фасадами. В сравнении с очарованием окрестных переулков он выглядит чересчур чопорно, как прочерченный по линейке.
Впрочем, так и было.
После того, как в 1870 году Рим стал столицей, требовалось побыстрее покончить со следами средневековой бедности. Пришедшая на смену власть как будто стремилась отмыться от раздражавшего прошлого и проложить в светлое будущее широкую и ровную дорогу.
Такими и стали новые городские магистрали, прорубленные на месте снесенных трущоб. В облике объединенной Италии появлялись проспекты и мосты, названные в честь членов королевской семьи, массивные здания министерств и выставочных комплексов. Отличный способ показать наглядно величие наступившей эпохи.
Трастевере не миновали перемены. Монархия собиралась изменить район до неузнаваемости.
Вместо столпотворения шатких домишек и старого порта (снесенного при строительстве набережных) должны были вырасти новые фабрики, многоэтаэжные здания школ и просторные казармы.