Российские власти заверили владыку Евлогия в том, что о восстановлении автономии нет и речи. Примерно в это же время, то есть под конец 1905 года различные холмские круги предприняли действия, направленные на выделение Холмской губернии из Царства Польского в форме новой губернии, административно подчиняющейся Киеву или Вильне. Эти действия вызвали очередную волну напряженности в польско-русских отношениях.
Однако стоит заметить, что дискуссия о проекте создания новой губернии, хоть и вызвала бурные эмоции в политической плосткости, не так сильно повлияла на польско-русские отношения, как вопрос массовой конверсии бывших униатов или проблема возвращения автономии Царству Польскому. Этот вопрос в значительно большей мере интересовал польское население, чем местных русских, которые не всегда понимали смысл выделения новой губернии.
Начало новой волны напряженности в польско-русских отношениях следует датировать 1909 – 1910 годами, когда решение вопроса выделения Холмской губернии входило в решающую фазу. В это время наблюдается мобилизация польских националистических кругов. В очередной раз активизировалось Товарищество Опеки над Униатами, которое направило ряд обращений к польскому обществу, собрало подписи под петициями за неотделение этих территорий, были даже организованы специальные службы в костелах. Интересно, что в отличие от предыдущего периода, на этот раз движение охватило все три части разделенного государства. Особенный размах оно приобрело в Австро-Венгрии, где во Львове и Кракове были организованы массовые антироссийские митинги, на которых протестовали против антипольской политики российских властей в царстве Польском.
Русское общество в Царстве Польском не наделяло большим значением мобилизацию русского населения в самом Царстве, концентрируясь скорее на популяризации этой проблемы в русском общественном сознании. Это должно было способствовать продвижению проекта в Государственной Думе. Вызывающая много эмоций дискуссия и заинтересованность этим вопросом знаменитых российских деятелей привели к тому, что о Холмщине начали много писать читаемые общероссийские газеты, такие как «Московскіе Вѣдомости», «Новое Врѣмя», «Рѣчь», «Свѣть» и т. д. Эти статьи, как и работы Александра Будиловича или Аркадия Логинова должны были познакомить русское общественное мнение с положением православного населения на Холмщине, кратко описать историю этих территорий, а прежде всего сжато и доступно перечислить все аргументы в пользу самостоятельной Холмской губернии.
Параллельно с выделением Холмской губернии, также негативные настроения порождал план национализации Варшавско-Венской железной дороги, окончательно принятый в 1912 году. Националистические группы ответили на него созданием «Комитета Национального Траура», организации с очень точным названием, призывающей население Царства к всеобщему трауру. В листовке Комитета, изданной в декабре 1911 года, содержатся призывы, адресованные польскому населению, к сбору средств, в том числе на борьбу с русификацией Холмщины и Подляшья.
Эти призывы не принесли ожидаемых результатов, только небольшая часть населения Царства Польского поддержала идею траура, выражаемого ношением черной одежды и избегания танцевальных мероприятий. После думского голосования, в мае 1912 года Товарищество Опеки над Униатами приостановило свою деятельность в Царстве и было перенесено в Галицию, где изменило название на Товарищество Обороны Восточных Кресов. Дополнительно 19 мая 1912 года во Львове был создан комитет «Холмского Дара», которым управляли Станислав Грабский, Ян Домбский и Евгениуш Ромер – выдающиейся польские деятели межвоенного времени.
Анализ этих событий заставляет задуматься об отсутствии вовлеченности в эти события лидирующей в то время политической силы в Царстве Польском – национал-демократов. Трудно однозначно утверждать, каковы были причины молчания Романа Дмовского и его сторонников. Скорее всего, оно было связано с их политическими рассчетами. Национал-демократы не хотели портить отношений с российскими властями, веря, что таким образом им удастся добиться больше конкретных уступок со стороны Петербурга. Российские власти немного делали для того, чтобы эти расчеты поддержать.
Шаткая царская национально-религиозная политика повлияла на позицию польских элит, особенно на сторонников пророссийского курса. Более всего этим отношениям навредила пропагандистская акция, предшествовавшая выделению Холмщины. Как известно, проект создания новой губернии был утвержден Государственной Думой в 1912 году, а новая Холмская губерния возникла только в 1913 году, при этом из Царства Польского она была только в 1915 году. С рациональной точки зрения от создания новой губернии не было никакой реальной пользы. Холмский проект повлек за собой прежде всего ухудшение польско-русских отношений.
А ведь эти отношения не были наилучшими. Память о жестком подавлении январского восстания, антикатолическая религиозная политика России, вытеснение польского языка из публичной сферы, а прежде всего госучреждений и школ – все это не способствовало польско-русскому сближению. Особенно плачевным было положение на окраинах, где польско-русские и католическо-православные отношения были особенно трудными. Это сильно влияло на отношение польского населения к русским во время Первой мировой войны и после ее окончания.
Кшиштоф ЛятавецАдминистративные учреждения в царстве польском и военные действия 1914 года
Великая война, как называли её современники, началась на Балканах, откуда распространилась по всей Европе. Противниками России прежде всего стали Австро-Венгрия и Германия. 30 июля 1914 года правительство России объявило мобилизацию. Касалась она и варшавского генерал-губернаторства. Уже через несколько дней начались регулярные военные действия, которые в основном велись на территории Царства Польского. Государственная администрация оказалась в очень сложной ситуации, но, как ни странно, была готова к участию в вооруженном конфликте.
Следы подготовки мы находим уже в 90-х годах XIX века. В 1892 году был составлен проект инструкции, регулирующей действия таможенных органов в случае мобилизации. И это неудивительно – таможенные учреждения функционировали в непосредственной близости от границы, и первыми должны были подвергнуться атаке вражеских войск. В случае войны им должно было оставить работу и отправиться в сборные пункты на территории Царства Польского в городах Кутно, Варшава, Лодзь, Радом и Люблин. В этих местах надо было сконцентрировать эвакуированные лица и их имущество.
Вопрос о деятельности по обеспечению безопасности гражданской администрации в случае вооруженного конфликта был поставлен и стал решаться еще в начале ХХ века. Для эвакуации правительства Королевства Польского в случае войны были приняты решения в 1909 году, они являлись частью мобилизационных планов Варшавского военного округа и касались всех гражданских властей. В мае 1909 года по распоряжению Варшавского генерал-губернатора были составлены списки чиновников и членов их семей, подлежащих вместе со своим имуществом отправлению в эвакуацию[1]. Списки были обширными – в каждом из администратовных гражданских учреждений, таких как губернские палаты, казенные палаты, контрольные палаты или акцизные управления, находилось несколько десятков чиновников, которых надо было отправить подальше от возможных военных действий[2].
В эвакуационной инструкции государственного имущества оно делилось на две группы и соответственно на два раздела. В первом находились вещи, подлежащие безусловной эвакуации – документы о составе должностных лиц, ликвидационные табели, финансовые дела и другие документы разных видов. Во вторую попали документы второй степени важности, например, описи дел, журналы входящих и исходящих бумаг и т. д. Но большую часть имущества составляли документы архивов административных учреждениях[3]. И такие списки обеих категорий казенных активов подготовлены были во всех государственных и судебных учреждений. Списки были утверждены одним из высших чиновников, который по соглашению с начальником сообщения и связи Варшавского Военного Округа устанавливал вес, объем, места погрузки и местности, куда надо было эвакуировать имущество. Транспортировку сопровождал особый чиновник, который имел план автомобильного транспорта и финансовые ресурсы для этой цели. Всё было продумано и учтено до мелочей.
В дополнение к составлению списков государственных активов высшие власти поручили чиновникам представить списки членов своих семей и личного имущества, предназначенного к вывозу. Каждый мог взять с собой 4, 10, или 15 пудов имущества, в зависимости от ранга и служебного положения сотрудника администрации. В 1909 году в эвакуационном списке было перечислено более 9000 чиновников. Понятно, что впоследствии это число значительно возросло из-за включения членов семей.
Подготавливая планы эвакуации, прежде всего надо было попытаться определить возможную дорогу и место пребывания. Прежде всего учитывались пожелания уезжающих, они в основном предпочитали территории российской империи (от Киева и Чернигова до Владивостока). Эвакуацию предписывалось проводить по железным дорогам: Вильнюс-Санкт-Петербург, Полоцк-Бологое, Барановичи-Москва, Ковель-Киев и т. д.
Три года спустя, в результате обострения международной обстановки на европейской политической арене МВД решило подготовить планы для повышения размеров эвакуации. В августе 1912 года Варшавский генерал-губернатор Георгий Скалон направил письма губернаторам Царства Польского, в которых приказал вновь провести инвентаризацию имущества, которое было предназначено для эвакуации вместе с должностными лицами и их семьями[4].
В течение нескольких месяцев, вновь были подготовлены списки чиновников, их семей и личного имущества, подлежащих эвакуации. Такая документация имела задачу эффективно подготовить административный аппарат и остальное население на случай войны. Тогда же был решен вопрос относительно вывоза государственного имущества и технического оборудования административных учреждений.