Во второй половине 1913 года в Генеральном штабе принято решение не удалять ресурсов и архивов судебной ипотеки от территорий военных действий. Почему? Да потому что губернаторы были заинтересованы в делах эвакуации. 30 апреля 1914 года правительство поручило им провести инвентаризацию всех активов губернии. И было приказано, чтобы особо важное ценное имущество, например, утварь православных храмов, портреты царской семьи, все секретные дела, билеты разных финансово-кредитных учрежденией, личные дела, отчеты и документы не оконченных дел – всё это оставалось внутри империи[5].
После начала военных действий гражданская администрация охваченных войной областей оказалась в очень сложной ситуации. Нужно было принимать решения, действовать. То, что продумывалось и предполагалось в мирное время, теперь, в военное, предстало в гораздо более сложном виде. Государственные органы, работающие в Калишской губернии уже 2 августа 1914 года, уехали из своих постоянных мест вглубь Царства Польского. Они были переведены в город Лодзь и Кутно. Чиновники таких учреждений, как Губернское присутствие по крестьянским делам, казенная палата, были назначены в помощь действующим в Радомской, Люблинской или Варшавской губернии. Аналогичная ситуация имела место в уездной администрации Калишской губернии[6].
Уже 30 июля все таможенное административные учреждения вместе со структурами пограничной стражи перешли на специальное эвакуационное положение. Гражданские чиновники были готовы к эвакуации. Все офицеры и нижние чины пограничной стражи попали в кавалерийские части[7].
Очень интересная обстановка сложилась в Люблинской губернии. Австро-венгерские воинские части 13 августа вошли в пределы этой территории Царства Польского. Хотя все и ожидали атаки вражеских войск, но не все чиновники, работающие в администрации Яновского уезда, успели эвакуироваться из Янова. 21 августа 1914 года наступление было особенно сильным и, спустя 2 дня, началось известное сражение при городе Краснике, после чего русская армия 25 августа отступила[8].
После этих событий люблинский губернатор Аркадий Келеповский 26 августа приказал временно прекратить работу всем административным учреждениям. Началась эвакуация чиновников и государственнного имущества по железной дороге Люблин Луков. Аналогичная ситуация сложилась и в южных частях Холмской губернии. Уездные управления в Билгорае, Замостье, Томашове и их городские магистраты ушли в направлении Холма (а дальше в Брест или Ковель)[9].
На территории келецкой и радомской губерний эвакуация наступила уже в конце августа. Поначалу это касалось всех административных учреждений Келецкой губернии. Они переехали в город Радом, а когда вражеские войска пошли в этом же направлении, всех эвакуировали на правый берег реки Вислы и далее в города Седлец и Варшаву. Все административные учреждения этих губерний прекратили свои действия. Несмотря на это, все чиновники получали свои вознаграждения, а их семьи столовые деньги.
В ситуации военной, крайне неблагоприятной, а зачастую опасной, было решено сосредоточить большинство административных структур в восточной части Королевства Польского, надеясь, что после получения стратегической инициативы сотрудники вернуться на свои прежние рабочие места.
Не везде шло всё спокойно и гладко. Во многих губерниях Царства Польского были видны признаки паники. Например, плоцкий губернатор Алексей фон Розеншильд Паулин, видя стремительное продвижение немецких войск в районе Плоцка, 18 августа 1914 оставил город и всю подчиненную ему администрацию и бежал в Варшаву. Министерство внутренних дел резко отреагировало на его незаконный отъезд – он был лишен своего поста и причислен к Министерству Внутренных Дел[10].
Также повел себя и начальник Олкушского уезда Келецкой губернии Михаил Лабудзинский. Уже в первые дни войны он оставил Олькуш и уехал в центр Царства Польского. Такое поведение возмутило келецкого губернатора Валериана Лигина, и по просьбе командира Северо-Западного Фронта генерала Якова Жилинского начальник уезда был уволен от должности с 6 августа[11].
Некоторых сотрудников из административных органов не удалось эвакуировать из зоны боевых действий. Некоторые чиновники попали в плен. Так случилось с главой города Янова, Павлом Герасимовым.
Очень нашумевшим стало дело варшавского губернатора Корфа. Он неожиданно попал в плен при осмотре деятельности уездной администрации в Ловичском и Кутновском уезде. И причиной стало слишком добросовестное выполнение своих обязанностей[12].
