Самостоятельная жизнь Юрия Андропова началась с 14 лет; сначала он работал грузчиком, потом киномехаником и телеграфистом. В 18 лет он плавал матросом на Волге и многому научился. Позднее он часто повторял слова и советы своего боцмана: «Жизнь, Юра, это мокрая палуба. И чтобы на ней не поскользнуться, передвигайся не спеша. И обязательно каждый раз выбирай место, куда поставить ногу!» В 1933 году Юрий Андропов поступил в техникум водного транспорта в Рыбинске. В 1984 году этот небольшой город в Ярославской области был переименован в г. Андропов, но позднее вернул свое прежнее название. По завершении учебы Юрий начал работать, но не судовым техником, а освобожденным секретарем комсомольской организации Рыбинской судоверфи — в комсомол он вступил еще в Моздоке. В середине 30-х годов политика занимала большую часть студентов, и именно в это время она стала главным смыслом жизни будущего генсека.
Страшный террор 1937–1938 годов произвел опустошение не только в Москве, но и во всех областях и республиках; и не только в кадрах партии, армии или народного хозяйства, но и в комсомоле. Секретари заводских организаций пострадали мало, скорее напротив: террор как бы расчищал им путь для быстрого продвижения наверх. Уже в 1938 году мы видим 24-летнего Андропова, тогда еще кандидата в члены партии, на посту первого секретаря Ярославского обкома комсомола. Андропов был тогда высоким, красивым и красноречивым комсомольским лидером, он умел привлечь внимание молодых ярославцев. Молодая Екатерина Шевелева, будущая писательница, иногда встречавшаяся с Юрием Владимировичем и на Лубянке, посвятила ему в 1939 году одно из своих стихотворений: «…Отбросив русый вихрь со лба, стоит мой век, моя судьба, моя судьба на съезде комсомольском». Андропов также всю жизнь писал стихи, но никогда их не публиковал.
Еще в Рыбинске Андропов женился на своей однокурснице по рыбинскому техникуму Нине Ивановне Енгалычевой. Почти пять лет молодые супруги жили в мире и согласии. Свою первую дочь и сына Юрий Андропов назвал в честь родителей — Евгенией и Владимиром. Этот брак, однако, распался, хотя Нина Ивановна до конца своих дней любила Андропова. Жизнь его первого сына не сложилась. Он учился в нахимовском и суворовском училищах, в ПТУ, часто менял профессии и место жительства, изредка встречаясь с отцом. Он умер в 1975 году в Молдавии. Дочь Андропова Евгения Юрьевна осталась жить и работать врачом в Ярославле. Она встречалась с отцом редко, но иногда получала от него короткие письма. В 1940 году Юрия Андропова направили в Петрозаводск, где он возглавил комсомол только что образованной новой республики — Карело-Финской ССР. Еще раньше в Петрозаводск приехала также по комсомольским делам Татьяна Филипповна, которая стала второй женой Андропова. В новой семье у Андропова было также двое детей — сын Игорь, ставший позднее дипломатом, дочь Ирина, работавшая в 60 — 80-е годы на поприще журналистики.
С началом Великой Отечественной войны Андропов активно участвовал в организации партизанского движения в Карелии, значительная часть которой, включая Петрозаводск, была оккупирована немецкими и финскими войсками. Он продолжал возглавлять комсомол и на неоккупированной части республики. Карельский фронт не считался в годы Отечественной войны одним из главных, и позднее о боях на этом фронте писали мало. Однако уже в книгах, изданных в Петрозаводске и Ленинграде в 60—70-е годы, упоминался молодой Андропов. В начале 80-х годов, когда Андропов возглавил страну и партию, в Москве и Петрозаводске вышло в свет еще несколько книг о боевых действиях на Карельском фронте и партизанском движении в Карелии. Упоминание об активном участии первого секретаря ЦК ЛКСМ Карелии Ю. Андропова в организации партийного и комсомольского подполья содержится и в энциклопедии о Великой Отечественной войне[17]. Карельские партизаны, как и солдаты на Карельском фронте, страдали от суровых климатических условий. В некоторых мемуарах можно найти упоминание о том, что именно в годы войны в холодном и болотистом карельском крае Андропов приобрел ту болезнь почек, которая так осложнила его жизнь.
С 1944 года Андропов перешел на партийную работу; столица Карелии была освобождена, и Андропов занял пост второго секретаря Петрозаводского горкома партии. Вскоре он начал учиться в Петрозаводском государственном университете, а затем и в Высшей партийной школе при ЦК КПСС. В 1947 году мы видим 33-летнего Андропова на посту второго секретаря ЦК КП(б) Карело-Финской ССР. Председателем Президиума Верховного Совета республики был в то время Отто Вильгельмович Куусинен, в прошлом один из основателей Коммунистической партии Финляндии и секретарь Исполкома Коминтерна. Этот известный в стране и за рубежом политический деятель был не только членом ЦК ВКП(б), но и заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР В те времена пост Председателя Президиума Верховного Совета считался почти во всех республиках не особенно важным. Однако именно в Карелии Отто Куусинен являлся не только формальным, но и фактическим руководителем небольшой республики. Шестидесятипятилетний ветеран и Октябрьской революции 1917 года, и революции 1918 года в Финляндии относился к молодому Андропову с вниманием и симпатией.
