— Как видите, Аполлон Митрофанович, — говорит она, — живу я просто, незамысловато. Ничего, кроме самого необходимого, у меня нет.
— Такой бриллиант, как вы, — пылко произносит Сатанеев, — достоин самой лучшей оправы!
— Вы полагаете? — Алена кокетливо склонила голову набок.
— Несомненно! И я мечтал бы всю жизнь создавать для вас эту... оправу. Ну, если позволите.
Алена залилась русалочьим смехом.
— Старый шалун! Нет, серьезно, как-то грустно становится, если представить себе, что всю жизнь придется прожить в этой... обстановке.
— Очаровательница! — блеет Сатанеев. — Вам стоит только пожелать.
Он хватает ее руку и хочет поцеловать, но она вырывается и звонко шлепает его ладонью по лысине.
— Не спешите! Как вы не понимаете, что компрометируете меня! Девочки! — кричит она весело. — Как там наш кофе?
— Сию минуту, Алена Игоревна! — доносится из кухни голосок Верочки.
— Но меня удручает не только это, Аполлон Митрофанович, — продолжает Алена.
— Я весь внимание! — с энтузиазмом откликнулся Сатанеев.
— Мне вдруг надоела моя лаборатория. Знаете, сфера услуг... это все-таки что-то... непрестижное, правда?
— Н-да... Бездуховное, я бы сказал. Будем думать.
— Но есть еще и во-вторых, — хитренько взглянув на Сатанеева, прибавила Алена. — Мне осточертел весь этот Китежград.
Сатанеев несколько померк.
— С этим, доложу я вам, потруднее будет...
— Думайте, Аполлон Митрофанович, думайте, — становясь серьезной, призвала Алена. — Даром в нашем мире ничего не дается... даже дуракам... Я не о вас, конечно.
Сатанеев все-таки обиделся.
— Чего уж проще! — раздраженно сказал он. — Поезжайте к своему жениху — вот вам и Москва!
— К какому жениху? — искренне удивилась Алена. — У меня нет жениха ни в Москве, ни... пока... в Китежграде.
В дверях, с дымящимся кофейником на подносе, застыла Верочка. За ней, с корзинкой, полной печенья, стояла Катенька. При последних словах Алены на их лицах появилось выражение ужаса.
— Несите, несите, милочки! — повернулась к ним Алена. — Что же вы встали?
Девушки робко приблизились к столу.
Иван Пухов с помощью Антона и Павла снимает с машины мебель и тащит в подъезд нового дома. Напрягаться им особенно не приходится — мебели прискорбно мало. Одновременно они напевают веселую песенку, которая складывается из отдельных реплик, шуток и полунамеков, а музыка рождается, как говорится, прямо на ходу — из звуков улицы, гулких ударов хлопающей двери парадного, шагов, в общем, всего, что в обыденности мы называем шумом. Особенно отличается Антон — ударник в этой сложившейся группе музыкантов «для себя». Из легкой тумбочки он извлекает лихую барабанную дробь, кухонный стол служит для него чем-то вроде ксилофона.
Потом в маленькой однокомнатной квартире, похожей на квартиру Алены, друзья расставляют мебель, передвигая все предметы по несколько раз с места на место. И звучит веселая песенка молодых холостяков, в которой говорится, что мужчине в наше время тоже приходится собирать приданое, и неизвестно, по какому обряду сейчас женятся: то ли жених обязан встречать невесту «калымом». Все перепуталось: женщины надели мужскую одежду, мужчины бегают по магазинам, пока жены «пропадают на работе». Но самое главное — женщины часто оказываются умнее мужчин — непонятно, как им это удается! Трудно стало с современными женщинами, очень трудно. Так что, пока не поздно, думай, холостяк!
Иван ставит на стол пустую молочную бутылку, втыкает в горлышко скромный букет цветов и, прислонив к импровизированной вазе фотографию Алены, удовлетворенно оглядывается.
— Все! — говорит он. — Поехали встречать.
— Куда так рано? — удивляется Антон. — Самолет через три часа прилетит.
— Лучше заранее быть, — объясняет Иван. — Она ждать не любит.
— Видал? — смеется Павел. — Еще не обженился, а уже под каблуком.
В дверь позвонили. Иван вышел открывать. В коридор ввалился заиндевевший Борис, заполнив собой сразу все пространство.
— Прости, опоздал. Все по ее милости! — Он вытащил из-за спины худющую девчонку, смешную, конопатую, с горящими любопытством глазами.
— Нина! — представилась девчонка.
— Сестра? — улыбнулся Иван.
— Понимаешь, пристала как банный лист — покажи ей ведьминого жениха! — улыбнулся, раздеваясь, Борис.
— Как не стыдно, Борька! — зашипела девчонка, исподтишка лягнув брата ногой.
Она вошла в комнату.
— Ой! — воскликнула Нина, увидав фотографию Алены. — Это она?
Иван кивнул.
— Какая красивая! — восхитилась Нина, быстро глянула на Ивана и прибавила: — Вы тоже ничего... Но она лучше.
Все улыбнулись, а Борис посоветовал:
— Прикуси язык!
Нинка хотела тут же что-то возразить, но в дверь опять позвонили.
— Телеграмма! — мрачно сообщил занесенный снегом человек, подавая бланк «молнии». На бланке значилось: «АЛЕНА ПРИЕХАТЬ НЕ МОЖЕТ ЗАКОЛДОВАНА СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ ВЫРУЧАТЬ ПОЕЗДОМ № 13 ДРУЗЬЯ АЛЕНЫ».
