— Нет, — прервал его Тойво. — Это было бы слишком фантастично, если бы Странники прятались в обличье людей. Но почему не предположить... А почему бы не предположить, что ваш Даня Логовенко уже давным-давно отсортирован? Или давнее его знакомство с вами его от этого гарантирует? Отсортирован и работает на Странников. Как и весь персонал Института. Не говоря уже о «чудаках»!
Тора молчал.
— Они по крайней мере двадцать лет занимаются сортировкой, — продолжал Тойво. — Когда их избранников стало достаточно много, они организовали Институт, поставили там эти психоанализаторы и под предлогом поиска «чудаков» прогоняют через эти анализаторы по десять тысяч человек в год... И ведь мы еще не знаем, сколько на Планете таких заведений под разными вывесками!
Тора молчал.
— И Колдун убежал из Института и вообще с Земли вовсе не потому, что его обидели или у него заболел живот. Он почуял здесь Странников! «Когда слепые увидят зрячего» — это про нас с вами. «Видим горы и леса и не видим ничего» — это тоже про нас с вами, Тора.
Тора молчал.
— Одним словом, — тихо произнес Тойво, — мы, кажется, впервые в истории человечества можем поймать Странников за руку.
— Да! — произнес наконец Тора. — Да. И все это началось с двух имен, которые ты случайно заметил на дисплее!.. Кстати, ты уверен, что это была случайность?
Тойво выпрямился в кресле. Лицо его пошло красными пятнами.
— Хорошо, хорошо, — поспешно сказал Тора. — Не будем об этом говорить. Что ты предлагаешь?
Тойво снова ушел в кресло.
— Нам надо получить возможность, — мрачно сказал он, — поговорить с директором Института... или с вашим Логовенко вплотную.
— То есть? — Тора высоко поднял брови.
— Я просто не вижу другого выхода, — сказал Тойво, не поднимая глаз. — Принудительное ментоскопирование... а может быть, даже скрытое ментонаблюдение, потому что мы не знаем их возможностей в этом плане... Хотя если они станут блокировать память, это уже само по себе будет многое означать.
Под пристальным взглядом Торы он замолчал.
— Ты до такой степени их боишься? — спросил Тора.
— Нет. Я их не боюсь. Но они мне отвратительны. Я не желаю терпеть их на своей Земле.
— А если они пришли с добром?
— Я не верю в добро по секрету. С добром приходят открыто.
— А если это добро не для всех?
— Тогда это не добро, а зло.
— Так! — сказал Тора новым голосом, и Тойво привычно подтянулся. — Тебе предстоит большая работа. Разыщи и подготовь для меня списки следующих людей. Первое: лиц, у которых был отмечен «синдром пингвина», и в особенности лиц с инверсией «синдрома пингвина». Второе: лиц, не прошедших фукамизацию...
— Это больше миллиона человек, — сказал Тойво, не удержавшись.
— Нет, я имею в виду лиц, отказавшихся от прививки зрелости. Это двадцать тысяч человек. Придется поработать, но мы должны быть во всеоружии. Третье. Собери все наши данные о пропавших без вести и сведи в один список.
— В том числе тех, кто потом нашелся?
— В особенности тех, кто потом нашелся. Далее. Это ты все-таки <...>
Второй вариант, с. 112–113:
<...> после обморока.
— Ты откуда? — спросил Тойво.
— От Торы...
— Нет... Вообще.
— Возьмешь мой рапорт и прочтешь.
— Что это с тобой, дружище? Ты же весь желтый...
— Пожелтеешь тут с вами... — проворчал Сандро. Он включил свой терминал, подсоединил пишущее устройство, вытащил из нагрудного кармана регистратор, сунул в ухо горошину воспроизведения и принялся работать.
Некоторое время Тойво открыто наблюдал за ним. И внешний вид, и поведение Сандро поражало до оторопи.
— Сандро, — сказал он наконец. — А не сходить ли тебе в медчасть?
— Может быть, — буркнул Сандро, не поднимая глаз.
— Ну вот и иди! Ты посмотри на себя! Ты же больной совсем...
— Ладно, ладно, — сказал Сандро нетерпеливо. — Сейчас пойду... Все равно надо рапорт закончить...
Тойво покачал головой и вернулся к своим спискам. Постепенно работа увлекла его, он перестал думать о Сандро и замечать его присутствие. Выяснялась любопытная вещь: людей с инверсией «синдрома пингвина» оказалось не так уж мало, как это следовало из отчета доктора Мебиуса. В списке набралось их уже семеро, но беда была в том, что только двое из них были названы полностью по именам, остальные же все были: «больной К., сервомеханик»... «Теодор П., этнолингвист» и тому подобное. Вот и опять: «Сигизмунд З. из Тананариве». Восемь... И пока ни одной женщины. «Сигизмунд З. из Тананариве. Источник: «Доклады АМН (Африка)», XIV, 27, 105. «Относительно психических отклонений при парамантодентозе», К. Радзаунаха...»
В этот момент он почувствовал на себе взгляд Сандро и поднял глаза. Сандро не работал. Сандро смотрел прямо перед собой, но не на Тойво, а сквозь него.
— В чем дело? — осведомился Тойво.
— Который час? — спросил Сандро.
Тойво удивился, но быстро сосредоточился и ответил:
— Двенадцать пятьдесят три.
