Михаил Леонтьевич страшно переживал, он писал дома письма министру авиационной промышленности Дементьеву и рвал их на мелкие кусочки: «Мне говорят, что Эскин хороший хозяйственник, но ведь и лавочник — хороший хозяин»… И вот настал день этого партийного собрания. Первым выступил Земсков — секретарь парткома завода, он высказался против Миля и предложил дать ему выговор, затем дали слово М. Л. Рассказывали, что это выступление стало победой Михаила Леонтьевича. Он не стал опускаться до уровня ответа на предъявленные обвинения, а сделал прекрасный доклад по работе, закончив его словами: «Вот, товарищи, какие перед нами стоят задачи в области вертолетостроения». После этого ни о каком выговоре и снятии Миля с должности не было и речи. По настоянию своих товарищей он в тот же день пошел в ЦК КПСС с жалобой на министра Дементьева. Когда Миль вернулся на завод, Эскин был уже снят с должности. Однако М. Л. это даром не прошло, через несколько дней он оказался в Боткинской больнице в предынфарктном состоянии.
Михаил Леонтьевич в 1963 году заболел желчно-каменной болезнью, но врачам никак не удавалось определить причину. Появились бессонница ночью, озноб, повышение давления, а днем как будто все нормально, но сна и отдыха не было. Вскоре его отправили в Боткинскую больницу, где нашли камни в желчном пузыре.
6 апреля 1964 года, «Записки заболевшего конструктора».
Как летит время!.. Уже и апрель. Четвертый день дома болею. Давление 200–100.
В прошлый четверг был у начальника генштаба маршала Бирюзова — умный человек.
Проговорили 1,5 часа, едва успели на военно-промышленную комиссию в 17 часов. Пришлось обсуждать в разговоре только Ми-12 (В-12). Вопросы, с которыми я пришел, так и не поднял — это В-2.
Познакомился с очень живым и умным человеком. «Наш оперативный бог». Поливаев, генарал-полковник. На него приятно смотреть, я сказал: «Хорошо, что молодой бог».
На ВПК мне записали в проект решения правительства, что я в срок не сдал на испытания пассажирский В-8. Я выступал, что нужно не зипуны покроить, а решить вопрос о серии. Но Смирнов хладнокровно ответил, что записано все правильно, и прочел, что мне объявляется указание о несдаче в срок пассажирской машины на испытания. В общем, самоуверенный и неглубокий человек. Быстро освоил недоброжелательное ко мне отношение. Насколько все-таки глубже, богаче, душевнее был Дмитрий Федорович Устинов.
А наутро в 9 часов заехал за O. K. Антоновым и взял его с собой в Панки, куда к 11 ч. утра приехал Главком военно-морским флотом Сергей Георгиевич Горшков — со своими адмиралами, а из ВВС генерал Ефремов.
Показали ему В-8 — десантную, пассажирскую, салон, В-2, Ми-14 и макет В-12. В середине показа прилетела и у нас на глазах села Ми-6 около цеха. Мы вышли с ним без пальто и шляп, и пока машина села (пришлось мне командовать, так как летчик не мог развернуться), изрядно нахолодались.
В общем машина понравилась, он зашел внутрь. Я сказал ему, что это самый большой вертолет мира. Он был приятно удивлен, и, оказывается, он этого не знал.
В 13 часов был у нас обед на 18 человек, были Лаписов, Кузнецов, Пивоваров. Бабушкин и военные. Затем в 15 часов был партийный актив по идиотскому вопросу, и я сидел 5 часов в президиуме. А ночью в 3 часа сам вызвал неотложку — сделали укол, давление оказалось 220 х 100. Вот уже 4 дня не работаю.
Надо еще вспомнить, что я договорился о снятии Леонтьева и сказал ему об этом. Все это очень болезненно — но вот сам заболел, и ходит человек недорубленный.
Вот как накапливается криз.
Я пожелтел очень сильно — вероятно, камни в желчном пузыре, и меня поместили в Боткинскую больницу.
16 апреля
Хотя я и болен, но ездил посмотреть квартиру в Лав-рушенском переулке и на Арбате.
Чтобы позвонить по кремлевке, ездил в Комитет, заодно зашел к Дементьеву.
Он понял мой визит как успех. Я сказал ему — англичанам показывали мои вертолеты, и я был в числе тех, кто их принимал, а как к ним ехать — так меня не взяли.
Он сказал мне: «Вам пришло приглашение». Как я понял — в Фарнборо, и что я поеду осенью. А в 1965 году в Париже будет салон и мы покажем все наши вертолеты (Ми-6, В-2 и В-8).
17 апреля
Сегодня утром в 11 часов был у заместителя начальника Генштаба по технике — генерал-полковника Герасимова. Он еще раз знакомился с предложением по Ми-14.
Я сказал им просто — работы у нас хватает, мы не набиваемся. Не закажете сейчас, закажете через год, только построим на год позже. Машина логична. Была Ми-4, была и ее морская модификация.
Теперь в серию запускается Ми-8. Ясно, что разумна ее морская модификация. Машину особенно не расхваливал. Сказал, что пустых дел у нас не было — все сделанные нами машины строят в серии (6 типов!) и летают в строю до сих пор. А существует ОКБ 16 лет.
18 апреля
Вчера был день рождения Никиты Сергеевича Хрущева.
