Немного помедлив, начальник Особого отдела ВЧК сказал:
– Ну, теперь уже поздно о чём-то жалеть и спрашивать. Главное, Владимир Иванович, что вы живы и здоровы. Теперь о деле. Для начала – хотелось бы сделать несколько замечаний. Всё-таки, если вам приказано пользоваться шифрокнигой, следует читать её внимательнее. «Корабль воздуха» – это дирижабль. Хорошо, что мы поняли, что у англичан не могло быть сто дирижаблей, и пришли к выводу, что это всё-таки самолёты. Далее – «хлор» запустили открытым текстом, а не попытались зашифровать. Ведь это не сложно – перейти на шифрование букв, а не слов. И куда годится записывать данные объекта разработки!
Кедров ещё минут десять выговаривал мне, но потом улыбнулся:
– Шифровальщик, пока ваши тексты разбирал, на мат изошёл. А ваши «Провозы для говорил» – это нечто невообразимое, расшифровывали всем отделом, пока не догадались, что телефонный провод. Но в целом – вами очень довольны. И у нас, в ВЧК, и в Наркомате по военным и морским делам. Свою задачу вы выполнили и даже, если можно так сказать, перевыполнили. Вы хоть поняли, в чём она заключалась?
– Поссорить англичан и белых.
– Совершенно правильно, – кивнул Кедров.
– Но эта задача – тактическая, а стратегическая?
– Вероятно, дать понять всему белому движению, что рассчитывать на помощь союзников им не стоит. Что при возникновении выгоды Европа предаст своих прежних союзников, позабудет о клятвах и общих духовных ценностях и станет дружить с Советской Россией.
– Именно так, – согласился мой начальник. – Можно ещё добавить, что после нескольких выступлений армии Миллера против англичан, множества неоправданных жертв, у союзников теперь нет иллюзий в верности белых. Сторонники вмешательства во внутренние дела России в парламенте имели неприятности, а наш главный недоброжелатель – военный министр Черчилль даже подал в отставку. Британия приняла решение о полной эвакуации своих войск с территории России. На сегодняшний день на всей территории нашей страны англичан практически нет. И военные поставки белым сведены на нет.
Значит, я всё-таки слегка подтолкнул историю. Что же дальше? Победа РККА на всех фронтах? Или раньше времени отменят продразвёрстку и введут НЭП?
А Михаил Сергеевич между тем продолжал просвещать меня по итогам моей командировки.
– А ещё ваша миссия – это задел на будущее. Настанет мир, России придётся налаживать дипломатические отношения, восстанавливать экономику, для чего понадобится привлекать иностранных специалистов, средства. Вы дали им интересные, очень выгодные предложения, они примутся их осмысливать. Разумеется, для этого им понадобится время, а нам пока тоже не до народного хозяйства – нам бы с гражданской войной покончить. Так что вы сыграли огромную роль.
– Именно я? – спросил я, решив уточнить.
– Разумеется, не только, – усмехнулся Кедров. – Владимир Иванович, неужели вы действительно считали, что вы такой единственный и неповторимый?
– Конечно, нет, – покачал я головой. – Это как про яйца в корзинке. Думаю, эти идеи, предложения о сотрудничестве англичане, американцы и прочие получали из разных источников.
– Вот видите, вы всё прекрасно понимаете, – развёл Кедров руками. – Источников и должно быть много, чтобы империалисты клюнули хотя бы на один из них. Капля камень точит, а если таких капель много? Это же классика!
Я промолчал. Ну а что тут скажешь? Впрочем, Кедров не сообщил мне ничего такого, чего бы я и сам не понял или не начал догадываться. Непонятно лишь – почему обо мне вдруг вспомнили, и резко вытащили из Вологды? Неужели ради того, чтобы поговорить о моём предыдущем задании? Ну не поверю!
Словно бы подслушав мои мысли, Михаил Сергеевич сказал:
– Теперь самое главное. Товарищ Аксёнов, ваша северная эпопея не закончена. Владимир Иванович, вам придётся снова вернуться в Архангельск.
Видимо, у меня был такой растерянный вид, что начальник Особого отдела позволил себе улыбнуться.
– В своём последнем донесении вы упомянули вашего директора библиотеки, некого Платона Ильича Зуева, которого подозревали в связи с английской разведкой.
– Уже не подозреваю, а уверен в этом на сто процентов, – перебил я начальника. – Своё последнее задание – выйти на английскую контрразведку, связаться с командованием британцев – я провёл именно через него.
– Что же, это прекрасно, если ваши подозрения подтвердились, – хмыкнул Кедров. – В вашем донесении упоминался последний начальник Архангельской жандармерии, полковник… забыл фамилию.
– Фагоринский Егор Матвеевич, – подсказал я.
– Да, спасибо, Фагоринский, – поблагодарил Кедров. – Полковник Фагоринский не эмигрировал, не арестован и не расстрелян. Он теперь проживает в Крыму, в Ялте, а там, сами понимаете, белые. Но некоторыми путями удалось узнать, что ещё в пятнадцатом году Архангельская жандармерия заподозрила вашего библиотекаря в шпионаже. Пытались выяснить – в пользу какой страны, пошли по тому же пути, что и вы, то есть сопоставили назначение Зуева и связи его покровителей с английскими банками, начали расследование. Как вы думаете, чем всё закончилось?
