Отметим и еще одно немаловажное обстоятельство — очередной раунд «атаки на КГБ» разворачивался не только синхронно по времени, но и с использованием методик по ликвидации Министерства государственной безопасности Германской Демократической Республики (подробнее об этом см.: ВорстА. Конец Шта-зи: История одной секретной службы. М., 1994).
Возвращаясь непосредственно к хронологически-содержа-тельному анализу «дела Калугина», которое, на наш взгляд, представляет собой лишь одну из «серых» операций «информационно-психологической войны», отметим, что началось оно с выступления отставного генерала на конференции «Демократической платформы в КПСС» 16 июня 1990 г.
«Детонатором» и катализатором общественного резонанса стало опубликование его в самом массовом еженедельнике того времени «Аргументах и фактах» (М., 1990, I 26).
Как отмечал в этой связи журнал «Новое время», выступления Калугина — о «блокировании» как составителями данной брошюры, так и редакциями многих СМИ иной информации, противоречившей, опровергавшей «пропагандистские тезисы» отставного генерала, мы уже говорили, — «создали беспрецедентную доселе ситуацию. Прежде подобное мы слышали от сотрудников КГБ, ушедших на «ту сторону» (с 1980-го, по данным Калугина, таких было 20 человек)» Ситуация эта стала возможной в последние годы и объясняется не успешными усилиями врагов по подрыву строя, а изменениями взглядов на роль государства в целом и КГБ как одного из его институтов» (с. 88).
Оставив на совести экс-генерала изложенную им версию «мотивов» его перевода в Ленинград из Первого главного управления КГБ СССР [15], обратимся непосредственно к выдвинутым им «обвинениям» в адрес КГБ.
По словам Калугина, в Ленинграде он пришел к выводу, что «органы КГБ, которые призваны обеспечивать безопасность, по сути дела замазывали многие процессы, происходившие в городе...».
«Нет ни единой сферы жизни в нашей стране, в которой бы не присутствовали рука или тень КГБ (экономика, культура, наука, спорт, религия)» (с. 5).
Думается, однако, что этот упрек безоснователен, поскольку подобную функцию выполняют практически все известные спецслужбы мира — от БФФ (Ведомства по защите конституции) ФРГ до ФБР США. Но только в тех случаях, когда есть правовые основания для подобного «присутствия» и когда есть признаки состава преступления, обнаружение, предотвращение и расследование которых и составляет задачи деятельности органов госбезопасности.
Следующим регулярно повторяющимся «обвинением» Калугина являлось «наши органы государственной безопасности по численности превышают все органы, вместе взятые, Европы, Америки и Азии». («Без Китая», — подчеркивал он, дабы продемонстрировать неосведомленному читателю объективность и поразить его воображение глубиной своих безосновательных сентенций.)
Не полемизируя с этим абсурдным утверждением Калугина, подчеркну только, что ему, как бывшему начальнику внешней контрразведки (Управления «К» ПГУ КГБ), не могло не быть известно, что в то время только численность ЦРУ США примерно в 2,5 раза превышала численность советской разведки. А численность только сверхсекретного Агентства национальной безопасности (АНБ) США превышала 140 тысяч сотрудников.
Фактически утративший связь с чекистскими коллективами отставник Калугин утверждал, что реорганизация деятельности органов КГБ играет роль «наложения косметики, наведения румян на весьма жухлое лицо сталинско-брежневской школы. Основы, практика — остались старыми.
Это вербовка агентуры в рядах политических противников и организаций; это засылка своей агентуры, это дискредитация активистов движений; это нейтрализация организаций, их разложение как конечная цель» (с. 6).
Оставляя без комментариев утверждение Калугина о «сталинско-брежневских основах», отметим, что, конечно же, генерал
КГБ не мог не знать, что основы и методы деятельности всех без исключения спецслужб мира во многом идентичны.
Отметим также и то, что «дело», или «операция «Калугин», в целом разворачивалось по тому же сценарию, что и скандалы, связанные с разоблачением противозаконной деятельности ЦРУ и ФБР в США, заканчивавшиеся созданием специальных комиссий по ее расследованию палаты представителей и сената этой страны.
Эти обстоятельства лишь подтверждают версию о том, что за кулисами «дела Калугина» стояли опытные и вдумчивые организаторы (в публицистике их принято называть «кукловодами»). Обосновывая данную версию, автор, однако, не призывает читателей бездумно принимать ее на веру, еще раз оговариваясь, что это только его личное убеждение.
Приводимые отступления были необходимы для того, чтобы перейти к следующему обвинению, выдвигавшемуся Калугиным против «родного ведомства»: госбезопасность «манипулировала огромным контингентом внутри страны и за границей...».
Столь туманно-невнятные формулировки «обвинения», естественно, не могли не порождать всевозможных подозрений, домыслов и слухов, как говорится, «в меру собственной испорченности».