Сандро кивнул. То ли соглашаясь, то ли благодаря. Выглядел он уже получше, исчезла бледность под загаром, и глаза не казались более тоскливыми и больными.
— Как ты думаешь, бредовые видения следует заносить в рапорт? — спросил он вдруг.
Голос у него был почти веселый, и Тойво немедленно откликнулся:
— Разумеется! Наш Тора всячески поощряет бредосодержащие рапорты...
— Ты меня не понял, — сказал Сандро. — Я не шучу. Мне сейчас не до шуток. Я в самом деле не знаю, обязан я свой бред вносить в рапорт или нет...
— Если серьезно, — возразил Тойво, — то это, знаешь ли, от обстоятельств зависит...
Сандро прервал его.
— Когда я отчитывался перед Торой, — сказал он почти с досадой, — я ничего ему об этом не рассказал. Просто не решился. Не рискнул. Глупо же! А сейчас не знаю...
— Раз не знаешь, — сказал Тойво, — напиши. В худшем случае он позубоскалит. В первый раз, что ли?
— Да нет, — сказал Сандро. — Тут как раз смешного-то ничего и нет. — Он помолчал. — Ты не очень занят сейчас? — спросил он. — Может быть, я тебе сначала расскажу? А потом уж вместе решим, а?
— Ну, расскажи, — сказал Тойво без особой охоты.
И Сандро принялся рассказывать, с трудом подбирая слова, путаясь в подробностях и все время как бы судорожно посмеиваясь над собой.
Сегодня утром он вышел из нуль-кабины курортного местечка Розалия (недалеко от Биаррица), отмахал пяток километров по пустынной каменистой дороге между виноградниками и около десяти часов оказался у цели <...>
Второй вариант, с. 116–117:
— Н-ну, это зависит... Кстати, кто был этот человек, к которому ты направлялся?
Сандро помялся, но все же ответил:
— Это был один из «пропавших без вести»... Из этой группы восьмидесятых годов... из тех, которые потом объявились.
— Ах, вот он кто... — проговорил Тойво медленно. — Понятно...
— Что — понятно? — вскинулся Сандро.
— Да ничего мне не понятно, это я просто так...
Они помолчали. Потом Сандро сказал с горечью:
— Что-то происходит, а мне никто ничего не говорит. Будто я посторонний...
Тойво ничего не сказал на это.
— При чем здесь вообще «пропавшие без вести»? — сказал Сандро. — Почему мы опять должны ими заниматься? Казалось бы, все ясно. Кто вернулся — тех мы давным-давно опросили, проверили и перепроверили... Казалось бы, если уж заниматься, то теми, кто не объявился... Ну что молчишь? Не согласен?
— Согласен, — сказал Тойво.
— Ну?
— Все. Согласен и больше ничего.
— Честное слово, — сказал Сандро. — Понесу вот сейчас рапорт к Торе и все ему выложу, что думаю... Нельзя же вот так, вслепую.
Вспомнив о рапорте, он поник, закряхтел, склонил голову на руку и пробормотал:
— Все-таки как же мне все это изобразить?..
— Сандро, — сказал Тойво. — А ты уверен, что ты ни разу не спускался к этому дому?
— Не уверен... То есть, если рассуждать логически...
Он замолчал и проследил направление взгляда Тойво. Тойво смотрел на его регистратор с видом человека, которому пришла в голову новая идея.
— Да нет, — сказал Сандро. — Я проверил. Там ничего нет. Там вообще ничего нет, словно я сегодня утром забыл его включить.
— М-да, — пробормотал Тойво. — Жалко.
Он заставил себя вернуться к работе. Имена, имена, источники, снова имена...
— Только вот я точно помню, что сегодня утром я его включал, — сказал Сандро.
Второй вариант, с. 140–141:
Текст уже кончился, но Тойво еще некоторое время неподвижно смотрел на пустой экран. Потом он выключил проектор и спросил ровным голосом:
— А что было в этих лакунах?
— Браво, — сказал Тора. — Ну и выдержка у тебя, малыш! Когда я понял, что к чему, я полчаса по стенам бегал!
— Так что было в этих лакунах? — повторил Тойво.
— Неизвестно.
— То есть как неизвестно?
— Комов и Горбовский не помнят, что было в лакунах. А восстановить запись абсолютно невозможно. Понимаешь, она даже не стерта, она просто уничтожена. Молекулярная структура в этих участках разрушена.
— Странная манера вести переговоры, — сказал Тойво.
— Придется привыкать, — отозвался Тора. Некоторое время они молчали. Затем Тойво спросил:
— Ну и что теперь будет?
— Это решит Президиум Мирового Совета. И я им не завидую. Это прекрасные люди, а им предстоит выбрать между двумя аморальностями. Либо повергнуть бедное человечество в психологический шок, либо признать его непригодным для решения серьезных проблем и оставить в блаженно-позорном неведении. И то и другое одинаково мерзостно.
— Есть третий путь, — сказал Тойво.
— Нет третьего пути.
— Есть третий путь. Они с нами не церемонятся.
Переработка текста ВГВ в «повесть в документах» в архиве АБС представлена достаточно широко. Ко второму варианту раннего черновика ВГВ приложен план и его переработка:
Глава I — Тойво, Базиль, Ярыгин — стр. 1