Общение с Отто Куусиненом было чрезвычайно важным для Андропова, оказав на него большое влияние. Георгий Арбатов, который работал вместе с Куусиненом в 1957–1958 гг. над учебным пособием «Основы марксизма-ленинизма», вспоминал позднее об этом политике и теоретике с большой симпатией. «О. В. Куусинен, — писал Арбатов, — был прекрасным учителем. Вопреки возрасту, это был человек со свежей памятью, открытым для нового умом, тогда очень непривычными для нас гибкостью мысли, готовностью к смелому поиску. Ну а кроме того, он думал. Честно скажу, я впервые познакомился с человеком, о котором можно было без натяжек сказать: это человек, который все время думает… То, что Куусинен думал, в общении ощущалось почти физически: ты чувствовал, что за каждым словом собеседника стоит работающая, все время проверяемая и шлифуемая мысль, что каждый твой вопрос, твою реплику человек серьезно обдумывает, взвешивает, оценивает. Тем, кто понял это, говорить, работать с Отто Вильгельмовичем было поначалу хотя и интересно, но сложно, несмотря на его — тоже тогда для начальства очень непривычные — простоту, доступность, демократизм. Ибо ты всегда был в напряжении, начеку, остерегался непродуманных слов. Потом почти все мы, видимо, поняв, что лучше, чем мы есть, мы показаться «старику» (так его все называли за глаза) не сможем, начали себя вести естественно. Но при этом все становились хоть чуточку умнее — в присутствии сильного интеллекта, взаимодействуя с ним, сам невольно мобилизуешь свои резервы и возможности…
И еще одно открытие, которое ожидало каждого, кто работал с Куусиненом, — новое представление о политике, новое для нас, чьи умы были замусорены и притуплены долгими годами сталинизма. В общении с этим человеком открывалось понимание политики как сложного творческого процесса, сочетающего ясное представление о цели с постоянно выверяемым поиском методов и средств, стратегию с тактикой, науку с искусством (поясняя последнее, Куусинен как-то поразительно точно заметил: «В политике важно не только знать, но и уметь»). Словом, то, о чем раньше мы иногда читали, но либо не воспринимали, либо воспринимали как теоретическую абстракцию, в разговорах с Отто Вильгельмовичем обретало плоть.
Куусинен был живым носителем очень хороших, но ставших для нас к тому времени ужасно далекими традиций европейского рабочего движения, ранней «левой» социал-демократии, зрелого ленинизма, лучших периодов Коминтерна (в частности, его VII конгресса). Добавьте ко всему этому высокую культуру (помимо всего другого он писал стихи, сочинял музыку, немало времени отдавал литературоведению)»[18].
Отто Куусинен был, вероятно, последним образованным интеллигентом из окружения В. И. Ленина, которые оставались еще в ЦК КПСС в 40—50-х годах. Андропову очень повезло, что первые шаги на поприще партийной работы он делал под руководством Куусинена[19].
Тяжелые испытания ждали карельскую партийную организацию в 1950 году. Организованное Лаврентием Берия и Георгием Маленковым «ленинградское дело» сопровождалось не только массовыми репрессиями в Ленинграде, волны террора прошли и по всем районам Северо-Запада. В начале января 1950 года в Петрозаводск прибыла комиссия из ЦК ВКП(б), возглавляемая Г. В. Кузнецовым. В Карелию прибыла также группа московских чекистов. Первым секретарем ЦК Карелии был с 1938 года Геннадий Николаевич Куприянов, в Петрозаводск он был направлен из Ленинграда по рекомендации А. А. Жданова. В годы Отечественной войны Куприянов был прямым начальником Андропова по партизанскому штабу, а также членом Военного Совета Карельского фронта. В конце войны бригадному комиссару Куприянову было присвоено звание генерал-майора. Андропов относился к Куприянову с большим уважением, у них не было конфликтов. Все изменилось за несколько дней.
Почти все репрессии по «ленинградскому делу» проводились по общему сценарию. Вначале выдвигались обвинения в разного рода хозяйственных нарушениях, мелких злоупотреблениях или даже личной нескромности. Обвиненного снимали с работы и исключали из партии. Вокруг него возникала зона отчуждения. Только через 2–3 месяца следовал арест с предъявлением политических обвинений. По такой «схеме» шли дела и в Карелии. Найти разного рода недостатки в хозяйственной деятельности здесь было нетрудно: республике не удавалось в 1947–1949 годах выполнить план по заготовкам древесины. Комиссия выдвинула против Куприянова обвинения в хозяйственных злоупотреблениях и в корысти. Обвинения в адрес второго секретаря ЦК Карелии были не столь серьезны, и Андропов должен был председательствовать на Пленуме ЦК КП(б) Карело-Финской ССР, состоявшемся 24–25 января 1950 года по «делу Куприянова». У Андропова имелся не слишком большой выбор. Он мог выступить с защитой Куприянова и очень скоро разделить его судьбу. Он мог промолчать, найти отговорки, сослаться на незнание дела. Наказание и в этом случае было бы неизбежным. Я наблюдал подобные ситуации в Ленинградском университете, где учился в 1946–1951 годах и где десятки профессоров и преподавателей оказались жертвами «ленинградского дела». Андропов выбрал третий путь. Он выступил с унизительной самокритикой и поддержал все обвинения в адрес Куприянова. Недавний генерал был снят с по