Эрнст начал получать заказы на катапульты с самолетами из-за рубежа. Но все просили разработать и построить только один экземпляр катапульты и самолета. Доход от такой работы был небольшим, а время трудное. Поэтому Хейнкель был рад каждому новому заказу.
В середине дня, в понедельник, секретарша Мария Хюпертц, как всегда, неслышно впорхнула в кабинет Эрнста и тихо сообщила, что в приемной появились два странных посетителя, которые просят их принять.
Они выглядят подозрительно, и скорее всего это «большевики». Для большей безопасности она хотела присутствовать при разговоре. Когда посетители вошли и не представились, опытный в переговорах Хейнкель не испытывал к ним большого доверия. Более пожилой говорил только по-русски, но его юный спутник прилично владел немецким и переводил.
— Я представляю торговую делегацию СССР в Берлине и имею поручение спросить вас, можете ли вы построить катапульту и летающую лодку для нас в самый короткий срок.
— Но какие условия? — спросил недоуменно Эрнст.
— Вы только скажите «да» или «нет». Если «да», то мы пришлем наши технические требования. Затем вы пришлете нам техническое предложение. Если оно нас устроит, мы подпишем контракт.
— Да, — произнес Эрнст твердым голосом после длительной паузы.
Только через два дня, когда из Берлина пришли технические требования русских, Эрнсту стало наконец ясно, что от него хотят получить. Катапульта нужна для боевого корабля Черноморского флота. Данные корабля и даже его тоннаж не сообщались. Длина платформы катапульты — не более 21 метра. Требуемые параметры катапультируемой летающей лодки допускали разные конструкторские решения.
Эрнсту эти требования не показались высокими. Сразу пришло решение за основу конструкции летающей лодки взять Не-15, с которой он проводил испытания своей первой катапульты три года тому назад. Теперь мотор можно поставить мощнее. Пожалуй, «Сименс Юпитер» с его 500 л.с. будет в самый раз. Размах обоих крыльев и их площадь придется увеличить. Но теперь его конструкторы лучше считают детали самолета на прочность, и общий вес лодки можно получить даже немного меньшим. С более мощным двигателем ее скорость несколько возрастет.
Предложение компании «Хейнкель» для русских ушло в Берлин через месяц после их визита. Через неделю они появились снова и на этот раз представились. Пожилой оказался Алкснисом — заместителем командующего авиацией Красной армии. Молодой — его переводчик Соснов. Они привезли контракт на катапульту и опытный образец летающей лодки. Алкснис заметил, что если лодка окажется хорошей, то они закажут большое количество. Эрнста поразил объем контракта. На многочисленных страницах в ошеломляющем количестве разделов и пунктов оговаривалось буквально все — точные даты доставки, приемка готовых агрегатов русскими представителями на заводе Хейнкеля, штрафы за срыв сроков и отклонение от требуемых параметров и многое другое. Но Эрнст решает, что главное — это получить контракт, а остальное решится по ходу дела. Победила сумма контракта.
Но этот контракт был непростым. Эрнст с русскими никогда не имел никаких дел, а тут «большевики». Нет, тут без господина Тэла не обойтись. И он посылает за своим экономическим консультантом.
Рафаэль Тэл был тем евреем, на которого Эрнст мог полностью положиться. Он уже неоднократно доказал свою выдающуюся способность находить для компании «Хейнкель» самые выгодные условия выполнения многих контрактов. Его родители бежали от погромов с Юга России. Так что уж если кто и знал, как вести дела с русскими, так это был господин Тэл.
Сидя напротив Эрнста, Рафа быстро читал текст контракта и был сосредоточен. Вдруг его лицо озарилось улыбкой, и, как бы про себя, он произнес: «Ага, русская приемка!» И снова углубился в текст. Возвращая контракт Эрнсту, он обнадежил: «Господин доктор, здесь все в порядке. Если русские будут недовольны, я сяду на голодную диету».
Работа над заказом для русских началась. Хейнкелю очень нужны были деньги. После недавней потери дальнего трансатлантического гидросамолета Не-6 его счет в банке существенно оскуднел. А всему виной его неуемная жажда во всем преуспеть. Когда летающие лодки Дорнье стали осваивать дальние перелеты над волнами Атлантики, Эрнсту тоже захотелось поучаствовать в этом деле. Он разрабатывает и строит на свои деньги специальный дальний гидросамолет на поплавках Не-6 — низкоплан с закрытой кабиной и одним самым мощным двигателем «Паккард» в 800 л.с. Поскольку его дальность должна была быть не менее 5 тысяч км, то объем топливных баков должен был быть достаточно большим, а вес конструкции самолета — минимальным. Поэтому Хейнкель выбирает толстый профиль крыла, но разместить баки в крыле очень сложно. И со всем этим его конструкторы справились блестяще. Взлетный вес уложили в шесть тонн. И производственники все сделали на высшем уровне.
