Польско-российские отношения в царстве польском. Канун Первой мировой
Российская Империя накануне Первой мировой войны столкнулась с рядом экономических и политических проблем, что было результатом многолетних упущений, препятствовавших форсированной модернизации государства. Действия, предпринимаемые монархами и подчиненными им бюрократическими аппаратами, были неспособны реально ответить на жизненно важные социальные проблемы. Это отчасти было обусловлено обезличенным отношением к русскому народу. Отсутствие желания разобраться в реальных общественных потребностях способствовало углублению разрыва между правящей элитой и основной частью общества. Показательно, что стимулом, начавшим новую волну реформ, была, как и в середине девятнадцатого века, проигранная война. Потери российской армии на Дальнем Востоке вынудили царские власти принять меры для улучшения внутреннего положения.
Этим действиям препятствовало крепнущее социалистическое движение, строящее свою политическую позицию на однозначной критике царского режима. В своих воззваниях в качестве единственного пути для долговременных изменений политической системы социалисты указывали свержение царя и установление нового, справедливого социально-политического строя, при котором вся власть должна быть передана в руки рабочего класса. Единственным способом реализации этих амбициозных планов была, разумеется, пролетарская революция, окончательно разрушающая существующий на тот момент порядок. По их мнению, нельзя было доверять реформаторским декларациям властей, которые прежде так часто не были реализованы.
Российское правительство знало об угрозе, вызванной социалистической агитацией. Именно поэтому оно приняло меры для разработки ряда реформ по либерализации политической системы империи. Эволюция должна была идти в направлении постепенного расширения компетенции и состава представительских органов, представляющих общественные требования, что, в свою очередь, позволило форсировать изменения, адекватные потребностям широкой общественности и обеспечило по крайней мере формальную легитимность реформаторского направления. Для этой цели был форсирован проект создания Государственной Думы, а позднее – реформа, учреждающая земства в девяти западных губерниях.
Основной целью комплексных реформ было улучшение отношений между различными группами царских подданых, не обязательно русского происхождения и православных. Как мы знаем, аналогичные процессы также наблюдались в этот период в других европейских странах. Создание современного общества, основаного на фундаменте религиозной терпимости и свободы совести, было важной задачей для модернизирующейся России. Проблемой оказалось, однако, отсутствие последовательности и зачастую половинчатый характер изменений, который сильно отражался на общественных настроениях. В результате, как ни парадоксально, реформы, которые должны были привести к погашению этнорелигиозных конфликтов, усилили напряженность на этой почве.
В Царстве Польском первым импульсом к этнорелигиозной мобилизации русского населения был так называемый Толерантный указ от 17 апреля 1905 года. Это было связано, в первую очередь, со спецификой местной этнорелигиозной ситуации. После январского восстания местные власти стремились укрепить позиции русского элемента в Царстве и решили переформатировать свою религиозную политику. Целью изменений было приобретение значительной группы пророссийских подданых, при поддержке которых будет возможным снижение политической и социальной значимости групп, рассматриваемых в Санкт-Петербурге как особо опасные – польской шляхты и духовенства Римско-католической церкви. Выбор властей, как и в западных провинциях, пал на сельское население. Среди крестьян особую категорию представляло грекокатолическое население, составляющее, согласно официальной идеологии, часть большой русской семьи, оторванную от православного корня в результате «иезуитской интриги».
В новых условиях патриотическим долгом царского правительства было возвращение униатов в православие и к русской национальности, как это сформулировал Варшавский генерал-губернатор Иосиф Гурко. В результате в 1875 году власти решением сверху ликвидировали Грекокатолическую церковь и насильственно записали в православие 250 тысяч грекокатоликов. Значительная часть униатов, особенно в Седлецкой и Сувалкской губерниях, бойкотировала распоряжение царя и избегала принятия таинств в церквях. По разным данным, количество воспротивившихся колебалась от 80 до 120 тысяч человек. Однако эти данные не были точны, так как сопротивление по отношению к православию принимало разные формы. Иногда оно был открытым и прямым, в иных случаях скрытым.
Вне зависимости от оценок этого явления либерализация закона о вероисповедании рождала серьезные опасения. Масштаб опасности хорошо себе представляло местное православное духовенство, которое всеми средствами пыталось сдержать объявление Толерантного указа, предупреждало о трудных для прогнозирования последствиях подобных мер. Православный епископ Люблинской Евлогий в записке, представленной в Санкт-Петербурге, описывал необычайно драматичный сценарий «завоевания поляками Холмской Руси». В телеграмме обер-прокурору Святейшего Правительствующего Синода Константину Победоносцеву от 6 апреля 1905 года он предупреждал: «Решение униатского вопроса в духе неограниченной терпимости повлечет за собой потерю религиозной и национальной независимости ста тысяч русских человек».
