К Э. Ф. Направнику
Клин. 31 июля 1889 года.
Дорогой друг, Эдуард Францевич, милейшее письмо ваше получил. Очень, очень радуюсь, что вы это лето посвятили отдохновению и лечению, и предвижу от этого громадную для вас пользу. Годовой отпуск был бы для вас, мне кажется, вреден: вы слишком привыкли к кипучей деятельности, и прожить целый год без дирижирования было бы вам тягостно. Но знаете что, милый друг? Если в течение будущего сезона вы увидите, что оперная деятельность для вас слишком утомительна, то не решитесь ли принять предложение моск. дир. муз. общ. быть нашим капельмейстером, начиная с сезона 90 – 91-го года? 12 концертов в зиму – это было бы для вас не утомительно, а между тем у вас было бы дело и притом хорошее, ибо вы нас выручили бы из величайшего затруднения. Нам нужен отличный, с большим именем капельмейстер, притом непременно русский. Всем этим условиям никто так не удовлетворяет, как вы. Конечно, мы не могли бы вознаградить ваши труды, как вознаграждает их театр, – но зато у вас явится сравнительно очень много времени для кабинетного труда. Ей-Богу, дорогой друг, подумайте об этом. А уж как бы мы были рады!
Я продолжаю надеяться, что можно будет так устроить, чтобы вы все-таки в будущем году у нас продирижировали. Постараюсь упросить Массне приехать вместо вас; или же, быть может, Дворжак согласится приехать раньше, чем хотел. Нужно будет употребить всевозможные усилия, чтобы вы у нас побывали. Но если бы вы знали, милый друг, сколько мне хлопот и беспокойств по поводу нашего будущего сезона. Господи, как я буду рад, когда он благополучно сойдет у нас с рук!! Затем начнутся тревоги о сезоне 90–91, и тут-то я питаю надежду, что вы сделаетесь нашим капельмейстером.
К М. Ипполитову-Иванову
9 августа 1889 года.
Милый друг Миша, я перед тобою виноват ужасно. Со мной случилось то, что от времени до времени случалось и прежде, а именно, что ответов на письма набралось столько, что на меня напало отчаяние, и я перестал писать вовсе. Ты не поверишь, до чего меня отягощает моя корреспонденция. Итак, прости и не сердись.
Вопрос о выборе симфонии считаю оконченным, т. е. будешь дирижировать седьмою. На Варвару Михайловну немножко сердит. Самое очаровательное качество твоей жены – это ее прямота, честность, искренность. И вдруг эта симпатичная особа, которую я безусловно люблю, оказывается способной, подобно большинству лиц женского сословия (страшно вымолвить), ломаться. Ибо ее нежелание петь в твоем концерте есть ломание. Это мне не нравится ужасно. Что может быть проще и естественнее, как участие в хорошем и столичном концерте (кто бы им ни дирижировал), когда имеешь прелестный голос и неотразимое обаяние симпатичности?.. Ведь она отлично знает и естественно должна желать не упускать случая зарекомендовать себя? Значит: если отказывается, то ломается. Впрочем, будем надеяться, что наша дорогая, милая «ломачка» смилуется, споет и очарует Москву.
Балет подходит к концу. Он оказался громадным, и труда было много. По временам я испытывал страшное утомление. Кажется, что в общем музыка вышла удачна. Очень интересуюсь «Азрой» и в настоящую минуту особенно увертюрой. Пришли, голубчик. Я думаю, что два отрывка из «Руфи» и увертюра «Азра» достаточны для твоего концерта: 1) «Азра». 2) Сафонов. 3) Зарудная. 4) «Руфь». 5) Сафонов, мелкие пьесы. 6) Зарудная. 7) Симфония. За превосходную карточку вновь явленной «ломачки» страшно благодарен.
К Зарудной-Ивановой
8 сентября 1889 года.
Голубушка В. М., между моим нежеланием, чтобы приглашенные мной капельмейстеры исполняли мои вещи, и вашим ломанием – нет ничего общего. Я в нынешнем сезоне в моск. муз. общ. буду в некотором роде «хозяином», и мне нельзя допустить, чтобы мои гости за мое гостеприимство платили мне. Это неблаговидно. Но что может быть естественнее и проще, как участие певицы Зарудной в концерте, которым дирижирует Ипполитов-Иванов? Решительно отказываюсь понять ваши scrulules. Никто никогда не смеялся над тем, что Сара Бернар играет с Дамала, что г-жа Иохим поет в концертах, где дирижирует ее муж, что Патти ездит с Николини, что в концертах Фигнера поет Медея Мей и т. д. Вот ваши страхи – это другое дело. Но без страха не обходится ни один артист, и было бы печально, если бы вы вовсе не смущались перспективой петь перед незнакомой публикой. Не боятся только нахалы и бездарности. Но и страх ничуть не препятствие. Ну, хорошо. Представим себе даже, что вы претерпите в Москве неуспех, хотя это решительно невозможно себе представить. Ну, что же такое? Это вам не помешает иметь успех в другом концерте или городе. Миша останется при вас, Таню[61] от вас никто не отнимет, а главное – сознание незаслуженности неуспеха вас скоро утешит. Но дело в том, что неуспех невозможен. Смешно даже говорить об этом. Поймите, наконец, что у вас самый очаровательный голос в России. К тому же вы музыкальны, как ни одна из русских певиц. Ну, словом, дело кончено. До марта я вам позволяю еще ломаться, а в марте извольте приезжать и петь.