– Отставкой полковника Фагоринского и категорическим приказом не трогать библиотекаря.
– Именно так, – кивнул начальник. – У Зуева нашлись очень влиятельные покровители, способные снять ради него целого полковника жандармерии, что тоже весьма подозрительно. В сущности, даже отставка Фагоринского – косвенное доказательство того, что Зуев – английский разведчик. Перед отъездом полковник поделился своими соображениями с военной контрразведкой, но у тех не хватало ни людей, ни материальных средств.
Это я помнил из лекций полковника Генерального штаба товарища Сагадеева. В Архангельске русскую контрразведку представлял… один человек, чьё время целиком уходило на отработку немцев. Где уж было ещё и союзниками по Антанте заниматься. Да и не патриотично это. М-да, всегда одно и то же. Нет денег. Нет людей.
– Директор библиотеки пока в Архангельске, но, скорее всего, в ближайшее время покинет город и вернётся в Англию. Ваша задача – в самые сжатые сроки выявить связи библиотекаря в Москве и Петрограде.
– То есть вскрыть английскую агентурную сеть? – вздохнул я.
– Совершенно верно. И первый шаг к этому – возвращение в Архангельск. Далее – вы выходите на библиотекаря, получаете от него адреса и фамилии агентуры. Каким способом – решать уже вам.
Возвращаться в Архангельск я не желал. А кто захочет возвращаться туда, где тебя держали в тюрьме? Как мне легализовываться, как через линию фронта переходить? К тому же там теперь голод похлеще, чем у нас в восемнадцатом. Нет, не хочу! Интересно, а как бы Особый отдел выкручивался, если бы товарищ Аксёнов сгинул бесследно, или загнулся от тифа? Ладно, не загнулся, а сидел бы сейчас на Мудьюге да ждал освобождения?
– А не проще дать задание подполью, чтобы они схватили Зуева и попридержали его до освобождения города? Спрятать в каком-нибудь доме, и пусть сидит, – попытался увильнуть я.
– И сколько он там просидит? Месяц, два месяца, полгода? – поинтересовался Кедров, пристально посмотрев мне в глаза. – Наступление запланировано лишь на январь. Как оно пройдёт, в какие сроки, сказать трудно. А если Зуев просто не доживёт? И будет ли у подполья возможность его держать?
– А если они сами начнут «колоть» английского шпиона, а сведения передавать через «Таймыр»?
– Через Таймыр? – не понял Михаил Сергеевич.
– Ледокол «Таймыр», – пояснил я. – Там мощная радиостанция, и существует подпольная организация. Как мне известно, матросы передают по радио сведения о дислокации судов, о перемещении войск.
– Интересно, – в раздумчивости протянул Кедров. – Из Архангельска передают сведения, а Особый отдел ВЧК об этом не знает?
Ой-ой-ой! А ведь похоже, что я вляпался в «большую политику». Кому ледокол может передавать сведения? Либо Особому отделу, либо военным. Мы отпадаем, значит?.. Вот-вот. Это что, товарищ Троцкий решил создать армейскую разведку? У наркомвоенмора сил и средств для этого хватит. В принципе, абсолютно правильное решение, но Особый отдел про это не знает. Не получилось бы так, что сведения о ледоколе «Таймыр» затмят все мои остальные новости из вражеского логова.
– Владимир Иванович, откуда вам известно о ледоколе?
Скрывать, что сведения получены от Серафима Корсакова, я не стал. Есть, разумеется, вариант, что товарищ Троцкий обидится и на него, и на меня, но это уже не столь важно. Если «Лев революции» затеял собственные игры, стало быть, следует позаботиться о секретности. А в этом случае секреты не сохранишь, слишком много свидетелей – целая подпольная организация.
– Тогда ваше задание усложняется. Вы должны установить, кому именно подпольная организация ледокола передаёт свои разведданные.
Я только кивнул. Если Кедров принял решение, бесполезно что-то говорить и разубеждать. Значит, придётся возвращаться в Архангельск.
– Когда отправляться? – спросил я, опасаясь, что Михаил Сергеевич скажет – да вот, прямо сейчас и поедете.
– Не хочу этого скрывать, мы отправляли в Архангельск трёх человек, чтобы они отрабатывали библиотекаря. Увы, ни один не дошёл. Возможно, повлияли боевые действия. Сейчас на Северном фронте затишье, у вас больше шансов. Я сегодня отдам нужные распоряжения, но на подготовку уйдёт неделя, не меньше. А вам следует немного отдохнуть.
Неделя? Неделя для меня – целая вечность.
– Владимир Иванович, я вам выпишу ордер на нашу бронь – комнату во Втором Доме Советов, – улыбнулся Кедров. – Понимаю, что девушки там не будет, но вспомните о приятном. В моей приёмной вам выпишут временное удостоверение. Ещё… – призадумался Михаил Сергеевич, окидывая меня критическим взглядом. – После получения удостоверения сходите к коменданту, он вам выдаст новое обмундирование.
– Спасибо, – поблагодарил я, немного недоумевая – чем ему мое нынешнее обмундирование не угодило? Подумаешь, не по размеру.