Юрковский взял ящерицу за шиворот, проволок по полу и кинул в ванную комнату.
— Вы ей очень понравились, — сказал он Моллару.
— Прелестно! — воскликнул Моллар. — Я надеюсь, она тоже съедобна. Я ел игуан на Амазонке — они мне тоже очень понравились.
Все засмеялись, а Юрковский сказал:
— Не беспокойтесь, мсье Моллар, она очень редко ест.
— Но, наверное, помногу сразу, n’est pas!
Юрковский простер руку к Коле Ермакову и сказал:
— Это наш борт-инженер, Ермаков Николай.
— О! — вскричал Моллар, сверкая улыбкой. — Le petit ingenieur. Как жизнь — хорошё-о?
— Хорошо, — сказал Коля.
— Как дев`ушки — хорошё-о?
— Хорошо, — сказал Коля. — Bon.
— Моллар, — сказал Моллар. — Зовите меня Шарль, mon petit, я буду звать вас Nicolas!
Потом он повернулся к безмолвствующему Дауге и сообщил ему:
— Иду в свой кабинет. Надо посмыть метеоритную пылль!
— Йес, — сказал Дауге, — натюрлихь!
— Non, non, — закричал Моллар, скрываясь за дверью, — только по-русску!..
— Утешный парень, — сказал Юрковский. — Но где наш отец родной?
— Он должен был встречать Моллара, — сказал Дауге.
— Я видел его, — сказал Коля. Он стоял у стола, рассматривая листы корректуры. — Алексей Петрович ходил встречать ученых, но никого не нашел. Он в ярости и сейчас будет здесь.
— Алексей в ярости, — задумчиво сказал Дауге, — это интересно.
Алексей Петрович вошел не постучавшись и рухнул в кресло.
— Николай, — сказал он. — Почему ты здесь?
— Корабль к походу готов, — сказал Коля, подобравшись.
— Так, — сказал Алексей Петрович. — В таком случае, где штурман?
— Михаил Антонович проверяет курс.
Алексей Петрович посмотрел на Колю в упор и веско произнес:
— Проверку курса штурман производит вместе с борт-инженером.
— И с капитаном, — сказал Дауге так, чтобы его никто не услышал.
— Михаил Антонович выгнал меня обедать, — сказал Коля сердито.
— Так. Ты обедал?
Юрковский сказал:
— Я бы поел лукового супа.
Алексей Петрович посмотрел на него, выпятив челюсть.
— Где Моллар? — спросил он.
— Моется в душе, — сказал Дауге. — По-моему, он прекрасный парень.
— Он сразу же полюбил Николашку, — сказал Юрковский. — Они уже на «ты».
Алексей Петрович пробурчал что-то неразборчиво и встал.
— Пошли обедать, — сказал он. — Сусуму сегодня прибыть не изволил. Они изволили телеграфировать, что задерживаются в Москве в Академии Наук. Черт меня побери, если я буду его ждать. Николай, иди свяжись с Михаилом — пусть немедленно идет обедать. Скажи, что я запрещаю ему нарушать режим. Владимир, хватит причесываться, ты нас задерживаешь. Григорий, перестань читать.
Юрковский бросил халат на диван и стал натягивать пиджак с испуганным лицом. Дауге бросился ему помогать. Вдвоем они надевали пиджак в течение трех минут, после чего Алексей Петрович, багровея, рявкнул:
— Ну!
— Яволь, — вскричал Дауге, искусно дрожа с головы до ног, — оф коуз натюрлих!
— Я вполне готов, — заявил Юрковский. Он был при галстуке, в длинном щегольском пиджаке, из-под которого торчали голые ноги.
— Штаны, — сказал Алексей Петрович.
— Да, конечно, — засуетился Юрковский. — Дауге, где мои штаны? Скорее, суп остывает!
— На штанах спит Варечка! — отчаянным голосом прокричал Дауге из гардеробной.
Юрковский посмотрел на Алексея Петровича остановившимися глазами. Он был бледен.
— Придется идти так, — сказал он. — У меня больше нет штанов. Капитан, я готов понести любое наказание.
— Ну вас к черту, — сказал Алексей Петрович, расплываясь. — Хватит.
— Я готов ко всему, — сказал Юрковский, бледнея еще больше. — Я виноват и не прошу снисхождения. Варечка заснула и будет теперь спать двое суток. Я вынужден лететь на Амальтею так. — Он кончиками пальцев приподнял полы пиджака.
— Ладно, — сказал Алексей Петрович. — Просто меня расстроили эти ученые. Вы представить себе не можете, какая с ними возня.
— Мы тоже в некотором смысле ученые, — сказал Дауге.
Они стояли и смотрели, как Юрковский натягивает на себя брюки.
— Откуда у тебя шрам под коленкой? — спросил Алексей Петрович.
— Марс, — сказал Юрковский. — У меня много шрамов. С каждой планеты по шраму. Ну что ж, пошли?
Они вышли в коридор и зашагали к лифту. В коридоре было пусто и светло. Весь этаж был отведен под гостиницу, и все были на работе.
— Вот здесь живет Страут, — сказал Алексей Петрович.
— Он что — Десантник? — спросил Юрковский, небрежно заламывая бровь.
— Нет, диспетчер. Вот Иоганыч его знает.
— Серьезный товарищ, — сказал Дауге. — Он не пошел бы работать на Марс даже Десантником.
— Ах, вот как, — сказал Юрковский. — А взяли бы его, если бы он все-таки согласился?
— Нет, — сказал Быков медленно. — У него искусственное легкое. Он штурмовал Япет.
