илу в Гуте Пеняцкой была проложена дорога. Она рассказывала мне, что была там несколько лет назад и видела выступающие черепа»[496].
Следует привести воспоминания Юзефы Стефанюк (во время проживания в деревне Гучиско Пеняцкое она носила фамилию Максимув и ей было 15 лет)[497]:
«Я помню, тех, кто погиб в моей деревне от рук УПА. Знаю их фамилии: Легежиньский, Кобыляньский Ян, Максимув Влодзимеж. Также были убиты мои родители, старший и младший братья. С тремя детьми убили сестру моей мамы. Погибла также Орловскя Эугения с тремя девочками — Янинкой и Хеленкой, последнего имени не помню. Убили Геновефу Орловскую с тремя детьми (Вандой и Ядвигой). Всего погибло 60 семей. Поляки бежали в Гуту Пеняцкую. В Гуте Пеняцкой из жителей моего Гучиска Пеняцкого убили моего брата Юзефа, который в сторожке задохнулся от дыма. Сейчас в Гучиске Пеняцком стоят два брошенных дома. После войны в Гучинске Пеняцком с детьми жила Ле-гежиньская. Она была санитаркой в Пеняках. Из этой семьи наверняка погиб Юзеф. Старостой Гучиска Пеняцкого до войны был Юзеф Ковальский, и он тоже погиб со всей своей семьей в Гуте Пеняцкой»[498].
В показаниях Мариана Музыки о карательной операции в Гуте Пеняцкой[499] мы читаем:
«Во время операции поехали в украинский Жарков, находившийся в 2 км от польской Гуты Пеняцкой, и забрали Войцеха Шатковского с его женой Зофьей, и их дочь. Их доставили в костел в Гуте Пеняцкой, и там они были убиты»[500].
В показаниях свидетелей также появлялись фамилии командиров УПА, участвовавших в убийствах поляков:
«В деревню прибыл большой советский партизанский отряд. Они простояли 2 дня и ушили в сторону Львова. После их ухода в деревню прибыл немецкий патруль. Наш отряд АК открыл огонь, и тот отряд отступил. Это было точно в Пепельную среду. Я знаю, что одним из главных украинских командиров из Жаркова был Гриць Панько»[501].
И далее:
«Во время расправы в Гуте Пеняцкой мне тогда 18 лет. Одним из командиров УПА был Гриць Панько из украинского Жаркова. Нас вели эсэсовцы, и один из них, по-польски, сказал мне, что он меня спасет. Раньше меня вел украинец, который расспрашивал, говорю ли я по-украински. Когда я ответила ему, что «родилась и умру полькой», он хотел меня ударить прикладом карабина. Тогда мать заслонила меня от удара. По деревне ходили слухи, что это староста Федычковский уведомил немцев о советских партизанах»[502].
Далее:
«Михал Федычковский был жестоким образом убит украинцами из Жаркова — он был весь изрезан и окровавлен. Вместе с ним украинцы убили Юзефу Релих (18-ти лет). Украинцы вырезали ей язык, выкололи глаза и отрезали грудь. Юзефа умерла в страшных мучениях. Припоминаю, что Василий Паньков, уже после карательной операции в Гуте Пеняцкой, велел сжечь остальные постройки, которые уцелели. Помню, что немецкие солдаты носили эмблему СС на воротнике мундира, а с другой стороны — число 44[503].
А вот показания Станислава Соболевского, который разъясняет причины нападения на Гуту Пеняцкую, считая, что ею было пребывание в деревне советских партизан. Станислав Соболевский из Драньчи Польской на Волыни в течение года и одного месяца прожил в Гуте Пеняцкой.
«В деревне находился обученный диверсионный отряд АК (около 50 человек). Он входил в состав 8 роты 52 пехотного полка Злочевского инспектората АК. Командование отряда предложило людям украинской национальности покинуть деревню. В феврале в деревню прибыл советский партизанский отряд около 200 человек — все были очень истощены и у них было много раненых. Я помню, что советские партизаны находились в деревне примерно за 2 месяца до этого. Позже в Гуту Пеняцкую прибыл большой советский отряд около 1000 бойцов под командованием Ковпака. Этот батальон вошел в деревню в конце декабря или в начале января 1944 г., и находился в деревне около 56 дней. По прошествии 20 дней после ухода советских партизан из Гуты, немцы выслали отряд в 30 человек, чтобы произвести разведку и распознавание местности. Если бы командование АК знало, что это было не УПА, а отряд СС, принимать бой в деревне было бы бессмысленно. Я не знаю, кто первый открыл огонь. Я участвовал в этом бою. Бой продолжался около часа»[504].
Следователь ИНП и прокуратура обратились за выяснением обстоятельств преступления к командиру разведывательной группы советских партизан[505]. Вот фрагмент его рапорта, относящийся к Гуте Пеняцкой и содержащий ответы на вопросы польской прокуратуры о действиях советских партизан в период, предшествовавший карательной операции в деревне:
«До нашего прибытия в Гуту Пеняцкую деревня насчитывала 1 000 жителей. Их число возросло в результате действий ОУН-УПА и гитлеровцев. До января 1944 г. в деревне были и действовали 2 отряда самообороны. Одной группой руководил Казимеж Антонович Войцеховский, старший группы АК. В Гуту Пеняцкую он прибыл с женой Ривой (Брониславой) и ее дочкой Яной (вторую его дочку звали Тося). Войцеховский командовал “шестеркой” людей в составе: Билевич Михал (погиб 28 февраля 1944 г.), Ковальчиковские Гжегож и Петр, Серочук Юзеф (сводный брат), Ковальчиковсковский Юзеф, Серочук Мечислав. Они подчинялись инспекторату АК Злочев.
Когда в деревню 28 февраля 1944 г. пришли каратели, жена Войцеховского, из подаренного мной пистолета, застрелила офицера. Она была убита и сожжена вместе с дочерью. Самого Казимежа Войцеховского, на глазах жителей деревни, сожгли перед костелом. Кроме того было ликвидировано около 1 300 жителей деревни.
Второй группой АК командовал Михал Федычковский. Его группа была подчинена АК в Бродах. У него на квартире стоял на постое наш разведчик Б.П. Харитонов.
В группу Армии Крайовой М. Федычковского входили: Адашиньский Роман (род. 1905 г. участвовал в обороне Гуты Верхобуской); Адашиньский Юзеф (род. 1907 г.); Адашиньский Юзеф (род. 1914 г.); Вежбицкий Болеслав (много помогал советским партизанам); Вильк Ян; Веселовский Михал; Жучковский Ян; Ковальчиковский Юзеф; Ковальчи-ковский Августин; Ковальчиковский Ясь (наш боевой товарищ, погиб вместе с женой и 8-месячным сыном); Кобыляньский Антоний, Кобыляньский Михал; Кобыляньский Каетан; Кобыляньский Ян (его жена Хелена бежала с тремя сыновьями в Гуту Верхобускую; его сына поймали и замучили в деревне Жарков, второй его сын погиб в Гуте Верхобуской, и еще один сын теперь в Польше); Липка Францишек; Михальский Станислав; Орловский Войцех (погиб в бою); Орловский Бронислав (остался в живых, служил в Войске Польском; Орловская Паулина, его сестра, погибла в Гуте Пеняцкой); Пузыняк Францишек; Строкаш Омар; Цалый Влодзимеж (позднее подполковник); Федычковский Антоний. Мы объединили обе группы, и их командиром был Войцеховский, а заместителем Федычковский, у которого был большой авторитет. Кроме того, в деревне был доктор Голинберг (Hollingberg) из Подкаменья. Так же я знаю, что Бжушек Флориан (во время карательной операции ему было 10 лет) поселился в Пеняках, где работал в колхозе».
В распоряжения ИПН находятся также показания Бориса Крутикова:
«На бывшей австро-венгерской границы мы дошли до места между Радзивилловом и Бродами. Мы использовали знаки различия ОУН и их контакты. Так мы дошли до Драньчи Русской. Несмотря на то, что мы назвали пароль и знакомые фамилии, нас приняли там с очень большим беспокойством. Нам предложили (украинцы) перейти в Драньчу Польскую, в которой уже прошла “операция ОУН”. Они перебили население и сожгли деревню. Позднее мы узнали, что там нам приготовили засаду. Затем мы пошли дальше и сняли камуфляж, т. е. знаки отличия ОУН. Мы провели переговоры и нам предложили польскую деревню Гута Пеняцкая как место назначения (за украинской деревней Жарков). У нас был условленный пароль, и 10 января 1944 г. мы выступили в Гуту Пеняцкую. До этого мы снова надели знаки различия группы ОУН. Около полудня мы достигли Жаркова, где нас предупредили, чтобы мы не шли в Гуту Пеняцкую, а держались линии лесов, которые контролировала сотня “Лука”. Поэтому мы сделали обходной маневр и прошли через Гучиско Пеняцкое. Там, на месте, мы застали бандитов, которые заканчивали свою кровавую работу по уничтожению населения. Дома пылали, на улицах лежали трупы. Несколько полуодетых женщин метались по деревне и молились богу. Чтобы отомстить, мы вступили в бой, но большинство бандитов смогло бежать, и только некоторые были убиты. На пороге чьей-то хаты лежала изрубленная прекрасная девушка, и у нее на груди лежал мальчик (около года). Мы забрали ребенка и с ним пошли в Гуту Пеняцкую. Позже мы узнали, что отряд ОУН приготовил нам засаду на дороге Жарков-Гута Пеняцкая. Пройдя через Гучиско Пеняцкое, мы с нашим отрядом избежали этой засады ОУН. В Гуте Пеняцкой ударом в повешенный кусок рельса мы дали знать, что мы здесь. В нашу сторону бросились вооруженные мужчины во главе с Кази-межем Войцеховским. Нам не поверили, что мы советские партизаны. Один из наших бойцов, Леонид Клепацкий, знал школьного товарища, Влодзимежа Цалого, который жил в Гуте Пеняцкой, и это облегчило нам переговоры. У Казимежа Войцеховского был радиоприемник. Тогда в отряде самообороны в Гуте Пеняцкой было 16 человек. Они были плохо вооружены и без военной подготовки. Постоянные тесные контакты с Казимежем Войцеховским позволили установить, что они не до конца искренни в разговорах с нами. Позднее мы установили, что у них были планы от нас избавиться и завладеть нашим оружием. Моя хозяйка просила меня, чтобы я нигде в деревне не принимал угощения. Позднее оказалось, что по ночам в лесу жгут костры, давая знаки самолетам из Лондона, которые должны были доставить им оружие и военных инструкторов (для отрядов АК сбрасывали грузы и оружие в рамках плана “Буря”). С Волыни в Гуту Пеняцкую прибыло немногим более 100 человек, которые организовали отдельный отряд. Их командир был моим заместителем. После того как мы ушли из Гуты Пеняцкой, половина их осталась там и была уничтожена. С утра прибыла “львовская” группа (25 человек), которая пришла в Гуту Пеняцкую и раздала жителям оружие. 20/21 февраля в деревню прибыл батальон Ф.С. Михайлова под командованием Корнецкого, и 25 февраля мы вышли из деревни»