Не прошло и месяца, как появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Кислякову звания Героя Советского Союза, первому на Северном флоте в годы войны.
В целом и второе наступление противника на Мурманск закончилось неудачей. Немецкое командование не могло и предполагать, какими, тогда еще не привычными для немецких войск, потерями обернется это наступление. Так, в документах 2-й горнострелковой дивизии отмечалось, что потери не шли ни в какое сравнение со всеми предшествующими. Только 137-й полк потерял убитыми и ранеными свыше 1300 человек. В остальных полках каждый батальон лишился не менее 200 егерей. Для переноски раненых кроме штатных санитаров мобилизовали всех людей из штабов, из обслуживающих эшелонов, музыкантские команды и отряды трудовой повинности. Они носили раненых через горы по десять часов беспрерывно[352]. В докладе Дитля штабу армии отмечалось, что главная причина неудачи второго наступления на Мурманск заключается в том, что не удалось создать решающего перевеса над русскими частями в численности войск. Но причина эта явно надуманна. С немецкой стороны в наступлении участвовали две полностью укомплектованные дивизии с частями усиления и артиллерией, финский пехотный полк. Людей в егерских батальонах и полках было значительно больше, чем в стрелковых дивизиях 14-й армии, действовавших на мурманском направлении. К тому же противник имел существенное превосходство в воздухе.
В последней декаде июля и августе противоборствующие стороны активных боевых действий не вели, за исключением обоюдных безуспешных редких атак. В третьей декаде августа произошли изменения в командовании советских войск на севере. Ставка Верховного Главнокомандования разделила Северный фронт на Ленинградский и Карельский. Командующий 14-й армией генерал-лейтенант В.А. Фролов был назначен командующим войсками Карельского фронта. Вместо него 14-ю армию возглавил генерал-майор Р.И. Панин. До своего нового назначения он командовал 42-м стрелковым корпусом, который действовал на кандалакшском направлении.
Несмотря на неудачный для противника исход июльских боев на рубеже Большой Западной Лицы, немецкое командование продолжало настойчиво добиваться поставленных целей. В директиве № 33, подписанной Гитлером 19 июля 1941 г., было сказано, что «цели наступательных действий, проводимых под руководством командований 36-го армейского и горнострелкового корпусов, остаются без изменений». Германское верховное главнокомандование принимало все меры к тому, чтобы захватить Полярный и Мурманск до наступления зимы. 20 августа в армию «Норвегия» поступила новая директива с требованием: «Мурманск должен быть взят любой ценой». Для усиления горнострелкового корпуса перебрасывалась из Греции 6-я горнострелковая дивизия. На северные аэродромы сосредоточивались новые эскадрильи бомбардировочной и истребительной авиации. Во второй половине июля и в августе 1941 г. в состав горнострелкового корпуса из Норвегии прибыли 9-й моторизованный полк СС, полк 214-й пехотной дивизии, отдельный пулеметный батальон, самокатный батальон 199-й пехотной дивизии и 6500 человек пополнения.
В первых числах сентября немецкий горнострелковый корпус закончил подготовку к очередному наступлению. На плацдарме, на правом берегу р. Большая Западная Лица, были сосредоточены 9-й моторизованный полк СС, 2-я горнострелковая дивизия и 4-й отдельный пулеметный батальон, объединенные в «Северную» группу. Эта группа имела задачу разгромить правофланговые части 52-й стрелковой дивизии, после чего ударом на юг выйти на тылы дивизии и развить наступление вдоль дороги на Ура-Губу и далее на Полярный.
В районе южных порогов была сосредоточена «Южная» группа в составе 3-й горнострелковой дивизии и приданных ей подразделений. Перед ней стояла задача форсировать р. Большая Западная Лица, обойти левый фланг 14-й дивизии, перерезать дорогу, ведущую в Мурманск, и ударом в направлении высоты 321,9 совместно с частями Северной группы окружить главные силы 14-й армии.
Горнострелковый корпус и на этот раз строил свой боевой порядок в один эшелон. Резервов в корпусе не было. Весь расчет был основан, как и прежде, в надежде на сокрушительную силу первоначального удара. Наступление корпуса поддерживали 10 дивизионов полевой артиллерии и 280 самолетов. О том, какое значение придавало верховное главнокомандование вооруженных сил Германии очередному и, по его мнению, последнему наступлению на мурманском направлении, говорит тот факт, что 5 сентября в корпус прибыл начальник штаба оперативного руководства ОКВ генерал Йодль. Его сопровождал генерал-лейтенант Конрад, считавшийся знатоком горных войск. В довоенные годы в его подчинение входили и 2-я и 3-я горнострелковые дивизии, которые теперь должны были решить исход борьбы за Мурманск и Полярный.
К моменту наступления противника оборону на Большой Западной Лице занимали 52-я и 14-я стрелковые дивизии. 52-я дивизия со 116-м отдельным стрелковым батальоном действовала в полосе шириной около 20 км от губы Большая Западная Лица до высоты 314,9, имея в резерве 205-й стрелковый полк. 14-я дивизия в составе 95, 325-го стрелковых полков и 181-го батальона пограничников оборонялась в полосе шириной около 15 км от высоты 314,9 до оз. Серповидное. В резерв дивизии был выделен один стрелковый батальон.
