Уайнбергер: У нас нет никаких свидетельств этого. Просто о нем пока ничего не известно.
Вопрос: Но если он не сбит, чем другим можно объяснить то, что о нем ничего не известно?
Уайнбергер: Ну, объяснений множество. Возможны какие-то неполадки с радиосвязью. Возможно, он отправился на другую базу из-за этих неполадок. Быть может, что-то случилось с ним самим, скажем, какой-то взрыв. Но нет никаких свидетельств того, что он сбит, что он стал жертвой огня противника или чего-то в этом роде.
Вопрос: Сообщалось также, сэр, что вы разбомбили часть французского посольства в Ливии. Известно ли Вам об этом, что-нибудь?
Уайнбергер: Нет, по-моему, это практически невозможно.
Вопрос: Одобрила ли г-жа Тэтчер вылет F-111 с территории Англии?…
Уайнбергер: Да, разрешение было дано… Вопрос: Не могли бы Вы сказать нам, сколько самолетов участвовало в этом?
Уайнбергер: Первоначально планировалось использовать примерно 18 F-111. Кроме того, было приблизительно 15 А-6 и А-7 и вспомогательных самолетов, таких, как бензозаправщики Е-2С, истребители прикрытия и самолеты, выполнявшие некоторые другие задания, которые вылетели одновременно… Я не располагаю точной цифрой… Вот маршрут, по которому следовали F-111 с баз в Англии в Милденхолле, Лейпкенхите и в Аппер-Хайфорде; а бензозаправщики следовали вот этим маршрутом, и они проделали путь в общей сложности 2800 морских миль…
Вопрос: Считаете ли Вы, что тем самым мы свели счеты с Ливией, сэр? В какой степени, по Вашему мнению, это сводит счеты с Ливией?
Шульц: Речь не идет о сведении счетов. Речь идет о борьбе против терроризма, о том, чтобы заявить террористам, что им придется расплачиваться за содеянное ими. Если повысить такую плату, возникнет фактор, который со временем должен сыграть роль сдерживающего, и именно в этом заключается первоочередная цель — защитить нас как в ближайшем будущем, так и в будущем более отдаленном.
Вопрос: Какие шаги предпринимаются сейчас, после этого нападения, чтобы повысить уровень обеспечения безопасности посольств Соединенных Штатов за рубежом, особенно на Ближнем Востоке?
Шульц: Все наши посольства, разумеется, предупреждены. Мы располагаем докладами и уведомлениями, в нашем распоряжении много доказательств попыток Ливии совершить нападения — речь идет о нападениях на примерно 30 наших посольств…
Вопрос: Г-н государственный секретарь, если мы располагали столь вескими доказательствами и столь солидными разведывательными данными об этом — особенно если учесть сказанное сегодня вечером представителем Белого дома и президентом, — то почему мы не смогли предотвратить эту акцию в Берлине, зная, что распоряжение о ней отдано за день до этого?
Шульц: Нам было известно, что они распорядились о проведении акции в Берлине. Берлин — большой город… Нам… удалось не допустить ряда террористических акций. Но в этом случае нам не удалось выявить эту конкретную дискотеку и вовремя убрать оттуда людей.
Уайнбергер: По словам генерала Роджерса, донесение об этом конкретном объекте и о том, что он потенциально опасен, опоздали всего на 15 минут.
Вопрос: Поскольку сирийское правительство обещало поддерживать ливийское правительство в этом кризисе, готовимся ли мы также теперь к каким-то террористическим акциям, инспирированным сирийцами против Соединенных Штатов?
Шульц: Мы готовы на случай любых террористических актов против Соединенных Штатов. Мы наладили сотрудничество с другими странами и встревожены терроризмом, направленным против других, в не меньшей степени, чем терроризмом, направленным против нас самих…
Вопрос: Г-н государственный секретарь, почему мы оказались в одиночестве среди союзников, за исключением, по-видимому, только Маргарет Тэтчер? Почему европейское экономическое сообщество предостерегает нас от ответных мер, если доказательства, которыми мы располагаем, неопровержимы?
Шульц: В отношении наших союзников можно сказать, что среди них есть самые различные мнения, и я бы отметил, что беседы со множеством из них в последнее время выявили заметные различия во мнениях среди этих правительств. В принципе, я считаю, что произошли сдвиги в сторону более четкого сознания того, что именно представляет собой Каддафи, что он делает, и постепенное приближение к выводу о необходимости что-то предпринять в этой связи. Сегодня заседают министры иностранных дел государств европейского сообщества. Они не были уведомлены о том, что мы собираемся делать, хотя некоторые из этих правительств знали о наших планах; безусловно, о них знали англичане. Фактически они активизировали свое осуждение Ливии… Так что какой-то сдвиг есть. Но, как Вы уже сказали, они пока не разделяют нашей уверенности в том, что акции такого года продиктованы необходимостью.
