Действительно, и кто сейчас помнит, что еще в марте 1976 г. Москву посетила группа из 9 эмиссаров зарубежных антисоветских центров (в которую, между прочим, входили два конгрессмена США), которая поставила перед «лидерами» советских «диссидентов» прямой вопрос о том, кто станет преемником Брежнева на посту Генерального секретаря ЦК КПСС.
«Лидеры» обещали подумать над этим вопросом. И лишь на четвертый день объявили свой вердикт:
— Андропов!
Сама по себе постановка этого вопроса была обусловлена тем, что ЦРУ США получило информацию об очередном ухудшении состояния здоровья Л.И. Брежнева.
Точно так же ЦРУ США в мае 1996 г. отреагировало на получение информации о прогрессирующем ухудшении здоровья президента России Б.Н. Ельцина и поставило вопрос о выявлении его вероятного преемника.
Как памятно, от российских граждан информация об ухудшении состояния здоровья Ельцина с весны 1996 г. в преддверии президентских выборов скрывалась, а была предана огласке только 4 ноября в сообщении о проведении президенту России серьезной кардиологической операции. Следствием которой, по устоявшейся медицинской практике, является определение пациенту первой группы инвалидности — не рабочей! — как минимум на полгода.
Однако высказанный «авторитетными диссидентскими экспертами» прогноз об Андропове как преемнике дряхлевшего генсека, по-видимому, не особенно устраивал заокеанских «кремле-нологов» и их работодателей.
И действительно, в 1979—1980 годах в зарубежной печати появились статьи, в которых констатировался рост авторитета и популярности Андропова и высказывались предположения, что он не только является реальным конкурентом престарелому Л.И. Брежневу, но и может, при желании, конечно, сместить его с этого поста, используя реальные властные рычаги, находящиеся в его руках. (Вспомним вновь в этой связи высказывания о роли и назначении «активной разведки» С.С. Турло и А. Даллеса!!)
Отметим в этой связи характерную логику проведения подобных «активных», по сути своей — дезинформационно-пропагандистских кампаний: полного успеха они не гарантируют, но не требуют и особых финансовых затрат, а при благополучном раскладе обстоятельств могут и привести к достижению желаемой цели!
Да и провал их не чреват для инициаторов никакими политическими неприятностями — издержки всегда можно списать на «свободу прессы»!
Естественно, что появлявшаяся за рубежом информация о росте влияния Андропова, его властных амбициях вполне с замыслами организаторов этих «информационных» операций, была доведена до Брежнева, и последний решил, по-видимому, «от греха подальше», перевести Андропова на административную должность в аппарат ЦК КПСС, чем и объясняется его избрание секретарем ЦК в мае 1982 г.
Образчики таких выступлений в американской газете «Дейли ньюс» от 21 и 28 января 1982 г. приведены в книге И.А. Минутко «Юрий Андропов: Реальность и миф» [1].
В первой из них, под претенциозным заголовком «Кто?», корреспондент А. Вагорски подчеркивал, что для Запада, да и советской общественности, не секрет, что последний год или два Брежнев фактически не в состоянии управлять страной, а все больший авторитет приобретает председатель КГБ. Обращалось внимание на то, что «...силами КГБ — тут была личная инициатива Юрия Андропова — проведено несколько крупномасштабных акций по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, которые вывели чекистов и работающих с ними людей из прокуратуры на самых высоких лиц государства и членов их семей... И все, кто задет коррупцией, знают: на каждого из них в Комитете государственной безопасности заведены досье. Пока есть Брежнев и Суслов, они недосягаемы для грозных органов тайной полиции. Пока...»
Через неделю, называя Андропова претендентом на пост Генерального секретаря, Вагорски отмечал: «Я знаю, что мою точку зрения не разделяют большинство советологов и кремленологов Запада. Доводы там разные, но есть главный: еще никогда в Советском Союзе не становился главой партии и государства человек, руководящий тайной полицией. Странное соображение!»
Предположения о возвращении Андропова в ЦК КПСС появились после смерти влиятельного «второго» секретаря ЦК М.А. Суслова.
Андропову еще в начале февраля лично от Л.И. Брежнева стало известно о планах избрания его секретарем ЦК, так что подобный поворот в его судьбе не стал для Юрия Владимировича неожиданностью. Некогда он его очень ждал и желал, но прошедшие 15 лет не только отняли у него силы, но и серьезно подточили здоровье.
Политбюро ЦК КПСС поручает Ю.В. Андропову выступить с докладом на торжественном заседании, посвященном 112-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина.
Подобные выступления всегда были особенно почетными и престижными, свидетельствовали о большом авторитете докладчика.