Эрнст решил первый испытательный перелет своего почтового гидроплана через Атлантику не афишировать. Пилот Мерц и радист Бок без всякой помпы перелетели на Не-6 в португальский Лиссабон и начали готовиться к перелету на Азорские острова. Почему-то Эрнст очень нервничал и постоянно спрашивал секретаршу, нет ли телеграммы. Они должны были пролететь всего-то чуть больше полутора тысяч километров от Лиссабона, но Эрнста беспокоила посадка на воду. Наконец телеграмма из городка Хорта на восточном берегу острова Файал: «Все порядке. Сели благополучно». На сердце у Эрнста отлегло. Теперь они заправят полные баки и полетят к американскому острову Ньюфаундленд. Но через три часа секретарша Мария тихо положила на стол новую телеграмму, содержание которой вызвало у Эрнста шок: «При взлете большие волны полностью разрушили гидроплан Не-6 на отдельные части. Экипаж не пострадал». Ему надо было как-то пережить все это, и нужны были новые заказы. Теперь он надеялся на русских.
А они прислали на завод Хейнкеля трех контролеров: бывшего царского морского офицера Тулупова, пилота Ганолича и инженера Шпигельберга, который у них был за комиссара. Уже через неделю на них поступила жалоба. Заместитель по производству Клейнмейер влетел в кабинет к Эрнсту с выпученными глазами:
— Никто не может это выдержать! Они сделают меня сумасшедшим! Эти русские проверяют каждый кусок дерева. Мы должны выбрасывать хорошие детали, если на них даже одно темное пятнышко. Они копаются в кучах мусора, проверяя, действительно ли мы выбросили забракованные детали. Это не может долго продолжаться!
Эрнст пытается его успокоить: «Мы же переживали раньше и более трудные проблемы, переживем и русскую инспекцию». Так оно и получилось. Когда катапульта К.3 весом 18 тонн и летающая лодка Не-55 сухим весом в две тонны были готовы, Шпигельберг со своими помощниками приступил к двухнедельной проверке их работоспособности и испытаниям. Только убедившись в том, что все параметры соответствуют требуемым, он разрешил упаковывать агрегаты обоих изделий Хейнкеля. Вместе с контейнерами завод покинули и русские.
Полтора месяца о судьбе его творений не было ни слуха ни духа. Только потом Хейнкель узнает, что его катапульту установили на линкоре «Парижская коммуна», а через пять лет переустановили на крейсере «Красный Кавказ».
Алкснис опять появился неожиданно и ошарашил Эрнста:
— Летающая лодка очень хорошая. Мы подпишем с вами контракт на изготовление двадцати таких машин.
В таком количестве Хейнкелю уже давно не заказывали строить самолеты. В тяжелые времена экономического кризиса для него это был очень выгодный контракт. И все же он с надеждой спросил Алксниса:
— А контролеры опять вернутся?
— Обязательно! Мы пришлем их еще больше. Больше самолетов — больше контролеров.
Все трое появились с целой свитой помощников и рассыпались по всем производственным участкам завода Хейнкеля. Они проверяли и испытывали буквально все, каждую проволочную растяжку, каждое полотнище обшивочной ткани, каждую заготовку из дерева.
И как ни странно, но Эрнст почувствовал перемену к лучшему в своем производстве. Брака стало меньше, и работа спорилась. Эрнст мог даже пооткровенничать с Марией Хюперт: «Я был уверен, что организовал наше производство на самом высоком уровне, но оказалось, «большевики» делают это еще успешнее».
Неприятности начались, когда русские контролеры начали взвешивать готовые летающие лодки. Насупленные Шпильберг и Тулупов являются в кабинет к Эрнсту и как ужасную новость сообщают о выявлении недопустимого перетяжеления лодки № 1 на два килограмма. Эрнст сначала подумал, что это розыгрыш, но, вглядевшись в их лица, понимает — для них это очень серьезно. Тогда он пытается шутить и объясняет, что мокрая лодка станет на сто килограммов тяжелее, чем сухая, и никто в мире не может построить ее с таким маленьким допуском на вес. Но Тулупов становится еще более агрессивным, достает из портфеля экземпляр контракта и находит нужную страницу:
— Вот здесь черным по белому напечатано! За перетяжеление на один килограмм — штраф. За два килограмма — еще больший штраф. Вы же сами подписали этот контракт.
После пятой лодки с завышенным весом энтузиазм Хейнкеля по поводу русских методов работы заметно поубавился. Решив действовать, он вызывает начальника производства Клейнмейера:
— С этим надо что-то делать. Надо, чтобы превышение веса следующей машины было не больше ста граммов, иначе мы обанкротимся на одних только штрафах.
Через два дня Тулупов радостно сообщает Эрнсту, что шестая машина точно уложилась в заданный вес и штрафа не будет. Эрнст решил, что этот самолет просто «белая ворона». Но когда все последующие лодки демонстрировали абсолютно точный и заданный вес, то Эрнст перепугался и вызвал Клейнмейера. Тот признался, что по требованию русских на весы устанавливается полностью собранная лодка и результат взвешивания передается им в форме автоматически печатаемой карточки. Клейнмейер просто заготовил нужное количество таких карточек с требуемым весом и вручает одну из них Тулупову после очередного взвешивания самолета.