Главные конструкторы собрались у Дементьева и подписали ему адрес, в том числе и я. Смотрели по телевизору вручение Н.С. звезды Героя Сов. Союза. Он держался очень спокойно и с большим достоинством.
Сегодня был на работе. Посмотрел еще раз состояние работ. Составил, вернее, организовал единую точку зрения по надежности машин, в особенности по Ми-8.
Сегодня с 4 часов мне надо в больницу. В понедельник поеду. Что-то будет! Главное, вовремя оттуда выбраться. Желтушность почти совсем прошла.
Никогда еще я не чувствовал себя в такой степени счастливым или, точнее, довольным тем часовым благополучием, которое сейчас есть, — главное, что жена рядом, детидома.
Сейчас ограничен мой рабочий день, но я счастлив иметь любимую работу, и хлеб, и крышу над головой, и сознание полезности твоего труда.
Завтра собираемся все на дачу, а в понедельник мне в больницу.
10 мая
Позади месяц болезни, 8 суток больницы. Вот первые 12 дней я на работе, я чувствую себя почти прежним человеком, хотя ночью почти не спал.
Завтра полет с канадцами. Показываем им Ми-6 и Ми-8. Канадцам: Главному конструктору фирмы «Де-Хевиллен» и вице-президенту по научно-исследовательской части машины очень понравились. Оба заявляют— «Leading in the World» («Ведущие, передовые во всем мире»).
Вице-президенту 68 лет, на вид старик, но сам еще летает, пилотировал самолет, когда Микоян, Туполев и Дементьев были в Канаде. На завтраке были кроме меня Микоян, Туполев, Дементьев, мои заместители В. А. Кузнецов и зам. Антонова и Ильюшина. Показывали еще Ил-62 и Ан-24.
Летали на Ми-8. Впечатление очень хорошее. Машина спокойная.
8 июня
От бессонницы прихожу в отчаяние, но стоит немного поспать — и опять как будто жить можно. Готовил вертолеты для поездки в Швецию Н. С. Хрущева и других. Люди работали круглосуточно и великолепно. Машины построили, но… лопасти на Ми-8 оказались с малым ресурсом… Одна из Ми-8 села вынужденно из-за поломки в воздухе двигателя. В это время полеты с Егорычевым, секретарем московского горкома КПСС, с председателем Моссовета по 5,5 часа. Вне-аэродромная посадка и 3 часа без связи… я чуть с ума не сошел.
Да тут еще дома кутерьма с переездом на другую квартиру. Где взять силы на укладку вещей, для езды на дачу? А дела на работе все запущенней. Лаписов свалился с больным сердцем, ему, конечно, нужен отдых.
Кузнецов старается изо всех сил, он едва поспевает. А дела идут медленно. Работы больше, чем можно вообразить. И вентиляторы для химии, и дела с В-2 в Польше и в СССР, и доводка В-2 и В-8. И долги по Ми-6 и Ми-10, и две новые машины. Этого хватило бы на 3 КБ. И была мысль, что не выдержу и свалюсь и оставлю семью без доходов. И что, хотя будем жить в новой квартире, чтобы разменять и оплатить ее, у них (детей) не будет ни сил, ни средств.
А у меня приступы холецистита и бессонница. Вот какие дела.
За эту неделю продавали Ми-6 в Индию и показывали ливанцам Ми-8. Я летал с Дементьевым на Ми-8 в Рыбинск и обратно, и с зампредом Совмина Смирновым и с Логиновым. Так что плохо живем. Думать некогда, а надо.
1 июля
Мне хотят назначить Колупаева директором. Я запутался. Меня подталкивают Бабушкин и Дзерве, а на решение сил нет. Пока я не работал, они передрались (Лаписов тянул всю работу, а специально его первым заместителем не утвердили), поэтому такая толкучка и получилась. Я это дело затормозил, а потом опять сбился. Вижу, будет страшная склока. Хуже, чем было при Эскине, — и вряд ли я ее переживу. А сейчас я не могу проявить твердость, все пытаюсь организовать, и получается только хуже. Все время встречаю новых людей.
Особенно меня волнуют вентиляторы для химии. До сих пор не приняли технического решения.
М.Л. отдыхал редко, но тут после больницы они с женой поехали в Железноводск, где продолжали лечение. Он был веселый, работоспособный. Вызвал себе в санаторий с чертежами и пленками Тищенко и Сашу Бабушкина. Был на ремонтном заводе в Минеральных Водах, сделал там доклад и показал фильм о работе вертолетов. Люди были очень довольны общением с ним. Везде, где бы он ни был, он не уставал пропагандировать вертолеты. Поступила жалоба от одного из работников Аэрофлота, и после окончания лечения Миль с женой полетели в Адлер. М.Л. сделал доклад, показал фильмы, выслушал летчиков об их нуждах и о неполадках на вертолетах. Начальник вертолетной службы был недоволен его приездом, холодно его принял и, зная о письме, видимо, думал, что его приехали поучать. Но Михаила Леонтьевича это не остановило, и под конец он нашел-таки с ним общий язык.
Где бы он ни был, если была хоть какая-нибудь возможность узнать о работе вертолетов, их достоинствах или недостатках, он внимательно вслушивался и старался сделать вывод. Если происходили аварии гражданских или военных вертолетов, не важно, кому принадлежащих — геологам, ГВФ или военным заводам, он всюду старался разобраться в причинах.