— Черт возьми, — сказал Юрковский, оглядываясь на дверь номера.
Дожидаясь лифта, они услыхали, как в коридоре кто-то запел приятно, хотя и несколько сипло, по-французски.
— Это Моллар, — шепнул Дауге в восторге. — Сейчас начнется кино.
Алексей Петрович посмотрел на него, насупившись, и спросил:
— Моллар? И что же он поет?
Дауге послушал и перевел:
— Что-то в таком роде: две ласточки целуются за окном моего звездолета в ледяной пустоте-те-те-те. И как их туда занесло? Они очень любили друг друга и сиганули туда случайно, полюбоваться на звезды. Тра-ля-ля, и не все ли вам равно?
— Отлично, — сказал Юрковский. — Вот твое призвание. Ты переводишь как ЛИАНТО. «Сиганули туда случайно» — шедевр!
— Тра-ля-ля, — сказал Быков. — Так. Подождите-ка меня здесь.
Он повернул за угол, и песенка смолкла.
— Я не хотел бы быть Молларом, если бы Моллар был даже Десантником, — сказал Юрковский. Дауге кивнул, и оба, подкравшись, выглянули в коридор, откуда доносились мощные командирские раскаты.
— То, что останется от Моллара, — сказал Юрковский, наглядевшись всласть, — не сможет оценить лукового супа. Все-таки мы с тобой хорошие ученые, Иоганыч. И знаем, как плохо не представиться капитану немедленно по прибытии.
— Я думаю, что Окада Сусуму лучше вообще не прилетать сюда, — добавил Дауге.
Юрковский кивнул.
Когда, спустя пять ужасных минут, Быков и Моллар подошли к лифту, капитан был багров и взъерошен. Моллар шел, засунув руки в карманы пестрой жилетки, и...
— Я, кажется, сошел с ума, — сказал Юрковский. — Он посвистывает.
— Да, — сказал Дауге. Во взгляде его светилось восхищение.
Моллар посмотрел на планетологов, подмигнул и пропел негромко:
— Les hirondelles, les hirondelles...
Капитан Быков ринулся в кабину лифта.
Стругацкие были недовольны и этим началом. Они начинают переделывать его, сокращать, но, так и не закончив исправления, отвергают и этот вариант.
Спу-17, семнадцатый по времени запуска на орбиту постоянный искусственный спутник Земли, представлял собой вполне автономную систему складов, заправочных станций, стартовых конструкций и жилых помещений, большею частью торовидных, вращающуюся вокруг общего центра тяжести.
Спу-17 был крупнейшим межпланетным портом для рейсовых и исследовательских кораблей. Он был построен несколько лет назад, и здесь уже была размеренная налаженная жизнь, были свои старожилы и новички, были свои традиции и обычаи, существовали свои мнения и разногласия. Алексей Петрович любил Спу-17 и отлично знал многих работников Спу-17, и многие работники Спу-17 отлично знали его. Он даже пользовался некоторыми привилегиями на Спу-17. Он мог посещать диспетчерскую, присутствовать на совещаниях, которые проводил Директор Спу-17, и даже подавать советы. Возможно, это объяснялось тем немаловажным вообще в жизни обстоятельством, что постоянный экипаж Спу-17 был укомплектован главным образом однокурсниками и близкими товарищами Алексея Петровича по Высшей Школе Космогации, а также тем, что Алексей Петрович был одним из немногих тогда командиров кораблей на трансмарсианских трассах. Алексей Петрович сказал Страуту, что сам придет наблюдать за погрузкой «Тахмасиба», и вышел из рубки Диспетчерской. Диспетчерская соединялась с жилыми отсеками узким, овального сечения коридором с мягкими пружинящими стенами. На середине коридора Алексей Петрович встретился с двумя юношами, тащившими в Диспетчерскую какой-то механизм: в Диспетчерской монтировалась дополнительная система сверхманипуляторов. Механизм был похож на большую многолучевую звезду и цеплялся за стены, и юноши громко выражали свое недовольство друг другом. Увидев Алексея Петровича, они замолчали и прижали механизм к стене. Алексей Петрович вежливо поблагодарил и стал протискиваться между механизмом и противоположной стеной. В тот момент, когда лицо его оказалось вровень с покрасневшим от напряжения лицом одного из юношей, зажатого в неудобной позе позади механизма, раздалось звонкое «бом-памм» и затем длинное свистящее шипение. В коридоре потянуло холодом, и в лицо Алексея Петровича ударил воздух. Лицо юноши мгновенно сделалось белым как снег. Даже немного желтоватым. «Шшшшшшшш» — визжал воздух, вырываясь из коридора в Пространство. Алексей Петрович схватил юношу за шиворот, дернул вперед и огромными скачками понесся по коридору, волоча его за собой. «Я сам! — завопил юноша. — Колька, беги!» Сейчас же загремели звонки сигнала противометеоритной тревоги. Алексей Петрович вышвырнул юношу из коридора в жилой отсек, обернулся и уперся ногой в закрывающийся люк. Надо было поглядеть, что случилось со вторым пареньком. Стены коридора уже покрылись инеем и клубились паром, но можно было разглядеть, что в коридоре остался только звездообразный механизм, а второй парень исчез за закрытым люком Диспетчерской. Алексей Петрович убрал ногу, и люк захлопнулся. «Все в порядке», — сказал он юноше. Затем он отправился к себе. Метеориты часто попадали в различные узлы ИС, но жертв никогда не было. Щели затягивались сами через пять минут после удара, затем приходили ремонтники и накладывали страховочные заплаты.