В начале 60-х гг. молодой специалист пытается поехать в командировку в Италию, но ему отказывают. Происходят первые столкновения с властями: в декабре 1964 г. он пишет вызывающее письмо, с требованием выпустить его из СССР. Позднее он его не раз повторяет, но все эти послания остаются без ответа…
В 1967 г. Мальцев окончательно покидает невские берега и селится в подмосковном поселке Бирюлёво, в избе у своей бабушки. Ускоряется его сближение со столичными интеллектуальными кругами и с научными учреждениями. Питательную почву для своих интересов он находит в Институте мировой литературы АН СССР. Именно тогда у него укоренилась любовь к российской словесности, сочетаемая с фундаментальными знаниями.
Вместе с тем у Мальцева всё отчетливее формировалась его идейная и, следовательно, политическая позиция. Всё яснее ему становилась лицемерная ложь государства, его удушающая несвобода. Марксистские идеи, привлекательные для многих на бумаге, проводились в жизнь через тупую диктатуру, полицейскими методами. Любые проявления вольного слова искоренялись и подавлялись.
Через него на Запад, с помощью знакомых итальянцев, уходят самиздатовские рукописи, многие из которых он потом – по памяти! – анализирует в своей монографии.
Тогда же Юрий Владимирович становится членом-основателем Инициативной группы по защите прав человека в СССР: в этом качестве он подписал первое письмо группы – в ООН (20 мая 1969 г.), и другие документы. Важное для его идейного становления лето 1969 г. он провел на Рязанщине с известным диссидентом – Андреем Амальриком, когда тот писал ставшее знаменитым эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?». Вернувшись осенью в Москву и отдавая себе отчет, что безработный диссидент – легкая мишень для возможных репрессий (как «тунеядец»), он устроился на почту разносчиком телеграмм. Но подобное укрытие – тоже не надежно: его вызывают в военкомат и оттуда отправляют в психиатрическую больницу, где Мальцев провел месяц, описанный в воспоминаниях «Репортаж из сумасшедшего дома».
В конце 60-х гг. советский режим проявлял относительную мягкость – после психушки Мальцеву удалось выйти на свободу, и более того – устроиться на работу по профилю: в 1969–1970 гг. он – преподаватель итальянского на кафедре иностранных языков Строгановского училища. Будучи изначально склонным к академическому труду, тогда же он налаживает сотрудничество с Институтом философии АН СССР.
Однако затишье длилось недолго. В 1972 г. начался новый виток преследований активных диссидентов: арест Петра Якира и Виктора Красина, их жесткая обработка. Этих двух правозащитников удалось сломать, запугав тогда многих других. Мальцева постоянно вызывают на дачу свидетельских показаний в Лефортовскую тюрьму КГБ.
Однако власти, после показательного процесса над «раскаявшимися» Якиром и Красиным, принимают решение выпустить за рубеж других диссидентов, и в 1974 г. Мальцев получает чаемый документ о том, что «лицо без гражданства по фамилии Мальцев имеет право покинуть Советский Союз через пограничные пункты Чоп или Шереметьево в двадцатидневный срок».
Начинается новая жизнь. Политэмигранта берет под свою опеку Толстовский фонд, которым руководила дочь писателя Александра Толстая. Сначала он попадает в лагерь беженцев под Триестом, затем – счастливый поворот судьбы: его берет под опеку католический Фонд «Христианская Россия» (в Сериате, близ Бергамо) и его издательство «Casa di Matriona».
Однако и в Италии Мальцев становится инакомыслящим. К его изумлению, он попал в общество, глубоко проникнутое симпатиями к марксистской доктрине – той самой, которой он, рискуя свободой, пытался противостоять в России.
В 1981 г. у эмигранта – важное событие: ему как политическому беженцу предоставлено гражданство Итальянской Республики. Специальный указ, где Мальцев обозначен как «иностранец русского происхождения», подписал знаменитый президент Сандро Пертини, бывший партизан.
В начале 2000-х гг. из городка Сериате, базового для Фонда «Христианская Россия», при котором жил Мальцев, он переехал в альпийское селение Бербенно.
Юрий Владимирович Мальцев скончался в этом городке 9 октября 2017 г.
Архив литературоведа сейчас находится в Исследовательском центре Восточной Европы при Бременском университете (Forschungsstelle Osteuropa an der Universitat Bremen), где был сформирован специальный Фонд Ю. В. Мальцева, FSO 01-030.039: мы пользовались им при подготовке обоих переизданий.
Михаил Талалай,
Милан, май 2024 г.
Примечания
1 См., например, Лакшин В. Чехов и Бунин – последняя встреча // Вопросы литературы. 1978. № 10. С. 188.
2 Там же. С. 185–186.
3 Рукопись хранится в Парижском архиве Бунина (сохраняем здесь общепринятое наименование этого архива, находящегося ныне в Англии, но именуемого так по прежнему месту его пребывания). Данная рукопись, датированная ноябрем 1921 г. и легшая впоследствии (в 1925 г.) в основу рассказа «Цикады», была частично опубликована Л. Зуровым в «Новом журнале» № 84 (с. 50–55) и в таком же неполном виде была перепечатана в «Литературном наследстве» (Т. 84, кн. I. С. 382–386). Но для нашего анализа важны как раз те места рукописи, которые еще не опубликованы.
