— Ну я же и говорю — большой рот, — нетерпеливо перебил Миша. — Я не про общее впечатление спрашиваю, меня отдельные черты интересуют. Подумай, вспомни.
Грушин послушно задумался, и чем дольше он думал, тем более унылое выражение принимало его лицо. В конце концов пришлось признать, что носик у Валерии Климовой коротковат и у основания, увы, приплюснут — правда, что башмачком! И с челюстями вопрос сложный…
— Да ты не переживай так! — засмеялся бессердечный Миша Сталлоне. — Подумаешь, эстет! Вон, Женечка у нас какая хорошенькая, просто фотомодель, но если посмотреть на график голоса…
— Спасибо, не надо. Я лучше сразу признаюсь, что в детстве мне удалили аденоиды, — пробурчала Женя. — В анкетах я об этом, правда, не пишу…
Внезапно она умолкла, осененная догадкой, и даже не сразу смогла заговорить снова:
— Мишка! Если ты облик настоящей Климовой угадал, значит, и поддельную описать можешь?
— Наконец-то хоть до кого-то дошло, кто представляет истинное сокровище в этой конторе, — проворчал Миша. — Вот если бы мы в ФБР служили… Там, я в кино видел, на каждого гражданина Штатов имеется не только дактилоскопическое, но и фоноскопическое досье. Ну а мы имеем то, что имеем, поэтому дадим некоторую волю воображению. Разумеется, я могу подробно описать этот длинноватый нос и тонкие губы, однако вы с криком ужаса кинетесь прочь. Если останавливаться на отдельных чертах, получится настоящая баба-яга. А если говорить об общем впечатлении… ищите, господа, роковую брюнетку лет сорока пяти. Ищите роковую брюнетку!
Помнится, Женя слышала такой анекдот. Муж возвращается домой, а жена ревниво заявляет:
«Тебе звонили!» — «Кто?» — «Какая-то белобрысая фифа с кривыми ногами!»
Выходит, эта неведомая супруга оказалась столь же проницательна, как и фоноскопическая экспертиза Миши Сталлоне. Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки.
А напоследок Миша огорошил еще одним открытием: вывел на экран четвертый квадрат, обозначающий климовскую речь, составил график совпадений с речью заказчицы и принялся уверять, что оба они родом, скорее всего, с Дальнего Востока. Или очень долго жили там.
— Могу спорить на что угодно: ваша роковая брюнетка окажется хабаровчанкой по происхождению, как ни старается она выдавать себя за коренную нижегородку! — резюмировал Миша.
— Забавно, — сказал Грушин, открывая перед Женей дверь своего кабинета и непривычно сухо бросая Эмме: «Кофе!» — Это что же получается? Нас наняли только затем, чтобы ты спасла Климова?
— А что, неплохо, — улыбнулась Женя. — Может быть, его ангел-хранитель был в отпуске и на время поручил мне свои функции.
Вошла Эмма. Швырнула на стол две чашки и удалилась, на прощанье смерив Грушина убийственным взором.
— Что такое? — изумилась Женя. — Чем ты ее прогневил?!
— А, сказал пару ласковых! — отмахнулся Грушин. — Помнишь, я спрашивал тебя насчет одной пропавшей бумаги? Нашел ее сегодня совершенно случайно в мусорной корзинке. Сам не выбрасывал. Кто еще мог, кроме Эммы? А ведь сто раз говорено: даже если что-то на полу в моем кабинете валяется, все равно не выбрасывай!
— А какая бумага? Что-то важное?
— Ничего особенного, конечно, — не без смущения признался Грушин. — Показания того бомжа, который видел убийцу Неборсина. Они нам, собственно, без надобности, дело в принципе.
— А, в принципе… — протянула Женя, даже не пытаясь скрыть ехидства, и тут же получила за эту вольность:
— Да, представь себе, в каждой работе существуют свои принципы! И если бы ты об этом помнила, то сразу взяла бы у Балтимора кровь на анализ!
— Ты представляешь, что говоришь? — Женя даже отшатнулась. — Брать у коня кровь! Да еще у такого буйного!
— Медсестру попросила бы, если такая трусиха, — не унимался Грушин.
— Я просила, — угрюмо призналась Женя. — Да она еще больше меня трусиха. Сказала, что только для людей медсестра, а с конями работает ветеринар. Но его рабочий день тогда уже закончился.
— А утром? — не мог успокоиться Грушин. — Тебе это, конечно, в голову не пришло, но вдруг, допусти такую мысль, Балтимору был впрыснут какой-то наркотик?
— Кем? — всплеснула руками Женя. — И зачем? Климова прикончить? Но почему? Чтобы захватить принадлежащий ему магазин «Дубленки, кожа, меха»? А где гарантия, что Балтимор его до смерти забьет?
Впрочем, тут же она сбавила тон:
— Ну, вообще-то, если хочешь знать, я утром приходила в манеж к ветеринару. Они там и сами умные оказались, все уже сделали. Кровь как кровь, даже адреналин в норме — все-таки ночь прошла. Если и было что-то, к утру ни следа не осталось. Да я все равно убеждена: это случайность, несчастная случайность!
— «В природе все одно с другим связано, и нет в ней ничего случайного. И если выйдет случайное явление — ищи в нем руку человека», — процитировал Грушин. — Михаил Пришвин сказал. Ты, может, такого имени и слыхом не слыхала, а я его книжки читал. Так вот — мы с Пришвиным в факте случайности не убеждены.
— Это насчет щеколды — про руку человека, да? — фыркнула Женя. — Но она вполне могла сама соскочить, такое уже бывало!
— Хорошо, — покладисто кивнул Грушин. — Как скажешь! Щеколда упала сама. Случайно. Причем в тот момент, когда случайно взбесился конь. Уже две случайности. А вот и третья: в деннике в это время оказался человек. Четвертую называть или сама догадаешься?
