С речью выступил министр высшего образования Елютин.
Как только разрезали ленту, многочисленные гости начали осмотр. В последующие дни началось буквально паломничество экскурсантов. Приехала комиссия из Третьяковки и по договоренности с вдовой отобрала ряд картин, которые потом стали украшением многих музеев. Многочисленные экскурсии на выставку из разных организаций не прекращались. Прошло 3–4 дня.
Вечером раздался звонок из райкома партии: «Вы устроили выставку картин Волошина? Не уходите, мы сейчас приедем». Тон звонка из райкома не предвещал ничего хорошего.
На всякий случай сняли название выставки, убрали автопортрет Волошина (с патриархальной бородой), несколько мрачных картин. Вскоре приехали из райкома: «Покажите, Михаил Леонтьевич, что за выставку вы открыли?» — «Пожалуйста». Осмотрели всю выставку довольно подробно. Секретарь сказал: «Я мало понимаю в живописи, но Волошин, кажется, художник хороший, а выставку закройте». И по решению райкома партии выставка была закрыта.
Через несколько дней выставка Волошина вновь открылась в помещении ЦДРИ и имела там большой успех, а потом экспонировалась в Ленинграде, Симферополе и других городах.
Мария Степановна была очень благодарна Михаилу Леонтьевичу за организацию выставки, которая явилась как бы вторым рождением поэта и художника и возродила его имя.
Его фотография теперь всегда стояла у нее в доме в красном углу рядом с иконой. Мария Степановна предлагала подарить несколько акварелей М. Л. Милю, но он отказался, считая эти работы слишком ценными.
Она часто писала ему письма, приглашала его и семью в гости в Коктебель.
На обложке журнала «Искусство» № 5 за 1961 год действительный член академии художеств B. C. Ке-менов, написавший статью о первой выставке картин М. Волошина в этом номере, подписал: «Глубокоуважаемый Михаил Леонтьевич Миль! Только благодаря Вашей любви к искусству М. Волошина и Вашей энергии была организована выставка его акварелей, положившая конец молчанию вокруг имени этого замечательного художника».
Так благодаря человеческим качествам М. Л. Миля, талантливого конструктора вертолетов, имя замечательного поэта и художника Максимилиана Волошина вновь вернулось к людям.
М. С. Волошина была великой женщиной-подвижницей, пронесшей сквозь жестокое время войны традиции, ауру и обстановку дома поэта для будущих поколений. Теперь в этом доме Музей М. Волошина.
Она часто писала М.Л. письма, приглашала его и семью в гости в Коктебель.
12/Х -67
Милый, хороший, дорогой Михаил Леонтьевич, пользуюсь случаем — со случайной для меня девочкой, а Вашей сотрудницей по заводу, передаю Вам свой горячий, дружеский и глубоко признательный привет. Кой-что понаслышке, от друзей доходит о Вас и о том, что Вы с Паной Гурьевной болеете. Грустно, не надо.
Знаю, что не от нас это зависит. И все-таки прошу не болеть и примите мои самые лучшие и светлые чувства признательности.
Вы всегда для меня один из светлых явлений в моем одиноком сиротстве.
Привет Пане Гурьевне и всей Вашей семье.
Узнав о смерти М. Л. Миля, Мария Степановна прислала телеграмму:
Москва Б-1136 Вторая Рыбинская.
Планерское 56 40.
Глубоко скорблю с Вашей семьей, дорогая Пана Гурьевна.
Мы все осиротели с уходом драгоценного Михаила Леонтьевича.
Светлая память о нем до конца дней моих останется во мне.
1971 год
Письмо Марии Степановны Волошиной
Пане Гурьевне Руденко-Миль после смерти Миля
Милая, дорогая Пана Гурьевна!
Очень была тронута Вашим вниманием. Поздравляю и Вас, и Ваших милых девочек с Новым годом! Желаю всего хорошего, здоровья и мужества переносить сиротливую жизнь.
О Вас думаю часто и много, но знаю, что Вам это не нужно, и пока ограничивалось только сердечным отзвуком, не имея возможности ни позвать, ни помочь. Ваша печаль мне дорога и понятна.
Всего доброго. Всегда помню нашего дорогого Михаила Леонтьевича.
Нежно обнимаю Вас
Выставка картин М Волошина была не единственной, организованной М. Л. Милем с сотрудниками. Милевцы поддержали казанского художника Кондрата Максимова и помогли ему организовать выставки в Москве.
Целью жизни Михаила Леонтьевича было техническое творчество, однако он стремился принести пользу всюду, где только мог.