Я только что вернулся из поездки в Киевскую губ. Был в Киеве и слышал «Онегина». Обстановка отличная, ансамбль хорош, но из артистов, кроме разве Медведева, никто мне особенно не понравился. Все недурны, не более. Баритон Полтинин спел весьма порядочно, но как-то фигурой и манерами не подходит.
Хронологический порядок трудов Петра Ильича в течение сезона 1888–1889 года:
I. Инструментовка увертюры Г. А. Лароша. Начата во второй половине августа 1888 года, кончена в первой половине сентября того же года.
В рукописи.
II. Ор. 67. «Гамлет», увертюра-фантазия для большого оркестра. Посвящена Эдварду Григу.
В числе близких приятелей Петра Ильича, как поминалось выше, был французский актер, Люсьен Гитри. – Как-то раз в минуту сильного впечатления, произведенного превосходной игрой последнего в «Кине», где, между прочим, есть сцена из «Гамлета», Петр Ильич обмолвился, что охотно напишет музыку к этой трагедии, если Гитри будет ее играть. Это обещание не забылось. В 1888 году затевался фандиозный благотворительный спектакль под высоким покровительством великой княгини Марии Павловны. До ее высочества дошли слухи об обещании, данном Петром Ильичом. Люсьену Гитри было поручено напомнить его и просить Петра Ильича приготовить музыку «Гамлета» к этому спектаклю. Спектакль, однако, не состоялся, но Петр Ильич, верный слову, начал писать увертюру к этой трагедии исключительно ради Гитри, а потом увлекся и вместо вещи, доступной исполнению небольших оркестров драматических театров, написал увертюру-фантазию для симфонического оркестра, мыслимую только в концертном исполнении.
Сочинена она была в течение летних месяцев 1888 года, оркестрована между 14 сентября и 8 октября того же года. Исполнена в первый раз под управлением автора 12 ноября 1888 года в симфоническом собрании Рус. муз. об. в Петербурге.
Издание П. Юргенсона.
III. Вальс-шутка, для фортепиано. Написан в начале августа 1889 года, по просьбе редакции журнала «Артист».
Издание П. Юргенсона.
IV. Ор. 66. «Спящая красавица», балет в трех действиях с прологом. Посвящен Ивану Александровичу Всеволожскому.
Программа балета взята из сказки Перро того же названия.
Пролог. Крестины молодой принцессы Авроры. Съезжаются все добродетельные феи и осыпают дарами крестницу. Забыли только пригласить злую фею Карабос. Она является и в отмщение проклинает ребенка, осуждая его на смерть от веретена в ту пору, когда он будет в расцвете красоты. Благодетельная фея Сирени смягчает этот приговор пророчеством, что Аврора не умрет от веретена, а только заснет на сто лет и пробудится к жизни поцелуем возлюбленного.
Действие I. Аврора уже взрослая красавица. Со всех сторон съезжаются женихи предлагать ей руку и сердце. Но пророчество феи Карабос сбывается; она умирает, уколовшись веретеном, которое увидала у бедной старухи (самой феи Карабос). Отец и мать принцессы предаются отчаянию, но является благодетельная фея Сирени, обращает в сон смерть Авроры и усыпляет всех ее окружающих. Дворец зарастает шиповником.
Действие II. Через сто лет. Принц Дезире охотится с приближенными. К нему является фея Сирени и показывает призрак Авроры. Принц влюбляется в него. Фея Сирени ведет его в спящее царство. Дезире поцелуем воскрешает Аврору и все царство.
Действие III. Свадьба Авроры и Дезире. Все действующие лица сказок Перро являются в качестве гостей.
Это несложное содержание иллюминовано такими прелестными художественно задуманными подробностями, с таким изяществом и остроумием разработано в постановке, что из довольно бесцветного обращается в очаровательный перл балетных программ, полный фации и поэзии.
Петр Ильич приступил к сочинению музыки «Спящей красавицы» во Фроловском в декабре 1888 года. 18 января 4 картины были уже готовы в черновых эскизах. В течение следующих четырех месяцев он успел написать только «полонез» последней картины (в Средиземном море между Марселем и Константинополем). С 19 мая он снова приступил к сочинению и 26 мая кончил. В течение остальных летних месяцев была сделана инструментовка и кончена в конце августа 1889 года, там же, где и начата, во Фроловском.
Балет был представлен в первый раз в Петербурге 3 января 1890 года, на сцене Мариинского театра.
Издание П. Юргенсона.
1889–1890
Из Киева Петр Ильич проехал прямо в Москву, где ему предстояли сложные дела Рус. муз. общества, главным образом по устройству симфонических концертов, порученных им дирижированию разных лиц[62], а затем для репетиций «Евгения Онегина» в Большом театре.
Опера эта в новой, весьма роскошной обстановке, под управлением автора, с большим успехом была дана 18 сентября. На другой день Петр Ильич поехал в Петербург, где прожил 10 дней и «чрезвычайно утомился». Ему пришлось присутствовать на нескольких репетициях «Спящей красавицы», на нескольких заседаниях комитета, устраивавшего юбилейные торжества в честь А. Рубинштейна и, кроме всего этого, «написать для этих юбилейных торжеств два сочинения».