Первое подобное выступление после смерти бессменного секретаря ЦК по идеологии М.А. Суслова, безусловно, вызывало повышенный интерес как у зарубежных профессиональных наблюдателей и аналитиков, так и у широких масс населения СССР, реально интересовавшихся политикой. Понятно, что даже в рядах КПСС такие лица были в меньшинстве, но содержание доклада Ю.В. Андропова, вследствие отмеченного ранее обстоятельства, стало широко известно в стране, равно как и имя будущего секретаря ЦК КПСС.
(По мнению социологов и политологов, в обществах, не переживающих острых социально-экономических кризисов и потрясений, обычно лишь от 20 до 25% граждан активно «интересуются политикой», а еще меньшее их число принимает личное участие в политической деятельности.
В кризисных же ситуациях эта «личная вовлеченность в политику» может возрастать до 40—50% участия, в том числе «пас-сивно-активного», в политических процессах.
Даже «многомиллионный» отряд КПСС, с учетом его «молодой смены» — ВЛКСМ, не опровергает подчеркнутую нами социологическую закономерность реального участия граждан в политических процессах.)
В свете дальнейших событий истории страны и биографии самого Андропова это выступление можно считать мировоззренческим манифестом будущего Генерального секретаря ЦК КПСС.
Выступая 22 апреля 1982 г. в Кремлевском дворце съездов, Андропов заявлял:
«Учение Ленина, как и марксизм-ленинизм в целом, — это наука. И, как всякая наука, оно не терпит застоя. Ленинизм — это теория революционного обновления мира. Опираясь на многократно проверенную практикой систему основополагающих принципов, на материалистическую диалектику, это учение живет и развивается, отражая все новые процессы и явления, новые повороты истории» [2].
Андропов подчеркнул, что «...Ленин отмечал, что с каждым шагом истории, с каждым крупным изменением социально-политической обстановки и практических задач в марксизме, как живой теории, выдвигаются на первый план различные его стороны... Сегодня мы с особым вниманием обращаемся к ленинским мыслям о решающей роли народа в революционном преобразовании мира, к ленинской идее о социализме как сознательном творчестве масс».
Будущий генсек ЦК КПСС подчеркивал важнейшие, на его взгляд, черты коммунистической идеологии, определяющие ее понимание, связь с повседневной жизнью и чаяниями людей: «...внимание к опыту масс, вера в их творческий потенциал, умение облечь их помыслы, интересы в четкие политические лозунги и программы красной нитью проходят через всю историю ленинизма» (с. 192).
И даже в сегодняшней идеологической борьбе противники марксизма-ленинизма вряд ли смогут опровергнуть слова, выражавшие искренние убеждения Андропова в том, что «...были нерасторжимая связь авангарда с рабочим классом и крестьянством, поддержка его (авангарда, коммунистической партии. —
О. X.) народными массами. Трудящиеся России поверили Ленину и поднялись на борьбу. Революция победила. ...это единство — результат сознательной, целеустремленной работы коммунистов, которые убеждены в том, что творцом подлинно народного общественного строя может быть только народ».
А из этого исторического урока следует также сделать самые серьезные теоретические, организационные и идеологические выводы и тем, кто считает себя и называет «продолжателями дела Маркса—Ленина».
Андропов был убежден в том, что духу марксизма «...чужд казенно-бюрократический автоматизм; социализм живой, творческий есть создание самих народных масс. Вот почему наша партия считает своей первейшей задачей непрестанно заботиться о повышении сознательности, политической культуры трудового народа. Чем мы лучше справляемся с этой задачей, тем стремительнее, полноводнее становится поток исторического творчества масс».
Для него было очевидным, что качество и уровень жизни граждан, развития страны напрямую зависят от «выполнения всех наших планов и программ, инициативы и творчества каждого, от ответственности, активности, профессиональной подготовленности каждого труженика» (с. 192—193).
Говоря об участии граждан в государственном управлении, Андропов подчеркивал, что «Советы — это форма политической организации, открывшая ни с чем не сравнимую возможность собирать, аккумулировать, обращать на общее благо творческую инициативу самых широких масс, учитывать при решении каждого вопроса огромный диапазон мнений и предложений. Это — залог принятия таких решений, которые наиболее точно и полно отвечают интересам всех классов и социальных групп, наций и народностей, всех поколений советского общества».
Как будто предвидя ту логически-идеологическую ловушку, в которую позднее угодит М.С. Горбачев и его не шибко политически «подкованные» «советники», Андропов отмечал:
«В последнее время усиленно эксплуатируется, например, тезис о «плюрализме» как о неотъемлемом признаке демократии. Но как понимать его?
Если речь идет о наличии в обществе различных, несовпадающих точек зрения и интересов, то нет общества, где бы не было подобных явлений. Это относится и к капитализму, и к социализму. Однако с той существенной разницей, что при капитализме различие интересов принимает характер классового антагонизма... Что же касается учета, сопоставления, сочетания различных интересов, то тут — в зависимости от исторических традиций,