115, что говорит о хорошей работе немецкой разведки.
Согласно разведсводке штаба Западного фронта от 25.02.1943 г., на аэродромы Смоленска и Сещи стягивалась авиация. По данным агентурной разведки, в Смоленске находились самолеты 8‑го отряда 100‑й бомбардировочной эскадрильи люфтваффе, в Сеще – два отряда 26‑й бомбардировочной эскадрильи, ранее находившиеся на южных аэродромах. К 16 февраля документально было установлено наличие штаба немецкой 2‑й танковой армии в Орджоникидзеграде116.
Согласно разведданным, полученным агентурой партизанской бригады «За Родину», бригада РОА коллаборационистов Каминского из Локтя получила приказ 24 февраля 1943 г. выступить в полном составе на Севск117. Это свидетельствовало о нехватке регулярных частей вермахта на участке наступления Центрального фронта, вследствие этого наступление имело высокие шансы на успех.
Согласно директиве Ставки ВГК № 30043, приказывалось сосредоточить войска Центрального фронта в следующих районах: 2-ю ТА – в районе Долгое; 2‑й гв. конный корпус с тремя лыжными бригадами и двумя танковыми полками – в районе Черемисиново; 65-ю армию – в районе севернее Долгого, южнее Ливен. Остальные части 21‑й и 70‑й армий по мере прибытия сосредотачивать в районе Волово, Долгоруково, Ливны и направлять их вслед за наступающими войсками первого эшелона фронта.
15 февраля Центральный фронт должен был прейти в наступление118.
В своих воспоминаниях заместитель начальника ГШ РККА генерал С. М. Штеменко писал: «В ночь на 6 февраля ставка поставила ему (К. К. Рокоссовскому. – Авт.) задачу перебазироваться в район севернее Курска, развернуть свои войска между Брянским и Воронежским фронтами и с 15‑го числа наступать на Рославль, Смоленск. К этому моменту, по замыслу операции, разработанной заместителем начальника Оперативного управления Генштаба С. И. Тетешкиным, оборону группы армий „Центр“ уже должны были прорвать Западный и Брянские фронты. Опираясь на их успехи, войскам К. К. Рокоссовского предстояло рвануть вперед, захватить Рославль, Смоленск и частью сил Оршу, создавая для противника обстановку, близкую к окружению. …И. В. Сталин лично контролировал подготовку к операции»119.
Передислокация и сосредоточение частей и соединений вновь образованного Центрального фронта проходили в тяжелых условиях. Основная масса войск перебазировалась из-под Сталинграда по территории, только что освобожденной от врага, который при отступлении уничтожал транспортные коммуникации, взрывал мосты, вывозил продовольствие. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский вспоминал: «С первого же момента мы столкнулись с огромными трудностями. В нашем распоряжении была единственная одноколейная дорога, которую удалось восстановить к этому времени. Она, конечно, не могла справиться с переброской огромного количества войск. Планы перевозок трещали по всем швам. График движения нарушался. Заявки на эшелоны не удовлетворялись, а если и подавались составы, то оказывалось, что вагоны не приспособлены для перевозки личного состава и лошадей…
…Район сосредоточения, только что освобожденный от противника, не был подготовлен и оборудован для приема большой массы войск, боевой техники и материальных средств. Работы по созданию баз, путей подвоза и организации тылов пришлось вести параллельно с подготовкой к наступлению.
Из железных дорог имелась только одна ветка Касторное – Курск с короткой рокадой Ливны – Мармыжи. Движение поездов по этой ветке в то время могло осуществляться только до станции Щигры. Непрерывная пурга усугубляла бездорожье. Снежные заносы были так велики, что для движения автотранспорта пришлось использовать в качестве грунтового пути железнодорожную насыпь на участке Золотухино – Будановка.
Многочисленные колонны войск, грузовиков и боевых машин с большим трудом продвигались от станции выгрузки на запад по единственной автогужевой дороге Елец – Ливны – Золотухино. В связи с недостатком автомашин и лошадей солдаты вынуждены были нередко нести на себе станковые пулеметы, противотанковые ружья, а часто и минометы. Артиллерия отстала от войск. С перевозкой боеприпасов было совсем плохо. Если бы не помощь местных жителей: крестьяне на своих подводах подвозили снаряды от села к селу…»120
Все это в конечном итоге привело к тому, что войска Центрального фронта сосредоточиться в установленные сроки не смогли. Прибывшие к линии фронта соединения вынуждены были вступать в сражение по частям по мере подхода войск, не дожидаясь их полного сосредоточения, зачастую при ограниченном количестве артиллерии и боеприпасов. Это обстоятельство весьма отрицательно сказалось на развитии наступления, которое началось не 15 февраля, как намечалось, а только 25 февраля. Перенос был согласован Ставкой ВГК по просьбе генерал-полковника К. К. Рокоссовского.