4 Там же.
5 Ричардс называет это «внутренней памятью». См. Richards D. I. Memory und time past: a theme in the works of J. Bunin // Forum for Modern Language Studies, 1971. Vol. 7. P. 2.
6 Цит. выше рукопись.
7 Там же.
8 «.. Всемирное тело есть цельность реально – идеальная, психофизическая, или прямо (согласно мысли Ньютона о sensorium Dei) оно есть тело мистическое». Соловьев В. Собр. соч. СПб. Т. 7. С. 54.
9 Вот первая встреча со смертью мальчика Арсеньева в автобиографическом романе «Жизнь Арсеньева»: «Помню страшные слова: надо немедленно дать знать становому, послать стеречь ’’мертвое тело’’… Почему так страшны были они, эти совершенно для мои новые слова? Значит, я их уже знал когда-то?»; Бунин И. А. Собр. соч. Берлин: Петрополис, 1935. Т. XI. С. 34. В дальнейшем ссылки на это издание будут обозначаться так: Б. XI. 34.
Интересно отметить, что в первой журнальной редакции за словами «Значит я их уже знал когда-то?», следовала фраза: «А если так, откуда же было мое великое недоумение?» Современные записки. XXXTV. С. 32.
10 Смирнов-Сокольский Н. П. Последняя находка // Новый мир. 1965. № ю. С. 217.
11 Цит. выше рукопись.
12 Там же.
13 Там же.
14 Бунин И. Цикады // Современные записки. XXVI. С. 88.
15 Соловьев В. Указ. соч. С. 53, 56.
16 Бунин И. Записи // Новый журнал. № 82. С. 120.
17 Бунин И. Тень птицы // Полное собр. соч. Пг.: Изд. Товарищества А. Ф. Маркс, 1915. Т. IV. С. 104. В дальнейшем ссылки на это издание будут обозначаться так: Пг. IV. 104.
18 «Ощущение времени, условное деление и название его». Цит. рукопись.
19 Бунин И. Записи // Новый журнал. № 82. С. 121.
20 Цит. выше рукопись.
21 Бунин И. Жизнь Арсеньева. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1952. С. 8. В дальнейшем все ссылки на это издание.
22 Бунин И. А. Собр. соч. М.: Художественная литература, 1966. Т. V. С. 146. В дальнейшем ссылки на это издание будут обозначаться так: М. V. 146.
23 Бунин И. Цикады // Современные записки. XXIV. С. 87.
24 Вопросы литературы. 1969. № 9. С. 166.
25 Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. 1870–1906. Париж, 1958. С. 103.
26 Бунин И. А. Воспоминания. Париж: Возрождение, 1950. С. 141, 143.
27 Бунин И. Цикады // Современные записки. XXVI. С. 93.
28 Интересно в этой связи вспомнить, что сам Толстой, перед которым Бунин не переставал преклоняться всю жизнь, писал о прапамяти и метампсихозе: «Мы, вероятно, существовали прежде этой жизни, хотя и потеряли о том воспоминание» («Юность»). И слушая сонату Бетховена: «Чувство это было похоже на воспоминания <…>, казалось, что вспоминаешь то, чего никогда не было» («Юность»). А Наташа Ростова говорит: «Знаешь, я думаю, что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…». Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 2, ч. 4. Гл. X.
29 Отметим мимоходом эпитет «жуткие», казалось бы, тут неуместный, как и эпитет «страшный» («страшным чувством своей связанности со всем многообразием» – в приводившейся выше цитате, прим. 6). Вот наглядное свидетельство неразрешенности противоречия: отъединенность «я» означает гибель, но слияние со Всебытием, то есть утрата этого «я» – страшит.
30 Новый журнал. № 69. С. 17. «Ян (Бунин. – Ю. М.) находит, что ее лицевой костяк похож на маску Пушкина», отмечает Муромцева-Бунина в дневнике. «Устами Буниных». Франкфурт-на-Майне: Посев, 1982. Т. 3. С. 52. А в дневнике самого Бунина читаем: «Лицо, его костяк, овал – что-то напоминающее пушкинскую посмертную маску». Там же. С. 54.
31 Бунин И. Воспоминания. С. 40–42, 242.
32 Кузнецова Г. Грасский дневник. Вашингтон: Издание Русского Книжного дела в США, Виктор Камкин, 1967. С. 213: «Длинность – я несколько раз упоминаю ее – сложения Аглаи, эта длиннорукость… Ее сестра – обычная, а сама она уже вот какая, синеглазая белоликая, тихая, длиннорукая, – это уже вырождение».
33 Устами Буниных. Т. 1. С. 130.
34 Муромцева-Бунина В. Н. Указ. соч. С. 98.
35 Современные записки. XXVI. С. 91.
36 Woodward J. В. Ivan Bunin // A Study of His Fiction. Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 1980.