В 3 часа 50 минут 8 сентября противник перешел в наступление против 52-й дивизии. Под прикрытием тумана части Северной группы внезапно атаковали 3-й батальон 112-го стрелкового полка. Не ожидавшие атаки бойцы не успели занять свои огневые точки и стали отходить с занимаемой высоты. Появилась первая брешь в обороне. Вслед за этим артиллерийскому обстрелу подверглись передний край и глубина обороны всего полка. Одновременно были обстреляны позиции и соседнего 58-го стрелкового полка.
Во второй половине дня немецкие подразделения атаковали участок обороны в районе высоты Каменистой (условное наименование, которое на послевоенных картах не сохранилось. – Авт.), где занимал позиции флотский отряд под командованием старшего лейтенанта Симоненко. Его подразделения подпустили противника вплотную и открыли огонь из винтовок и карабинов. Одновременно нанесли огневой удар минометы. Под прикрытием их огня моряки поднялись в контратаку и отбросили врага на 2 км.
Как в этой, так и во всех последующих контратаках личный состав флотских подразделений, действовавших на суше, заменял каски бескозырками, снимал гимнастерки и в таком виде – в бескозырках, в тельняшках – шел во весь рост под пулями на врага. Эта безудержная удаль моряков вызывала у солдат сухопутных частей естественное и понятное восхищение, она же вызывала панику среди егерей и обращала их вспять, и она, к сожалению, стала главной причиной неоправданно больших потерь. Как отмечал адмирал Головко: «Многие, очень многие флотские добровольцы сложили свои головы на сопках Заполярья, прежде чем отряды морской пехоты приобрели опыт боевых действий на суше и необходимую предусмотрительную осторожность»[353].
Ну а после этой, первой успешной контратаки, моряки, возвращаясь на свои позиции, обратили внимание на незнакомые знаки различия убитых немцев. Из документов выяснилось, что на высоту наступали батальоны 9-го полка СС. В первой атаке в Заполярье эсэсовцы вынуждены были бежать с поля боя. Впоследствии пленные показали, что после такого позора в полк приехал сам командир корпуса генерал Дитль. Он говорил, что эсэсовцы опозорили присвоенные им громкие имена «Дойчланд», «Фюрер» и «Мертвая голова», взывал к совести, уговаривал не порочить ни его, ни другие части СС, которые считаются надеждой Германии. Однако, как показали дальнейшие события, ни увещевания, ни обещания наград не помогли[354].
И все же успех перед Каменистой в основном не изменил положения. К вечеру противник занял высоту Приозерную (условное наименование. – Авт.), находившуюся в 2 км к востоку. За день он вклинился в глубину обороны дивизии на 3–4 км. Это еще не был прорыв, но угроза его все более нарастала.
Утром 9 сентября до пяти немецких батальонов возобновили наступление. Командир 52-й дивизии полковник Вещезерский решил нанести контрудар силами 205-го стрелкового полка, 62-го разведывательного батальона и одного батальона 58-го стрелкового полка. Разгромить вражеские батальоны они не смогли, однако отбросили их на 2–2,5 км, в результате чего восстановили сплошной фронт обороны дивизии. Весь следующий день обе стороны пытались улучшить свое положение, однако ночь встретила каждую из них там же, где они встретили утро.
11 сентября противник опять перенес направление главного удара на свой левый фланг. Егери заняли почти всю высоту Каменистую, только на нижней части южного склона держались бойцы 112-го полка. Майор Коротков вынужден был со связистами покинуть командный пункт и перейти на другое место. Атаку отражали бойцы охраны КП. Передовые дозоры егерей обошли артиллерийские позиции и оказались на Лопаткинской дороге. Ситуация снова стала критической. Заняв Каменистую, немецкие подразделения начали поворачивать к югу.
После неоднократных разговоров с командармом, с левым соседом и штабами полков полковник Вещезерский решил утром перехватить инициативу. Вернуть высоту Каменистую он приказал батальону из полка Худалова, батальону из полка Короткова и батальону моряков Старовойтова. Утром по высоте нанесла удар авиация, а затем корабельная и дивизионная артиллерия. За несколько дней на эту высоту было сброшено и выпущено столько бомб, снарядов и мин, что гранит почернел, мох и кустарник выгорели, камень как бы обуглился. Как писал потом Старовойтов, «от дыма, смрада, гари все заволокло непроглядным облаком, трудно было различить очертания горы и берега озера». После этого батальоны атаковали высоту, овладели ею почти полностью. Однако вскоре после полудня, после нескольких налетов пикирующих бомбардировщиков по 20–25 машин, егери снова отбили Каменистую. Они все упорнее пробивались к югу и к вечеру заняли большую часть соседней высоты Огурец. На удержание этого рубежа командир дивизии бросил танкетки, бронеавтомобили, разведчиков. И все же противник прорвался на огневые позиции гаубичной батареи. В схватке с врагом артиллеристы не сдались, в живых почти никого не осталось. До дороги на Ура-губу егерям оставалось около 2 км.