Часть войск выгружалась на станции Ефремов в Тульской области, маршрут этих частей и соединений к местам сосредоточения и развертывания пролегал по территории нынешних Тульской, Липецкой, Орловской и Курских областей и составлял до районов сосредоточения около 500 км. К примеру, этим маршрутом выдвигались 28‑я и 29‑я отдельные лыжные стрелковые бригады121 и 2‑й гв. кавалерийский корпус122. Начав марш 12 февраля, эти подразделения достигли районов сосредоточения только 22–28 февраля 1943 г.123
Непросто проходило и сосредоточение основной ударной силы Центрального фронта – 2‑й танковой армии под командованием генерал-лейтенанта А. Г. Родина. Танкисты совершили марш 250–270 км в новый район сосредоточения по единственной дороге, с ночными переходами, при частом снегопаде и высоком снежном покрове, в условиях недостатка ремонтных средств и запасных частей, что отрицательно сказалось на состоянии материальной части. В результате такого марша на исходные позиции для наступления прибыло 182 танка из 408, числившихся во 2‑й танковой армии124.
Согласно плану наступления, учитывая погодные условия, войскам Центрального фронта на первом этапе операции необходимо было преодолевать 10–15 км в сутки. А на втором этапе операции, когда снега станет меньше, необходимо было преодолеть расстояние около 250 км (предположительно, на второй этап операции отводилось 12 ходовых дней. – Прим. авт.). Таким образом, для преодоления расстояния в 500 км отводилось минимум 42 дня125.
К 25 февраля, дню начала операции, в районах развертывания были сосредоточены не все армии Центрального фронта. Так, переданные из резерва Ставки ВГК 70‑я и 21‑я армии к началу операции еще находились в пути. 21‑я армия, выйдя на исходный рубеж 10 марта126, 12 марта сдала свой боевой участок группе генерала Ю. В. Новосельского127 и выдвинулась в сторону Курска для усиления Воронежского фронта, а 16 марта была передана в его состав128. 70‑я армия на исходный рубеж вышла 7 марта и только 9 марта перешла в наступление129. Вся тяжесть первых дней наступления легла на 65-ю армию, 2-ю танковую армию и конно-стрелковую группу (КСГ) генерала В. В. Крюкова.
Однако Ставка ВГК твердо рассчитывала на успех наступательной операции. Об этом свидетельствуют шифротелеграммы от 12 марта 1943 г. в Украинский штаб партизанского движения о подготовке к проведению сессии Верховного Совета УССР в г. Харьков130. В марте 1943 г. в г. Сумы была направлена группа политработников ЦК ВКП(б), которые должны были комплектовать руководящие кадры в освобожденных районах Украины131. Для этого планировалось привлечь людей из резерва партизанского движения и людей, которые могут быть призваны в Красную армию после освобождения районов Сумской и других областей Украинской ССР132.
Таким образом, когда операция была еще в самом разгаре, планировались мероприятия по обустройству территорий, которые еще предстояло освободить от врага.
Советские военачальники, участники Севско-Дмитровской операции, по-разному оценивали замыслы Ставки ВГК по подготовке наступления Центрального фронта. Позднее в своих мемуарах командующий 65‑й армией П. И. Батов писал: «Было заманчиво срезать плацдарм (противника. – Авт.), ударив по основанию дуги, и уничтожить стоявшую под Орлом 2-ю танковую армию немцев.
В десятых числах февраля Ставка пыталась решить задачу силами Брянского и Западного фронтов, но безуспешно. Наступление затормозилось. Теперь в дело включался Центральный фронт. Он должен был сосредоточить свои четыре армии к 20 февраля на Курском выступе, между Брянским и Воронежским фронтами (рубеж Фатеж – Льгов). И совместно с правыми соседями ударом на Брянск окружить и уничтожить орловскую группировку врага. Спешная подготовка этого удара диктовалась не только выгодной конфигурацией линии фронта, но и обстановкой, сложившейся на юге, в районе Харькова. Немецкое командование готовило там крупное контрнаступление, рассчитывая окружить глубоко вклинившиеся в их оборону соединения Воронежского и Юго-Западного фронтов»133.
К. К. Рокоссовский отрицательно относился к этой операции. В своих воспоминаниях он писал: «Предпринимая столь грандиозную операцию, как глубокое окружение всей орловской группировки противника, Ставка ВГК допустила грубый просчет, переоценив свои возможности и недооценив возможности врага. А тот, уже успев оправиться от нанесенных ему советскими войсками ударов на брянском и харьковском направлениях, сам готовился к нанесению здесь контрудара.
В этих условия не могло быть речи о выполнении войсками Центрального фронта первоначально поставленной ему задачи. После моего доклада по ВЧ (высокочастотная связь. – Авт.) Сталину задача была изменена. Но и она к этому времени и в той обстановке не сулила успеха. Противник явно превосходил наши силы»134.
По мнению автора данного исследования, маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский несколько неточен в фактах. 19 февраля, когда началось немецкое контрнаступление против Юго-Западного и Воронежского фронтов