Нельзя не сказать и еще одном аспекте поведения государственных работников в военное время. Некоторые сотрудники МВД из губернской, уездной и городской администраций с начала войны вообще перестали выполнять свои обязанности в гражданских учреждениях. Проведение военных операций требовало создания соответствующих административных структур, поддерживающих военную администрацию, а также воинские части, например, в рекрутском деле или покупке продуктов питания или приобретения необходимых товаров[13]. От самих чиновников ожидалась большая поддержка военных сил, находившихся в походах или сраженьях.
Действующая администрация оказывалась перед лицом новых задач. Появилась потребность введения цензуры – в военном положении борьба со шпионажем приобретала важнейшее значение. Также требовалось наблюдение за путями сообщения, забота о беженцах и семьях погибших на фронте, предание земле погибших. Необходимо было заниматься депортациями в Россию граждан государств, находившихся в положении войны с российской империей, а также населения протестантского вероисповедания, проживающего в Царстве Польском[14].
В сентябре 1914 года русские войска восстановили стратегическую инициативу в юго-восточных частях Царства Польского. Это означало возвращение эвакуированных административных учреждений на прежние места работы. Уже 11 сентября начали работать все административные учреждения министерства внутренных дел в Люблинской и Хомской губерниях[15].
Русское контрнаступление привело к захвату Восточной Галиции и довольно большой части Западной Галиции. На занятых территориях создавались структуры оккупационной гражданской администрации. Для того, чтобы они эффективно функционировали, надо было направить туда опытных чиновников. Их нашли в губернской и уездной администрации Варшавского генерал-губернаторства и Киевско-Волынско-Подольского генерал-губернаторства.
Но вернемся к вопросу об эвакуации администрации, которая во многих случаях не до конца была успешно завершена. Министерство внутренних дел очень быстро анализировало все события, связанные с деятельностью администрации в Царстве Польском. Уже 15 сентября 1914 года Совет министров установил новые правила для эвакуации. Они подтверждали необходимость эвакуации всех чиновников и их семей. Кроме того, представляли четыре категории государственного имущества по их ценности. К первой категории относились вещи, подлежащие обязательной эвакуации – в основном финансового характера, секретной переписки, телеграфных шифров, неоконченных дел. Ко второй относились журналы входящих и исходящих бумаг. В третью попали вещи, которые следовало уничтожить. Последнюю категорию составляло имущество, которое можно было оставить на месте[16].
Почему существовал такой план? Центральные власти хорошо понимали, какие трудности представляла собой транспортировка и людей, и имущества, и считались с этими трудностями, а они были связаны прежде всего с отсутствием транспортных средств.
Надо несколько слов сказать о деятельности административных учреждений Царства Польского по делу депортации разного рода населения из территорий военных действий. Местные административные губернские и уездные гражданские учреждения играли не последнюю роль в передаче информации о потенциально враждебно настроенном населении. И отношения между Центральными державами и российской империей стали доминирующим фактором в определении положения австро-венгерских и германских жителей, по различным причинам живущих в империи Романовых. Иностранцы, представляющие эти страны, были немедленно признаны в качестве нежелательного элемента в империи, и это привело к введению особой политики в отношении к этому населению. Двойная правовая позиция немецкого населения в некоторой степени повлияла и на судьбу жителей Царства Польского в 1914–1915 годах. Свой анализ начнем с первых шагов административных властей в отношении к этой группе жителей Царства Польского в августе 1914 года.
Полностью свою позицию российское правительство определило к гражданам центральных государств спустя несколько дней после начала войны. 7 августа губернаторы в Царстве Польском получили указ, подписанный Николаем II. Он гласил:
1) иностранных подданных, внушающих подозрение, арестовать или выслать за Волгу,
2) германских и австрийских военнообязанных считать военнопленными и с ними поступать как с таковыми,
3) к подданным германским и австрийским, не внушающим никаких подозрений, особенно к австрийским славянам, принимать эти меры с необходимой осторожностью,
4) с еще большею осторожностью принимать эти меры к подданным союзных и нейтральных государств[17].
9 августа 1914 года российские власти выдали следующее постановление: по соглашению Министерства Внутренних Дел с Военным Министерством, Министерством Внутренних Дел установлено, что Военное Министерсво будет распоряжаться только военнопленными, взятыми с театра военных действий, остальные же германские и австровенгренские подданные, оказавшиеся на территории империи, должны находиться в ведении Министерства Внутренних Дел. Все австрийские и германские подданые мужского пола возраста от 18 до 45 лет, способные носить оружие, считались военнопленными, они подлежали немедленному аресту и высылке в нижеуказанные местности. Арестованные с уликами в шпионаже предавались военному суду, а арестованных по подозрению в шпионаже, но без определенных улик, нужно было неме