Женя медленно кивнула. Нечего гадать! Четвертая случайность в том, что именно Климова касался тот телефонный звонок.
— Знаешь, что меня больше всего настораживает? Этот звонок. Вернее, деньги. Сколько угодно найдется желающих деньги получить, но просто так отдать… ради чужого человека… Эта женщина знала или предполагала, что Климову будет грозить опасность, и хотела нанять для него охранника.
— Ну, из меня охранник… — смущенно хихикнула Женя.
— Она же не знала, что в манеж пойдешь ты. Небось думала, частный детектив — это крутой мэн с пудовыми кулаками.
Женя невольно улыбнулась: общепринятое заблуждение! Когда Грушин позвал ее работать в «Агату Кристи», она сначала даже перепугалась: какой из нее частный детектив?! Несколько приемов карате-до, неплохая стрельба — вот и все. Правда, теперь, можно сказать, умеет верхом ездить.
Вот именно: можно сказать. А можно и не говорить…
— И все-таки наша заказчица своего добилась! Именно ты спасла Климова! — не без удивления признал Грушин. — И мы снова возвращаемся к исходной точке: предполагалась опасность! Именно поэтому я и говорю: случайностей в этом деле нет. Так что, моя дорогая, придется все-таки искать роковую брюнетку.
Женя взглянула на него не без интереса:
— А придется — кому? Нам с тобой, что ли?
— Ну, у меня и так дел выше крыши, — отмахнулся Грушин. — А вот ты пока простаиваешь — ты и поработай. Но без чуткого руководства я тебя не оставлю. Кстати… говоришь, Климов был тебе благодарен? А как он это выражал?
Женя передернула плечами:
— Да уж и не помню, что он там стонал. Ему было больно, какие тут благодарности. Да и зачем они мне? Жив — и слава богу.
— Тогда прими первый руководящий совет: никогда не лишай человека возможности выразить свою благодарность! Заодно и сама удовольствие получишь.
Письмо четвертое
Дорогой Эдмунд!
Я, конечно, поступила с тобой жестоко. Но мне настолько тягостно было воспоминание о тех днях, когда я искренне помышляла о смерти, когда убеждала себя не поддаваться этим своим ужасным мыслям, а они донимали и донимали меня… Я хочу объяснить, почему я написала эту пьесу и почему даже думать не хочу о ее публикации, а тем более — постановке. Готов ли ты меня выслушать?
Оказаться ангелом-хранителем было приятно. И благодарность принимать — тоже. Грушин опять оказался прав!
Женя сидела в уголке дивана в тесной, но замечательно уютной климовской квартире и наслаждалась ощущением всеобщей любви к себе. Сегодня в этом доме ее любили все: дети, которые чмокнули Женю в обе щеки и с собакой (в знак любви лизнувшей в нос) убежали во двор; мать Валерии, которая испекла в честь гостьи грандиозный пирог и теперь накрывала на стол; сама Валерия, помогавшая ей; и даже огромный бело-рыжий кот любил Женю и выражал это заливистым мурлыканьем!
Вошла Валерия, взяла из серванта салфетки, улыбнулась:
— Шесть секунд. Последние штрихи — и все. Вам не скучно, Женечка? Чем бы вас развлечь?
— Ничуть не скучно, — вежливо возразила Женя. — А если хотите развлечь, покажите какие-нибудь фотографии. Настоящие, если есть, не на дисках и на флешках. Обожаю старые альбомы смотреть!
Расчет бы прост: Климов уехал с Дальнего Востока больше десяти лет назад. В то время обычные фотографии были еще весьма популярны. И если загадочная брюнетка и впрямь принадлежит к числу его давних знакомых, она вполне может обнаружиться на тех фотографиях.
— Пожалуйста, — после некоторой заминки откликнулась Валерия. — Только фотографий у нас не очень много. Так, случайные снимки.
Она достала из того же серванта небольшой альбомчик в потертом плюшевом переплете и ушла.
— Как здорово вы это придумали, — пробормотал Климов, начиная перелистывать альбом. — Я тоже люблю старые снимки, только в последнее время совершенно о них забыл. Неужели их так мало осталось? Вроде бы два альбома было?… О, это я! Нет, Лерка. Или Сашка? А может быть, Костик? — озадаченно бормотал он, разглядывая фотографию голого младенца, лежащего на пузе, сосредоточенно уставившись в аппарат.
Женя, увы, ничего не могла ему подсказать, но тут их позвали к столу, и идентификация младенца стала общим делом. Оказалось, что это все-таки Лера, Валерия — в возрасте двух месяцев.
— Только головку начала держать, — педантично сообщила климовская теща, которая работала сестрой-хозяйкой в областной больнице и отличалась превеликой аккуратностью.
За столом Женя так и этак пыталась перевести разговор на дальневосточное прошлое, однако за десяток лет жизни в России (так коренные дальневосточники называют все, что западнее Урала) прежние впечатления основательно подернулись пылью забвения. К тому же хозяева не скрывали своего интереса к гостье. Для начала Женя сообщила, что работает в рекламном агентстве, а потом торопливо уплыла из чуждой темы, перейдя к своим воздушным приключениям. Об этом она могла говорить часами, вот и говорила, а сама думала, показалось ей или на лице Валерии в самом деле мелькнула некая тень при упоминании старых фотографий? И сейчас именно Валерия всячески отводила разговор от дальневосточного прошлого? Возможно, конечно, это бессознательная ревность к женщине, внезапно завладевшей вниманием мужа? Чтобы укрепить свою репутацию, Женя принялась рассказывать о Льве, отчаянно привирая в интересах дела. Разумеется, они давно и счастливо женаты. Лев прост