Гражданские власти, равно как и духовные, были полностью осведомлены о возможных последствиях оглашения нового закона о религии. Министерство внутренних дел оценивало, что в результате от Православной церкви отойдут около 150 тысяч католиков, силой записанных в православие, но воспитанных в духе католического учения. Православное духовенство и православные иерархи осознавали это в полной мере. Они также имели полное представление о работе Комитета Министров над реформой закона о вероисповедании. Тем не менее, бытует уверенность, что Толерантный указ был большим сюрпризом для последователей Православной церкви в Царстве Польском, а дальнейшее развитие событий только подтвердило худшие опасения обеспокоенных судьбой прихожан священников. 2 мая 1905 владыка Евлогий отправил обер-прокурору Святейшего Синода телеграмму следующего содержания: «Гибнет православно-русское дело, тысячи православных ложью и насилием затягиваются в костелы».
Эта телеграмма была драматичным призывом к немедленному прекращению предполагаемых атак католиков, угрожающих «православно-русскому» делу в Царстве Польском. Он призвал к энергичным действиям и мобилизации пассивного – как мы можем догадаться – правительства к борьбе. И в самом деле, администрация в этот период не показывала повышенной активности, но, тем не менее, тщательно проверяла каждое донесение и в результате проведенного расследования выяснилось, что обвинения церковных властей не находят реального подтверждения. О положении православия на территории Холмщины и Подляшья докладывал Варшавский генерал-губернатор Константин Максимович в письме к К. Победоносцеву от 7 июня 1905 года: «Уже более месяца я слышу с разных сторон жалобы, в которых говорится о том, что православное население Холмщины и Подляшья страдает от насилия со стороны католиков. Ясное дело, что любая такая жалоба не остается без проверки. Расследования проводились с большой тщательностью, но большая часть информации о фактах, якобы имевших место, не только не подтвердилась, но и оказалось совершенно фальшивой».
Даже российские власти не отрицали, что реальные причины конверсионного движения были совершенно иными. Массовый отход от православия не был связан с деятельностью «латинско-польской пропаганды» или насилия со стороны католиков – эти явления были незначительными. Что, впрочем, подтверждала российская администрация. Он был результатом принудительного обращения греко-католиков в православие. Откуда в таком случае брались эти жалобы? Варшавский генерал-губернатор утверждал, что они могли быть результатом удивления и разочарования от Толерантного указа – многие местные русские не могли безучастно наблюдать, как десятки тысяч людей отходят от православия. Считается, что к 1915 году на территории Царства польского от православия отошло 200 тысяч человек.
Первые попытки по мобилизации российских элит в защиту Православной церкви в Царстве Польском закончились полным поражением холмских общин. Тревожный тон рапортов иерархов расходился с реальностью, описанной в докладах гражданских чиновников. С точки зрения русских, в Царстве Польском наиболее тревожными были первые попытки отхода государства от устоявшейся русско-православной модели, ослабление привилегированного положения православия и медленная эволюция в направлении современной, многонациональной империи. Сдержать изменения было тяжело, поскольку их одобрял сам монарх. Таким образом, кажется вполне логичным, что в необходимости изменения либерального курса, в первую очередь, следовало убедить его самого, что не было легкой задачей.
В первую очередь следовало поставить под сомнение обоснованность либерального курса и доказать, что с оглашением Толерантного указа не произошло ожидаемого снижения этнорелигиозных трений, а даже наоборот. Видна растущая неприязнь иноверцев к русским и православию. В этом ключе высказывались представители русского населения на съезде, организованном 17 мая в Холме. Выступления отдельных докладчиков призывали к солидарному сопротивлению угрозе со стороны поляков и католиков. Таким образом, согласно этой логике, новый религиозный закон и предполагаемые преследования православных вынуждали принять меры по сопротивлению.
Неподтвержденные властями случаи массого преследования православных после оглошения Толерантного указа стали главным оружием политической борьбы холмских сообществ. Эту информацию следовало донести до монарха, в обход скептически настроенной администрации, владеющей полнотой информации в Конгрессовой Польше. Самым простым казался удар по самому фундаменту новой либеральной реформы, то есть по ее декларируемому демократическому характеру. Логика была такова: «Если мы будем в состоянии убедить Николая, что сам народ противится изменениям, реализация которых на недружественных границах империи может привести к полному упадку православия, которое не может защищаться от атак «фанатичных» католиков, то намного легче будет изменить либеральный курс».