Павел, Антон и Борис, читавшие телеграмму через плечо Ивана, растерянно переглянулись.
— Что же это...
Нина присела на корточки, тоже прочла текст и ахнула. От ее «аха» все заговорили.
— Постой, тут разобраться надо. — Рассудительный Павел взял телеграмму и принялся ее изучать.
— Чушь. Бред. Такого не бывает! — уверенно заявил Антон, не веривший ни во что, чего нельзя потрогать руками.
— Просто розыгрыш! — успокоил Борис. Однако это не возымело действия.
— Куда ж теперь? — бормотал Иван, разглядывая сразу две телеграммы: одну с извещением о вылете, другую — только что полученную.
— Конечно — в аэропорт! — решительно предложил Павел.
— Правильно! — обрадовался Антон. — А «друзей» этих мы потом разыщем.
— Поговорим как следует, — пообещал Борис, демонстрируя увесистый кулак.
Третий раз за вечер прозвучал дверной звонок. На лестничной площадке стоял парень в фирменной фуражке таксиста.
— Машина у подъезда. Спускайтесь скорее, а то опоздаете.
— Куда? — в один голос спросили все, стоявшие в коридоре.
— Как это — куда? — удивился таксист. — На поезд! Сорок минут до отхода...
Комната Алены. Сатанеева уже нет. На столе чашка с недопитым кофе, наполовину опустевшая корзинка с печеньем. Верочка и Катенька, потупившись, сидят за столом, Алена стоит перед зеркалом и рассматривает себя.
— По-моему, было очень мило. Вы не находите, девочки? — рассеянно произносит она.
— Да, Алена Игоревна, — не поднимая глаз, откликаются они. Алена садится перед зеркалом и распускает волосы.
— Ну, ладно, — говорит она. — Держитесь за меня, девочки, не пожалеете... Катя, душечка, убери со стола. А ты, Верочка, причеши меня на ночь... Ох, как я устала!
Лихо развернувшись, такси подкатило к зданию вокзала. Четверо друзей и Нина выбрались из машины и побежали по ступенькам.
— А вдруг билетов нет? — с ужасом предположил Иван.
— Как-нибудь посадим, — неуверенно пообещал Борис.
— Говорили тебе — не связывайся с ведьмами! — напомнил Павел.
В огромном вестибюле вокзала их встретило громогласное объявление:
— Пассажира Пухова и его товарищей, отъезжающих в Китежград, просим срочно подойти к четвертому окну, — сказал неожиданно разборчивый женский голос.
Иван опрометью бросился в указанном направлении. Антон, Борис и Павел переглянулись.
— Вот это фирма! — восторженно сказал Антон. — Действуют друзья Алены Саниной.
— Да, действительно — чародеи необыкновенных услуг! — усмехнулся Павел. — Билеты под Новый год!
— Подожди, подожди! — спохватился Борис. — Они вроде и нас приглашают...
— А ведь верно. — Антон посмотрел на товарищей. — Не стоило бы Ваньку одного на такое дело пускать...
— Едем! — решительно заключил Павел.
Они заторопились к кассе. Нина печально посмотрела вслед. Иван пробивался сквозь толпу. Очередь шумела:
— Не пускать его!
— Куда лезешь?
— Объявление слышали? — огрызнулся Иван. — Пухов я. Меня вызывали.
— Пухов! Тоже мне фамилия! — оттирая Ивана, возмущался здоровенный дядя. — Становись в хвост.
— Немедленно пропустите товарища Пухова! — послышался строгий голос из кассы.
Очередь обмякла и попятилась, открывая Ивану дорогу. Кассирша встретила его ласковой улыбкой.
— Что же вы... задерживаетесь? Мы вас ждем. Вот вам четыре билета, до самого Китежграда, с постельками...
— Четыре? — удивленно переспросил Иван и обернулся: на плечо его легла чья-то рука.
— Бери! — сказал Борис. — Мы с тобой.
Иван протянул в окошко деньги.
— Тут не хватает немножко, — все с той же ласковой улыбкой сообщила кассирша.
— Подожди! — засуетился Борис и крикнул: — Нина! — Потом объяснил Ивану: — У нее есть. Она тебе на подарок собрала.
Нинка выросла, словно из-под земли. Пользуясь тем, что Иван благодарно пожимал руки, она тоненьким голоском попросила:
— Тетенька, дайте пять билетов, пожалуйста. Только один в другом вагоне.
— Пять? — нахмурилась кассирша, но тут же закивала: — Хорошо. Пусть будет пять...
И протянула девочке посадочные бланки.
Комната Алены освещена мягким, неярким светом ночника. Алена спит, лицо ее во сне безмятежно. Верочка и Катенька, сняв туфли, прибирают со стола и о чем-то перешептываются. Вдруг Алена забормотала что-то во сне, перевернулась на спину. Девушки замерли, прислушались.
— Ванечка, дорогой, — шепчет Алена. — Как я соскучилась. Нет, нет, я приеду... обязательно...
— Ой, Катя! — всплеснула руками Верочка. — Во сне-то она любит!
Девушки склонились над Аленой, прислушались, но ничего, кроме ровного дыхания спящей, слышно не было.
На вокзальных часах стрелка приближалась к десяти. По заснеженному перрону, лавируя между пассажирами и автокарами, бежит Иван со своей компанией.
— Нинка, марш домой! — на ходу крикнул сестренке Борис.
— Боренька, только до вагона, — с небывалой покорностью попросила Нина.