Вспоминаю, что М. И. Дружинин во время нашей кремлевской встречи назвал одну очень полезную черту характера своих комсомольских помощников — во что бы то ни стало доводить дело до конца, проявлять инициативу. Одна из них мне хорошо известна. В 1963 г. комсомольскому вожаку первого испытательного управления старшему лейтенанту Ивану Черноусову пришла в голову мысль посылать с космонавтами в космос значки ВЛКСМ, а потом вручать их лучшим комсомольцам. Хотели было посоветоваться с ЦК ВЛКСМ, но передумали. Там знать не знали о Тюра-Тамском полигоне, да и побоялись, что «отсоветуют».
— Наша идея дошла до Сергея Павловича Королева, — рассказывал Борис Посысаев. — Шла речь о предметах, не предусмотренных полетной инструкцией. Неужели откажет? Без раздумий академик согласился, только уточнил: «А что вы со значками будете делать потом?» Объяснили. «Рад поддержать хорошее дело!» — и тут же, кому надо, отдал нужное распоряжение. Валерий Быковский, тогда еще комсомолец, взял с собой в полет пять значков ВЛКСМ.
— Кто же тот счастливец, что первым получил небывалый сувенир?
— Мы больше значков не видели. Космонавт вручил их в Москве в ЦК ВЛКСМ, наверное, секретарю Сергею Павлову. По-другому поступили командир экипажа «Восход» Владимир Комаров и врач Борис Егоров: они все значки ВЛКСМ вернули нам. В торжественной обстановке мы вручили их особо отличившимся молодым ракетчикам. Позднее в космос посылали не только значки ВЛКСМ, но и вымпелы. Они стали переходящими. Тот коллектив, который добился лучших показателей, и получал его.
В декабре 1982 г. я еще раз побывал на старте космодрома и в Джезказгане, в районе посадки корабля «Союз», пилотируемого Анатолием Березовым и Валентином Лебедевым. Они возвратились с борта орбитальной станции «Салют-7», где проработали более двухсот суток. Пока космонавты проходили послеполетное медицинское обследование и отдыхали, у журналистов оказалось много свободного времени. Вместе с сотрудником Центрального НИИ машиностроения Анатолием Ткачевым ходили по заснеженному и продуваемому декабрьским ветром космодрому. Куда ни глянешь — дела коммунистов и комсомольцев, большие и малые. Город Ленинск неузнаваемо вырос. Прибавилось жилья, зелени. К памятникам С. П. Королеву и М. К. Янгелю позже добавился памятник Юрию Гагарину. Его автор сержант Олег Песоцкий. Космонавт дан ваятелем во весь рост, мягкая улыбка на лице. Руки вскинул вверх, словно восклицает: «Я снова здесь, на земле космодрома!» На вечном приколе ракета-носитель «Союз». Нашлось в Ленинске место для монумента «Наука». Ее олицетворяет женщина, с рук которой уходит ввысь первый спутник. Тогда же в декабре узнал, что идет работа над памятником первому главному строителю космодрома Георгию Максимовичу Шубникову Но меня всегда больше других волнует, вызывает много добрых дум скромный обелиск, установленный на стартовой площадке. Отсюда 4 октября 1957 г. поднялся первый рукотворный спутник Земли, возвестивший человечеству о начале освоения им космического пространства. Редко кому посчастливилось побывать на этом историческом месте. Но кто был там, видел, как искрится в лучах солнца земной «брат» первого спутника. С гордостью прочитал на мраморе: «Здесь гением советского человека начался дерзновенный штурм космоса!» Лучше не скажешь. Дорог обелиск «Спутник» и тем, что спроектирован космодромцами — Евгением Корниловым и Валерием Евтеевым, построен комсомольцами.
В былое время здесь, у обелиска «Спутник», вручали комсомольские и партийные билеты вновь принятым в организацию. Однажды вместе с А. Ткачевым стал свидетелем этого торжественного акта. Билеты кандидата в члены КПСС вручал молодым испытателям начальник политотдела первого испытательного управления полковник Михаил Тимофеевич Непогодин. Мы видели радостные лица юношей, внимательно слушавших старшего товарища. Он говорил кратко, я записал его понравившуюся мне фразу:
— Будьте достойны своих дедов и отцов, матерей, старших братьев и сестер. Это их умом, их руками построено наше Советское государство. Это их волей, кровью и жизнями оплачена победа над врагами разных мастей и особо над германским фашизмом. Будьте достойны своих предков в большом и малом!
Как память о встречах с комсомольцами храню комсомольский значок ВЛКСМ, побывавший в космосе. Вспоминаю свою комсомольскую юность. Многие годы носил значок с красным знаменем, на котором рельефный портрет В. И. Ленина. Стоит у меня на столе, помогая вспоминать космодром и его замечательных людей, макет ракеты-носителя «Союз» с надписью: «Александру Петровичу Романову от комсомольцев космодрома. 4 октября 1976 года».