Вопрос: Г-н государственный секретарь, министр Уайнбергер, я смотрю на маршрут, проделанный самолетами, и думаю: не обходный ли это путь, не попытка ли это избежать пролета над территорией союзников, что могло бы…
Уайнбергер: Безусловно, располагай мы разрешением лететь прямо, мы бы не заставляли наших пилотов следовать таким длинным путем. Но, учитывая маршруты, находившиеся в нашем распоряжении, мы вылетели из Англии и достигли Ливии. С оперативной точки зрения для пилотов было бы безопаснее и заняло бы меньше времени, если бы маршрут был прямым…
Вопрос: Государственный секретарь Шульц, какой ущерб в чисто оперативном плане причиняет это Каддафи и террористическим операциям? На какое время это заставит его притихнуть? Я имею в виду: причинен ли какой-то действительный ущерб, или же речь идет о психологическом ударе, который Вы рассчитываете нанести?
Шульц: Мы пока не располагаем оценками реально причиненного ущерба. Но мы получим их и будем более точно знать, что произошло. Мы стараемся уменьшить его способность осуществлять террористические акции, и я уверен, что в какой-то степени это сделано. Мы также показали ему и другим ливийцам…что за террористическую деятельность по всему миру придется платить определенную цену. И они теперь это знают.
Вопрос: Г-н государственный секретарь, была ли поддержка со стороны Тэтчер безоговорочной, или же она чем-то оговорила свою готовность позволить этим самолетам…
Уайнбергер: Нет, у г-жи Тэтчер, безусловно, было множество вопросов и тревог, они были высказаны, на них был дан ответ, после чего было дано разрешение сделать то, что было сделано. Вопрос: Судя по дополнительным сообщениям, в Триполи пострадало французское посольство?
Уайнбергер: Я не думаю… вряд ли это точные сообщения, если учесть характер объектов и характер использованных боеприпасов".
Буквально на следующий день, 16 апреля, один из членов экипажа самолета-заправщика КС-10, переполненный сознанием собственной значимости, нарушив все предписания командования, дал интервью корреспонденту английского информационного агентства "Press Association". По его словам, за два дня до "операции" его с коллегами перебросили на базу в Милденхолле и до последнего момента не сообщали о предстоящих действиях. Задание получили накануне вылета. Его самолет шесть раз дозаправлял в воздухе F-111. "Я разговаривал с пилотами бомбардировщиков, — сказал английскому журналисту герой-заправщик, — и те не скрывали, что успешно справились с заданием. Это было самое потрясающее событие в моей жизни. Именно для таких дел мы и обучены… Единственное, чем наши парни разочарованы, это тем, что Каддафи остался жив. Первый вопрос, который я задал пилотам по возвращении самолетов, был: "Удалось ли вам разделаться с ним?".
От Англии до Ливии дорога длинная. Чтобы срезать путь, американские летчики решили пролететь над Францией и Испанией. Правда, ни та, ни другая страна такого разрешения не давали, но их и не спросили. Дело было ночью, и американские пилоты решили не беспокоить ни французов, ни испанцев и полетели без спроса прямо через юг Франции и Пиренейский полуостров. На всякий случай спустились как можно ниже, чтобы не шокировать радары своих союзников по НАТО.
Французы, как выяснилось, спали не все в ту памятную ночь и засекли пролет американцев, доложили, как положено, по команде и, возможно, готовы были забыть пикантный с точки зрения военного и международного этикета инцидент. Но некстати подала голос французская пресса. Сатирический еженедельник "Le Canard enchaine" написал: "Американцы жестоко посмеялись над французским и испанским правительствами. Таково мнение многих французских офицеров, заявляющих о своей прекрасной осведомленности о том, что бомбардировщики ВВС США не обогнули Пиренейский полуостров, а срезали путь и пересекли Пиренеи с запада на восток. Таким образом, эти самолеты пролетели над французской и испанской территорией, не имея на то разрешения ни от Парижа, ни от Мадрида. Полет проходил ночью, на минимальной высоте. Используя рельеф местности и совершенное оборудование, самолеты не попали в зону действия французских и испанских радиолокационных систем".
Вообще-то этот факт доходчиво и наглядно объясняет, кто в натовском союзе равных партнеров равный, а кто — главный. Еще США успели слегка подставить Кипр, посадив на английские базы острова свою авиацию, перекрашенную под английскую, с турецких аэродромов. Об этом факте вообще мало кто знает, а кто знает, молчит — от стыда (Кипру должно быть совестно), от наглости (Штаты и Турция демонстративно никого не боялись уже тогда), от позора (флаг английских ВВС стал вдруг не гордостью, а ширмой — несолидно).
Глава VIIIОтношения с Россией
Россия как правопреемница СССР была признана Ливией в конце 1991 г. Одновременно были признаны самостоятельными другие республики распавшегося Советского Союза. Но ливийцы чтят историю.
Советский Союз вложил немало сил в борьбу за то, чтобы Ливия после окончания Второй мировой войны получила независимость. Однако, феодально-аристократическая верхушка и западные державы, хозяйничавшие в стране до революции, всячески препятствовали развитию советско-ливийских связей. Дипломатические отношения между двумя странами были установлены лишь в сентябре 1955 г., посольство СССР в Триполи открыто 11 января 1956 г., ливийское посольство в Москве 22 сентября 1962 г. 30 мая 1963 г. было подписано первое торговое соглашение между двумя странами. С марта 1964 г. СССР начал участвовать в ежегодной Международной торгово-