360. Согласно отчету Ягодина, удержать город в таких условиях было практически невозможно.
Таким образом, упорной обороной Севска конногвардейцы, лыжники и танкисты надежно прикрывали левый фланг Центрального фронта. Более чем недельная оборона г. Севск способствовала укреплению и совершенствованию в инженерном плане рубежей обороны и перегруппировке войск на других участках Центрального фронта.
Войска, оборонявшие г. Севск, отвлекли на себя наиболее боеспособные механизированные и танковые части вермахта на участке Центрального фронта, существенно снизив их боевую мощь. Чтобы понять, какую силу представляли подразделения 4‑й тд, приведем воспоминания Рудольфа Мекля, ефрейтора 2‑й роты 35‑го танкового полка.
«Во 2‑й роте получили самоходные орудия на шасси танка Pz. II. Они сделались предметом насмешек из-за открытого верха и кормы. Защитные бронелисты были только с боков. Но совсем другая история – пушка! Если брони было совсем мало, это возмещалось свежим воздухом и хорошим обзором. Мы продолжили воевать этими новоизобретенными хитроумными орудиями – правда, вопреки всему, что нам было известно о военном искусстве. Мы атаковали позиции противотанковой артиллерии наскоком. И русские расчеты драпали со всех ног. В тот момент мы даже мирились с переизбытком свежего воздуха и гордо именовали наши драндулеты „штурмовыми орудиями“.
Прямо перед наступлением на Севск наступил наш великий день. Длинноствольные Pz. IV в большом количестве! „Большого количества“ как раз хватило, чтобы оснастить каждую роту 6–8 машинами. Несмотря на это, нам представлялось, что теперь мы сила, с которой следует считаться. Прямо перед Севском смышленому молодому бойцу удалось достать инструкции по связи из Mk II „Матильда“, подбитого одним из „штурмовых орудий“, которые в разведывательном отделе дивизии быстро проанализировали, в результате радиосвязь русских во время основного наступления удалось отследить. Когда наши драндулеты выкатили вперед, русский командир танка запросил помощи:
– Атакуют тяжелые немецкие танки!
Мы были счастливы, что впервые за долгое время наши танки сочли „тяжелыми“. Видели бы вы, какой эффект временами производили эти груды металлолома. Я должен упомянуть, что в то время у наших танков были фальшборта. С внешним покрытием из листовой стали мы действительно выглядели угрожающе. Едва мы получили танки Pz. IV с длинными орудиями, для нас наступила „золотая эра“. Даже если роты уменьшались всего до 3 или 4 танков, мы стояли друг за друга и ничего не боялись»361.
Действительно, начиная с февральских боев в районе Льгова немецкая 4‑я тд пополнялась модернизированными танками Pz. IV. Благодаря длинноствольному башенному орудию эти танки с дальних дистанций могли успешно бороться с советскими танками и артиллерией. Следует учитывать и наличие в немецких частях новых самоходных артиллерийских установок (САУ) как средства борьбы с советскими танками.
В боях за Севск советские танковые части понесли серьезные потери. 19‑й тк потерял 8 Т-34 и 6 МзС, 11 гв. тбр – 16 Т-34 и 14 Т-70. Не удалось установить потери 160‑й тбр, так как 25 марта она была выведена из боя в резерв вместе с другими частями 2‑й ТА, а затем переброшена на другой участок советско-германского фронта.
Следует отметить, что части КСГ также нанесли серьезные потери немецким войскам, значительно ослабив их ударные возможности. Так, с начала операции частями КСГ было пленено 1450 солдат и офицеров противника, захвачено 3 танка, 33 орудия, 55 минометов, 175 пулеметов, 23 ПТР, 930 винтовок, 10 000 снарядов, 100 000 патронов, 13 раций, 13 складов, 16 автомашин, 166 повозок, 53 трактора, 645 лошадей. Командованием КСГ было заявлено об уничтожении 6200 солдат и офицеров противника, 105 танков, 1 орудии, 2 бронемашин, 14 автомашин.
С начала наступательной операции Центрального фронта и по 26 марта части КСГ также понесли тяжелые потери.
Командир 3‑й гвардейской кавалерийской дивизии гвардии генерал‑майор М. Д. Ягодин, отчитываясь по поводу сдачи Севска, писал, что к моменту получения задачи обороны Севска части насчитывали 40 % людского состава и 50 % вооружения, ощущали сильную усталость и недостаток боеприпасов362. Против конно-стрелковой группы была введена 4‑я танковая дивизия противника, которая к началу столкновения с конно-стрелковой группой имела у себя на вооружении до 110 танков, и эта масса танков в первую очередь обрушилась именно на части 3‑й гвардейской кавалерийской дивизии.
Противник, используя перевес в силах, стремился захватить г. Севск, бросая ежедневно по несколько раз в атаки 30–40 танков с пехотой. Но, несмотря на это, части дивизии отбивали беспрерывные танковые атаки противника.