Позволим себе заметить, что профессиональный журналист Олег Калугин целенаправленно смешивал понятия, стремясь ввести в заблуждение не слишком искушенных в психологии людей.
Поскольку любое информирование, то есть доведение определенной информации до сведения людей, аудитории, предполагает стремление воздействовать на их разум, чувства, мнения и поведение.
Манипулирование же сознанием и поведением людей преследует те же цели, но осуществляется скрытно, под прикрытием иных, официально декларируемых целей, за счет использования специальных технологий.
И в «книге Калугина» присутствует немало элементов подобных технологий: гипертрофия некоторых второстепенных вопросов, игнорирование или замалчивание уже обнародованных фактов, наличие ответов на якобы «безответные» вопросы, массированная и многоканальная ретрансляция однотипных информационных со-
общений с приданием им характера «новизны», «актуальности» и «чрезвычайной значимости»...
Чтобы не быть голословным, приведем перечень основных во-просовчезисов, составлявших главный информационно-возбуждающий пафос выступлений Калугина:
— сталинско-брежневская школа КГБ;
— применение агентуры в целях «политического сыска»:
— «раздутые штаты» КГБ;
— распространение дезинформации, манипулирование общественным мнением как внутри СССР, так и за рубежом;
— предательство сотрудников КГБ.
Примечательно, что экс-генерал никак не реагировал на аргументы представителей руководства КГБ, которые ранее давали ответы на его «безответные» риторические вопросы, — предположение о том, что профессионал не следил за подобными выступлениями, не знал о них, представляется абсурдным.
Разумеется, нет особого смысла досадовать по поводу того, что было более 19 лет назад, но из анализа конкретной информационно-пропагандистской кампании эпохи холодной войны должно сделать соответствующие выводы.
Именно так поступают на Западе те многочисленные исследовательские центры, которые неустанно, с опорой на подлинные документы холодной войны, занимаются изучением и реконструкцией послевоенной истории XX века. В нашей стране, насколько нам известно, подобные исследования не проводятся...
Справедливо отмечая, что разворачивавшаяся в то время в нашем обществе идейно-политическая борьба «привела к определенному расслоению и дезориентации внутри самого аппарата» КГБ, который-де «не привык мыслить», Калугин, явно подстраиваясь под появившуюся тогда политическую «моду», прибегал к тем самым 15% лжи, которая и составляет сердцевину, смысл и назначение любого дезинформационного материала, не мнимого, а реального манипулирования общественными настроениями, речь о чем шла ранее.
«КГБ по-прежнему остается самой закрытой организацией в стране», — объявлял Калугин, передергивая или, по крайней мере, преувеличивая факты: ныне в этом легко убедится каждый, ознакомившись с недавно вышедшим двухтомником «Без срока
давности», включающим интервью и выступления председателя КГБ СССР В.А. Крючкова с 1 октября 1989 по 17 июля 1991 года.
Хотя, подчеркнем это особо, было много и других публикаций и выступлений по всему кругу поднимавшихся Калугиным вопросов.
Таким образом, Калугин, вопреки ошибочно бытовавшему мнению некомпетентных интерпретаторов его слов, не был «срывателем покрова тайны» с организации, призванной оберегать безопасность наших сограждан.
С учетом приведенных нами фактов представляется необходимым еще раз пристальнее взглянуть на многие события тех уже далеких от нас лет, говоря строго юридическим языком, «в связи с открывшимися новыми обстоятельствами «дела Калугина».
Следует, однако, заметить, что Калугин был по сути прав, заявляя, что «аура таинственности, окружающая КГБ, предназначена в основном для внутреннего потребления: на Западе его секреты доступны всем». Если отбросить некоторый максимализм данного высказывания, вполне объяснимый полемическим задором, тем не менее нельзя не согласиться с тем, что за рубежом из уст перебежчиков были известны некоторые стороны деятельности советских спецслужб.
При анализе «эксклюзивной» статьи Калугина «Перерождение» (с. 11—31), подготовленной специально для данного издания, не может не привлечь внимания тот факт, что бывший начальник внешней контрразведки КГБ лишь вскользь упоминает о борьбе с иностранным шпионажем, хотя понятно, что эта задача являлась одним из главных направлений деятельности КГБ СССР.
Также наводит на размышления и вызывает немало вопросов тот факт, что весьма информированный ветеран КГБ ни разу не упомянул о стратегических задачах и установках, ставившихся перед ЦРУ США президентами Джонсоном, Никсоном, Фордом, Картером, Рейганом, якобы «бессознательно» обращая деятельность КГБ в «бой с собственной тенью».
И вряд ли, с учетом названных обстоятельств, «анализ» Калугина можно считать объективным.
В написанной специально для анализируемого сборника статье «Перерождение» Калугин уже в полной мере мог использовать приемы суггестивного (внушающего) воздействия на читателей, основанного на созданном ему «ореоле» опального специалиста, подвергающегося незаслуженным гонениям за обнародованную правду.