В последние годы все чаще стали появляться книги по истории космодрома, написанные участниками космических свершений и его строителями. Горячо приветствую авторов и желаю им использовать всю палитру красок, дабы воссоздать подлинную героическую историю первой на Земле Космической гавани…
Валерий Иванович МальцевРЕПОРТАЖ ЗА «КРАСНУЮ СТЕНУ»
Родился в 1942 г. в Сталинграде. После окончания Камышинского артиллерийского технического училища с 1962 по 1972 г. служил на космодроме Байконур: техником-испытателем, энергетиком радиотехнической системы «Вега», оператором, начальником кинолаборатории измерительного комплекса. Одновременно принимал участие в деятельности клуба поэтов, Народного театра, Ленинской студии телевидения, в организации первых КВН, в создании первых кинофильмов о городе.
С 1972 по 1987 г. — редактор, главный редактор киностудии МО СССР. В 1974 г. окончил сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии.
Подполковник запаса. Ветеран космодрома Байконур. Живет и работает в г. Юбилейный Московской области.
Едва только фермы обслуживания коснулись корпуса ракеты, раздался скрежещущий треск и в небо ушел дымный след, в конце которого вспыхнул оранжевый купол. Это сработала САС — система аварийного спасения. Кресло с космонавтом отстрелилось от корабля и повисло на стропах, а сам корабль, повернув носом к земле, угрожающе нацелился на самую середину стартовой площадки, где парили дренажи подземных емкостей жидкого кислорода. А на самом старте вдоль корпуса обезглавленной ракеты весело побежали струйки горячего керосина, превращаясь внизу в рваные дымные лохмотья…
Это произошло в декабре 1966 г.
На космодроме Байконур шли интенсивные испытания нового космического корабля «Союз». Было проведено уже несколько пусков с переменным успехом. На этом этапе вместо экипажа в кабину корабля помещали манекен в скафандре. И с тех пор, когда после неудачных пусков в степи начали находить странные неподвижные фигуры людей, глядевших через стекла шлемов страшными выпученными глазами, пошли глухие слухи о гибели чуть ли не целого отряда космонавтов. Чтобы в корне пресечь ненужные домыслы, под стекло шлема стали подкладывать табличку с крупной надписью «манекен», прикрывающую выразительные глаза «Ивана Ивановича».
На 14 декабря 1966 г. был назначен очередной запуск «Союза» с 31-й площадки. Этот запуск пожелало видеть высшее руководство страны, поэтому решено было выделить закрытый телевизионный канал в кабеле Москва-Ташкент, который обеспечил бы передачу картинки со старта прямо «за красную стену», т. е. в Кремль. Для этой цели за месяц до пуска почему-то из Ленинграда перегнали целую колонну передвижных телевизионных станций и расположили их в районе 31-й площадки. Целый месяц шли тренировки по отладке канала. Наконец к моменту пуска все было готово.
Я в то время служил на комплексе внешнетраекторных измерений «Вега» и к проводимым телевизионным экспериментам, строго говоря, никакого отношения не имел. Однако вот уже несколько лет я исполнял на полигоне еще и нештатную должность местного Левитана (диктора, разумеется, а не художника), т е. во время посещения космодрома всякими высокими гостями я должен был во время пуска, сидя в бункере, хорошо поставленным голосом шпарить по заранее написанному и утвержденному в тысяче инстанций тексту: «Тридцатая секунда! Полет нормальный! Тангаж, рысканье, вращение в норме!», «Сороковая секунда! Давление в камерах двигательной установки устойчивое! Полет нормальный» и т. д. Эта информация передавалась на наблюдательный пункт, откуда высокие гости следили за полетом ракеты. Бывало и так, что я, не видя пуска, продолжал с металлом в голосе вещать: «Полет нормальный!», а ракета в это время уже дымила «за бугром». Поэтому наиболее ехидные из моих друзей называли меня еще и «наш Клеветан».
Но это так, к слову.
Так вот, я в очередной раз получил приказ вести репортаж. Корреспондентов телевидения на полигон тогда не пускали, но на этот раз сделали исключение для Юрия Александровича Летунова, работника Всесоюзного радио и телевидения. Через год стал приезжать Юрий Фокин из телевизионной «Эстафеты новостей». И пошло…
Но Летунов работал для радио, брал интервью у космонавтов, и мало ли какие у него могли быть творческие задачи, а вот главный репортаж «за красную стену», видимо, должен был быть строго утвержденным и не допускать никаких вольностей. Поэтому мне вручили секретный чемодан, в котором хранились три машинописные странички с соответствующим текстом и грифом, пистолет на ремне и я со всеми этими веригами, как каторжник с ядром, должен был ездить на все тренировки и репетиции. Как-то я, в очередной раз сдавая чемодан в секретную часть, робко заметил ее начальнику капитану В. Я. Гнилозубу:
— Виктор Яковлевич, а чего там секретного, в этом тексте? Ну — секунда полета, ну — полет нормальный. Все равно ведь репортаж по открытому каналу идет!
— Это где как? По эфиру! От старта по транслятору до кабеля на Москву. — Гнилозуб немного подумал. — Ты, Мальцев, не умничай! Раз засекретили, значит — надо! В эфире — там волны! Кто их разберет! А здесь — ясные слова! Информация! И точка!
Виктор Яковлевич вообще отличался не только тем, что форменные брюки у него по ширине были похожи на матросские клеши, а длиной напоминали удлиненные шорты. Он был известен еще и тем, что мог объяснить буквально все. По-своему, разумеется.