Согласно докладной записке М. Д. Ягодина, «до 26 марта части дивизии отразили в общем до 25–30 атак втрое превосходящего противника», и в первую очередь танков. Нужно сказать, что «тяжелые танки средства дивизии не пробивали, а ружья противотанковой обороны не брали броню средних танков». «Противотанковые гранаты отсутствовали и появились только 24 марта. Боеприпасы поступали с перебоями, первые дни держались только на трофейных пушках 75 мм и 50 мм с запасом до 3000 снарядов, ведя непрерывные бои днем и ночью. В полках к 25 марта было живой активной силы по 50–75 человек в каждом подразделении дивизии».
«Смяв передовые части, танки противника ворвались в город, где и завязался уличный бой, который продолжался в течение всей ночи и только к утру 27 марта, когда в полках осталось по 30–40 человек и отдельные пушки, город Севск был оставлен частями 3‑й гвардейской кавалерийской дивизии»363.
По факту сдачи Севска было проведено расследование, согласно которому было установлено, что почти полное отсутствие артиллерии и других противотанковых средств, отсутствие оборонительных сооружений подорвало стойкость людей, которые и отошли на восточный берег р. Сев. Факты «бегства и паники отдельных групп людей пресекались вплоть до расстрела»364, – говорится в заключении командира 2‑го гв. кк генерал‑майора В. В. Крюкова по поводу сдачи города Севска 3‑й гвардейской кавалерийской дивизией.
В. В. Крюков также пояснил, что начиная с 17 марта, когда 3‑й гвардейской кавалерийской дивизии был дан приказ совместно с 30‑й лыжной стрелковой дивизией и 11‑й танковой бригадой оборонять город Севск, условия для обороны были не совсем благоприятные:
«1. 3‑я гвардейская кавалерийская дивизия имела большие потери в личном составе и вооружении (до 50 %).
2. В дивизии отсутствовало достаточно артиллерии и других противотанковых средств.
3. Сам город к обороне не был приспособлен. Подступы к городу и его окраины не были заминированы из-за отсутствия мин.
4. В городе не было даже примитивных противотанковых препятствий.
5. Местность перед городом была танкодоступной.
Противник, пользуясь всеми этими условиями, стремился захватить г. Севск, бросая ежедневно по несколько раз по 30–40 танков с пехотой»365.
Из пояснения В. В. Крюкова можно сделать вывод, что оборона Севска проходила в сложных условиях, но, несмотря на это, части дивизии стойко сопротивлялись, сжигая каждый день танки, автомашины противника и истребляя его живую силу.
По поводу оставления Севска командованием 65‑й армией также было проведено расследование, в результате которого было установлено:
«1. Если имелись все же отдельные факты бегства и паники отдельных групп людей, то части 3‑й гвардейской кавалерийской дивизии и 30‑й лыжной стрелковой бригады в целом дрались так же стойко и храбро, как и до 26 марта, и отдельные группы бойцов продолжали драться еще 27‑го и 28 марта. К трусам и паникерам были приняты решительные меры вплоть до расстрела.
2. Управление войсками в основном не нарушалось, в силу чего части дрались организованно, невзирая на сложную обстановку.
3. Почти полное отсутствие артиллерии и других противотанковых средств, отсутствие оборонительных сооружений подорвало, наконец, стойкость небольших отставших групп людей, которые и отошли на восточный берег р. Сев, а генерал Ягодин не принял мер хотя бы организованному выводу частей за реку Сев.
4. К моменту отхода в полках 3‑й гвардейской кавалерийской дивизии осталось по 20–40 человек, т. е. фактически части были уже не боеспособны»366.
Таким образом, к 27 марта части 3‑й кавалерийской дивизии, оборонявшие Севск, к моменту его сдачи были небоеспособны и не могли больше удерживать обороняемый рубеж.
В постановлении Военного совета 65‑й армии от 2 апреля 1943 г. о командире 2‑го гвардейского кавалерийского корпуса генерал‑майоре Крюкове говорилось, что с переходом 2‑го гвардейского кавалерийского корпуса к оборонительным боям, и особенно после перехода в подчинение 65‑й армии, поставленные 2‑му гвардейскому кавалерийскому корпусу задачи на оборону из-за одностороннего подхода генерал‑майора Крюкова (по мнению генерал‑майора Крюкова, кавалерийский корпус предназначен только для наступательных действий), отсутствия должного четкого управления войсками, недооценки и стремления приуменьшить боеспособность корпуса, отсутствия хорошо налаженной оперативной информации, показывающей направление и остроту назревающих событий на фронте, и ряда других фактов привели к сдаче противнику ряда пунктов, которые можно было удержать.
«Приказы командующего армией, Военного совета воспринимались генерал‑майором Крюковым неправильно. Вместо того чтобы по-деловому приступить к исполнению этих указаний, генерал‑майор Крюков стал на путь отписок и даже оспаривания правильности даваемых ему указаний командующим армией и Военным советом, пытаясь прикрыться прошлыми успехами кавалерийского корпуса»367.
Таким образом, вся ответственность за оставление занимаемых частями корпуса рубежей, несмотря на все объяснения, была возложена на его командующего генерал‑майора В. В. Крюкова.
2‑й гвардейский кавалерийский корпус после февральско‑мартовских боев в составе Центрального фронта был выведен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования.