. Люблин, 1997. (сборник сообщений свидетелей преступлений, составленный усилиями Товарищества памяти поляков, убитых на Волыни и в Замостье);
— Леон Карлович, Леон Попек, «По следам геноцида на Волы-ни»[586]. Люблин, 1998 (сборник сообщений свидетелей преступлений, составленный усилиями Товарищества памяти поляков, убитых на Волыни и в Замостье, и Товарищества друзей Кременца и Волынско-Подольской земли в Люблине);
— Люцина Кулиньская, «Дети Кресов»[587]. Варшава, 2003 (сборник сообщений), а также следующие тома под тем же самым заглавием: «Дети Кресов II»[588]. Краков, 2006; «Дети Кресов III»[589]. Краков, 2009;
Как следует из заглавий представленных сборников документов, они содержат:
1) свидетельства уцелевших, но пострадавших поляков, собранные непосредственно после нападения ОУН-УПА, либо в недолгом времени после него.
2) Сведения, собранные членами различных структур польского подпольного государства и обработанные в форме рапортов, отчетов, докладов и обсуждений ситуации и т. п.
Три сборника документов, по большей части связанных со структурами националистических организаций, составляющие доказательства их преступного характера, собрал и опубликовал Виктор Полищук в качестве дополнений к своим работам об интегральном украинском национализме:
— «Украинский национализм в документах. Интегральный украинский национализм как разновидность фашизма». Т. 3. «Документы из области идеологических принципов и программных положений украинского национализма»[590]. Торонто, 2002;
— «Украинский национализм в документах. Интегральный украинский национализм как разновидность фашизма». Т. 4. «Документы из области деятельности структур украинского национализма в период с 1920 до декабря 1943 года»[591]. Торонто, 2002;
— «Украинский национализм в документах. Интегральный украинский национализм как разновидность фашизма». Т. 4. «Документы из области деятельности структур украинского национализма в период с декабря 1943 по 1950 год»[592]. Торонто, 2003;
В последние года ценные документы были обнаружены в церковных архивах. Если говорить о римско-католической церкви в Малопольше, то это записки и сообщения приходских священников и старост приходов, а также священников, исполнявших другие функции, направленные в курию метрополии во Львове и, сразу же после войны, в курию архиепископа в Любачове; хроники приходов и монастырей на территории Восточной Малопольши; сообщения прихожан, собранные приходскими священниками. Они являются необычайно ценным и достоверным подтверждением и дополнением других «гражданских» документов и свидетельств, которые были получены через несколько десятков лет, и становятся особенно сильным обвинением в преступлениях ОУН-УПА и поддерживавших их слоев украинского общества. Эти документы собрал и подготовил к печати ксендз профессор Юзеф Волчаньский из Университета Папы Иоанна Павла II в Кракове: «Истребление польского народа и римско-католической церкви украинскими националистами в Восточной Малопольше в 1939–1945»[593]. Т. 1. Краков, 2005; Т. 2. Краков, 2006.
В связи с тем, что положение римско-католической церкви на Волыни было еще более трагичным, чем в Восточной Малополь-ше, документация с этих территорий сохранилась исключительно в отрывочном состоянии. В 2005 г. доктор Мария Дембовская из Католического университета в Люблине опубликовала «Материалы к истории Луцкой децезии. Сообщения о состоянии деканатов и приходов в 1941–1944»[594]. Бялы-Дунаец-Люблин-Луцк-Острог, 2005. Это немногочисленные уцелевшие письма приходских священников в епископскую курию в Луцке о состоянии приходов, и переписка между некоторыми священниками, в которой, с точки зрения безопасности, обзорно описано трагическое положение польского населения, в том числе убийства, нападения на костелы, уничтожение церковного имущества, а также упадок приходов по причине гибели и бегства верующих. В 2010 г. в Люблине опубликована работа Марии Дембовской и Леона Попека «Духовенство Луцкой децезии. Жертвы войны и репрессий оккупантов»[595], в которой в качестве приложений размещены около 20 документов со сведениями об убийствах, совершавшихся ОУН-УПА даже в отношении православных священников.
Подводя итог описанию усилий, приложенных исследователями, и их материального эффекта в виде публикаций, можно констатировать, что, несмотря на неблагоприятные условия, такие как отсутствие финансирования исследований и неблагожелательная атмосфера вокруг данной темы, чаще всего продиктованная ложно понимаемой необходимостью налаживания хороших отношений с Украиной путем замалчивания черных страниц прошлого, в течение последних 20 лет удалось собрать обширный объем задокументированных доказательств преступлений, обеспечить доступ широким слоям читателей к неизвестным ценным документам, и на основе этого провести реконструкцию преступлений и оценить их с точки зрения права. Это, однако, не означает, что мы получили полную картину волынско-малопольских преступлений, в особенности если речь идет об установлении имен всех жертв.
Следственный материал Главной Комиссии расследования преступлений против польского народа — Института Национальной Памяти, многие тысячи сообщений свидетелей, документы польского подпольного государства и Главного опекунского совета, документы католической церкви, опубликованные документы ОУН (особенно рапорты и донесения местных структур), разведывательные материалы советских партизанских отрядов, протоколы допросов членов ОУН и УПА, бывших фигурантами судебного следствия в Советском Союзе и в Польше — неоспоримо свидетельствуют о национальном мотиве преступлений, совершенных украинскими националистами против польского населения. Они стремились к изменению национальной структуры территорий, которые населяли вместе с поляками, любыми средствами, причем в качестве наиболее успешного метода выбирали массовые убийства. Окончательной целью должно было стать создание независимого украинского государства, предназначенного исключительно для украинцев.
Цели ОУН и способ их реализации следовали из принятой этой организацией крайне националистической фашистской доктриной интегрального украинского национализма, сформулированной Дмитро Донцовым. Донцов полагал, что нации являются биологическими видами, которые, для того чтобы существовать, должны постоянно бороться за жизненное пространство и бытие. Таким образом, нации по отношению друг к другу естественным образом остаются в состоянии враждебности, при этом «природная правота» находится на стороне более сильных. В борьбе за жизнь нации Донцов «позволял» пользоваться любыми методами, в том числе убийством, обманом, жестокостью и порабощением, отрицая христианские ценности и принципы. Он указывал на необходимость отбросить все моральные принципы, рекомендовал применять насилие для достижения целей, использовать как движущую силу для реализации целей жестокость и ненависть, экспансию, фанатизм.
Согласно этой доктрине, ОУН действовала по следующим принципам: подчинение организации вождю, а народа — так называемому инициативному меньшинству, т. е. элите «лучших людей, задачей которых является применение творческого насилия», касавшегося не только наций-конкурентов, но и собственной. Националисты использовали в качестве популярного толкования этих принципов «Декалог Украинского Националиста»[596], который противоречил общепринятым моральным заповедям и толкал к преступлениям. Намерение избавиться от неукраинских народов на землях, определяемых, как этнически украинские, было выражено в документах высших органов ОУН — сперва в момент создания организации, на учредительном конгрессе в 1929 г. в Вене, а затем на II конгрессе украинских националистов в Риме в конце августа 1939 г. (Украина для украинцев. Не оставить ни пяди земли в руках врагов и чужеземцев). Акт провозглашения 30 июня 1941 г. ОУН Бандеры во Львове независимой Украины (не признанной гитлеровской Германией) обещал Украину для украинцев. Согласно косвенным уликам, постановление об уничтожении поляков на Волыни было принято в феврале 1943 г. на III конференции ОУН Бандеры. Было принято решение «убрать» всех не-украинцев, которые, по мнению ОУН, заняли украинские земли. Немногочисленные сохранившиеся документы ОУН и УПА от 1943 г., касающиеся кровавых операций против поляков на низовом уровне этих формирований, указывают на выполнение приказов по полному уничтожению польского населения, переданных с вышестоящих уровней. Во всех документах явным образом сформулировано намерение уничтожить поляков как поляков. Это также подтверждает характер совершения преступных действий против польского населения, что следует из показаний польских свидетелей.
Геноцид польского населения имел место главным образом на территории четырех довоенных воеводств: Волынского, Тарнопольского, Станиславовского и Львовского, причем меньшая часть последнего вошла в состав послевоенной Польши. Преступления, хотя и с меньшим размахом, также совершались в восточных повятах Люблинского воеводства (Томашовский, Хрубешовский, Хелмский, Влодавский), и южных повятах довоенного Полесского воеводства (Столинский, южная часть Пинского, Каменско-Коширский, южная часть Брестского).