28Ломагин Н. А. Настроения защитников и населения Ленинграда. С.243.
29Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.43. Л.23.
30Там же. Л.63–63об.
31Marshal Zhukov's Greatest Battles. Edited with an Introduction and Explanatory Comments by H.E. Salisbury. Harper & Row, Publishers. New York and Evanston, 1969. P.34–35.
32ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп. 2. Д.4642. Л.3.
33Там же. Д.4405. Л.28.
34Там же. Л.29.
35Там же. 29–30.
36Там же. Д.4645. Л.4.
37Там же. Л.47.
38Там же. Д.4642. Л.6.
39Там же. Д.3777. Л.65–66.
40Там же. Ф.4000. Оп.10. Д.717. Л.5.
41ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.3821. Л.2.
42Там же. Ф.408. Оп.2. Д.50. Л.34–35.
43Там же. Ф.415. Оп.2. Д.12. Л.68.
44Там же. Ф.415. Оп.2. Д.12. Л.61.
45Там же. Д.11. Л.46; Д.12. Л.76, 105.
46Там же. Д.12. Л.19–20.
47Там же. Ф.25. Оп. 2. Д.3833. Л.6.
48Там же. Ф.415. Оп.2 Д.13. Л.17.
49Там же. Д.216. Л.59.
50Там же. Ф.1816. Оп.3. Д.229. Л.4.
51Там же. Ф.408. Оп.2. Д.39. Л.14.
52Там же. Ф.415. Оп. 2. Д. 112. Л.21.
53ЦГАИПД СПб. Оп.2. Д.4446. Л.33–34.
54Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.43. Д.2 (Переписка с военными, партийными и советскими органами, госпредприятиями и учреждениями 10 августа 1941 — 30 августа 1943). Л.55.
55ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2в. Д.6445. Л.26, 63, 109.
56ЦГАИПД СПб. Ф.24. Оп.2в. Д.6943. Л.22, 35, 48.
57Архив УФСБ ЛО. Ф21/12 Оп.2. П.н.43. Д. 2.Л.97.
58ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.4589. Л.10об.
59Там же. Д.3833. Л.8.
60Там же. Д.4448. Л.34.
61Там же. Ф.408. Оп.2. Д.83. Л.6; Д.81. Л.9.
62Там же. Д.4430. Л.13.
63Там же. Д.4436. Л.43.
64Там же. Д.4436. Л.42.
65Там же. Ф.24. Оп.2в. Д.4819. Л.43–44, д.5747. Л.12.
66Там же. Ф.25. Оп.2. Д.4466. Л.7.
67Там же. Д.4690. Лл.13–15.
68Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.19. Д.1. Л.25–28.
69Там же. Л.18.
70ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.4558. Л.6.
71Там же. Д.4640. Л.6.
72Там же. Д.4642. Л.3.
73Там же. Д.4640. Л.4.
74Там же. Д.48. Л.70–72.
75Там же. Д.139. Лл. 38–42.
76Там же. Д.4670. Л.19.
77Там же. Ф.417. Оп.3. Д.312. Л.4; Д.341. Л.25.
78Там же. Ф.25. Оп.25. Оп.2. Д.4640. Л.11.
79Там же. Д.4446. Л.34–36.
80Там же. Ф.415. Оп.2. Д.48. Л.74.
81Там же. Д.71. Л.45.
82Там же. Д.4446. Л.24–25.
83РЦХИДНИ. Ф.77. Оп.3с. Д.125. Лл.1–3.
Павлов Д. В. Ленинград в блокаде. Л.: Лениздат, 1985. С.129.
84ЦГАИПД СПб. Ф.25. Оп.2. Д.4446. Л.10–12.
85Там же. Д.4483. Л.12–13.
86Там же. Д.4446. Л.34–36.
87Там же. Ф.25. Оп.2. Д.4515. Л.14.
88Там же. Ф.415. Оп.2 Д.84. Л.7, 26–27.
89Там же. Д.112. Л.25.
90Там же. Ф.1816. Оп.4. Д.2101.Л.20.
ЦГАИПД СПб. Ф.1816. Оп.3. Д.307. Л.18–19.
91ЦГАИПД СПб. Ф.409. Оп.3. Д.1803. Л.7.
92Там же. Ф.415. Оп.2. Д.1125. Л.7.
93Там же. Ф.417. Оп.3. Д.284. Л.89.
94Там же. Ф.25. Оп.2. Д.4515. Л.7–8.
95Там же. Ф.415. Оп.2. Д.280. Л.116–116об.
96ЦГАИПД СПб. Ф.415. Оп.2. Д. 158. Л.1–3.
ЦГАИПД СПб. Ф.4. Оп.3. Д.220. Л.17.
97Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.58–61.
98Там же. Л.130–131.
99Там же. П.н.57. Д.5. Л.474.
100Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.31. Д.5. Л.25–26.
Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ В ПЕРИОД БИТВЫ ЗА ЛЕНИНГРАД
1. Постановка проблемы
Одной из наименее изученных тем в отечественной историографии является проблема политического контроля, т. е. сбора государством информации о настроениях населения, а также недопущения нежелательного пропагандистского воздействия противника в целях сохранения существующего режима.
Мнения зарубежных исследователей по этому вопросу весьма разнятся как по причине методологических расхождений в оценке сталинизма и роли государственных институтов, задействованных в осуществлении контроля, так и из-за отсутствия доступа к широкому кругу источников, что стимулирует, подчас, весьма односторонние исследования, опирающиеся на фрагментарные или однотипные материалы. Преобладающим до сих пор является представление о «тотальном» контроле органов безопасности над обществом, что является традиционным для последователей тоталитарной модели.
Помимо методологических проблем, которые еще предстоит разрешить (например, о соотнесении типа режима и характера политического контроля), существуют трудности восстановления картины функционирования различных институтов, осуществлявших политический контроль. До сих пор исследователи испытывают дефицит информации, например, о «вертикальных» и «горизонтальных» отношениях органов власти, занимавшихся контролем в центре и на местах: ГКО, НКО и Военных Советов; центральных и региональных партийных органов; политуправлений армии и флота; органов СМЕРШ и НКВД, прокуратуры, судов/трибуналов, различных общественных организаций и др.
Среди вопросов, которые требуют ответа, наиболее важными представляются следующие:
- каковы были цели контроля;
- кто являлся объектом политического контроля;
- какие события находились в центре внимания институтов контроля;
- какие организации и институты были вовлечены в процесс контроля и как осуществлялось их взаимодействие друг с другом;
- можно ли было избежать контроля в каком-либо регионе страны или слое общества;
- какова была его эффективность.
По мнению ряда западных авторов, в отличие от нацистской Германии, где успехи в социально-экономической сфере обеспечивали поддержку режима населением и привели к созданию контроля, в котором добровольно принимало участие большинство немцев, в СССР политический контроль осуществлялся «сверху» и в структурном отношении он был намного сложнее. Система контроля в СССР имела, скорее, большее значение для улучшения пропаганды и проведения профилактических мероприятий по «очищению» общества от потенциальной оппозиции, нежели для принятия важных политических решений.
Гитлеру, опиравшемуся на поддержку населения, не нужна была столь развитая система политического контроля, хотя, как известно, она в Германии существовала. Советский опыт формирования системы политического контроля существенно отличался от немецкого. Память о гражданской войне, голоде и сопротивлении в деревне, борьба с политическими противниками внутри партии и потребность в мобилизации населения для решения задач строительства нового государства в условиях стремительной модернизации экономики подталкивали Сталина к созданию полицейского государства с разветвленной структурой органов, занимающихся политическим контролем и одновременно уравновешивающих друг друга. К началу Великой Отечественной войны такая система уже существовала.
Важнейшими институтами, которые принимали участие в сборе информации, были органы государственной безопасности, партия, располагавшая несколькими отделами, осуществлявшими изучение настроений населения, газеты, редакции которых получали письма читателей и нередко составляли их обзоры, различные общественные организации (Союз воинствующих безбожников, например), политорганы армии и флота. Существовал и неформальный контроль — «сигналы трудящихся», которые обращали внимание на различные события общественной и частной жизни. Наиболее значимыми каналами получения сведений были информаторы советской тайной полиции, партинформаторы и работники отделов агитации и пропаганды, которые вели учет вопросов, задававшихся во время различных лекций и бесед, письма, которые регулярно просматривались цензурой, а также показания арестованных органами госбезопасности.
Даже полный доступ к архивным материалам спецслужб не позволит нам сделать окончательные выводы относительно оценки сопротивления и различных форм протеста в советский период. В лучшем случае, мы узнаем лишь то, что отложилось в архивах, главным образом госбезопасности, т. е., что было ими выявлено. Но это может оказаться лишь верхушкой айсберга. Невыявленные тайной полицией участники сопротивления режиму, вероятно, навсегда останутся неизвестными. Однако, признавая ограниченность источников, которые мы используем, нельзя полностью отрицать необходимость их изучения и применения.
В условиях войны целями политического контроля были нейтрализация немецкой и иной враждебной пропаганды, изучение настроений с целью обеспечения лояльности населения на фронте и в тылу, предотвращение и искоренение различных форм протеста и оппозиции, локализация «нездоровых» настроений, формирование эпической коллективной памяти о войне и блокаде. В период битвы за Ленинград это означало контроль за движением информации во всех направлениях с целью недопущения распространения негативных настроений, связанных с голодом и высокой смертностью.
Задачи политического контроля формулировались как на основании ожиданий власти относительно действий противника и поведения населения в условиях начавшейся войны1,[47] так и конкретных обстоятельств, складывавшихся на том или ином участке фронта и в тылу. В первом случае речь шла о комплексе