М. Л.: «Встречи с товарищами по профессии имеют чрезвычайно важное значение для развития техники. Самостоятельно мыслящие люди не часто приходят к одним и тем же новым решениям (признание истины принимаются всеми и не являются предметом спора или исканий). И, если даже по форме решения одинаковы или близки, пути, подходы всегда разные.
Самостоятельно развивающийся конструктор не способен «на слух» принять чужие идеи. Поэтому и разумный обмен мыслями и мнениями между конструкторами разных стран опасности для государственных интересов страны не представляет. А дать может очень многое.
В 1959 году М.Л. поехал в Америку. Этой поездке предшествовали следующие события: в 1958 году Н. С. Хрущев был в США на сессии ООН. В один из выходных дней президент США Эйзенхауэр пригласил Хрущева к себе в гости в загородную резиденцию. От Вашингтона она располагалась довольно далеко. Президент успокоил: «Несмотря на большое расстояние, доберемся мы быстро — на вертолете». Хрущев сказал: «Я не очень доверяю этой технике. Она мне кажется ненадежной». Эйзенхауэр: «А я очень люблю летать на вертолете и вполне доверяю этой технике». «Я вижу, — рассказывал впоследствии Хрущев Милю, — что Эйзенхауэр очень огорчился моим колебаниям, и пришлось мне нехотя дать согласие на этот полет».
Хрущев летел на вертолете вместе с президентом. Вертолет Сикорского S-58 был специально оборудован для президента и имел комфортабельный салон. Перелет занял всего 15–20 мин, в то время как автомашиной пришлось бы ехать не менее полутора часов, так как в самом Вашингтоне, да и в его пригородах, шоссейные дороги очень перегружены.
На прощание в этот день Хрущев спросил президента: «А можно у вас купить вертолеты?» Президент ответил: «Я дам указание, чтобы вам по обычным торговым каналам продали машины, какие захотите». После этого случая Хрущев, возвращаясь из другой поездки в США, с аэродрома в Москву тоже летел на вертолете Ми-4. На борту этого вертолета находился и Миль. Вертолет совершил посадку в Кремле, где его встречало правительство. Вел вертолет Н. В. Лешин. Сохранилось несколько фотографий, запечатлевших этот перелет (наверное, это был первый полет нашего главы правительства на отечественном вертолете).
Вскоре Хрущев вызвал Миля и предложил ему поехать в Америку и купить вертолеты. Перед отъездом Миль спросил у Хрущева: «Можно отказаться от покупки вертолета, если мне откажут в разрешении посетить заводы?» Такое согласие было дано.
Важно это было потому, что Миль правильно считал одним из важных моментов ознакомления с иностранной техникой изучение особенностей технологического производства. Наконец, посетив заводы, можно было выяснить более подробно, какие запасы прочности заложены в конструкции. Намечено было купить по одному-два вертолета лучших фирм США, а такими в то время были фирмы Сикорского, Пясецкого и Белла.
До поездки Миля в США было довольно мало информации об иностранной вертолетной технике, и то главным образом по ее описаниям в технических журналах.
После Великой Отечественной войны в качестве трофеев в СССР попали первые серийные немецкие вертолеты «Фокке-Ангелис FA 223» и «Флетнер». В то время это были одни из лучших вертолетов. Но после войны Германия долго не строила вертолетов, и Америка ушла в этой области далеко вперед.
Приехав в Америку, Михаил Леонтьевич прежде всего посетил полпредство. Там у него отобрали паспорт, что его очень удивило: «А как же я без паспорта буду ездить по стране, ведь мне надо будет посещать заводы, останавливаться в гостиницах?» Ему ответили: «Паспорт вам нигде не понадобится, а отбираем его у вас для сохранности».
Начались официальные переговоры с американцами. М. Л. Миль просил дать ему возможность посетить заводы тех фирм, вертолеты которых мы хотели купить. Но ему ответили, что посещать заводы не обязательно, так как все данные о вертолетах достаточно подробно изложены в предлагаемых проспектах.
Во время переговоров рядом с Милем сидел американский коммерческий генерал, ответственный за загранпоставки. В перерыве он сказал Милю: «Я вижу, господин Миль, что вы расстроены отрицательной реакцией на желание посетить наши заводы. С этими бюрократами говорить трудно, они ничего не понимают. Обещаю вам показать наши заводы так, как вы хотите». После перерыва американская сторона с большой неохотой дала согласие только на беглый осмотр заводов.
Миль помрачнел, а коммерческий генерал тихонько шепнул ему: «Соглашайтесь».
Как и обещал, коммерческий генерал устроил М.Л. подробное ознакомление с заводами.
В частности, на заводе Сикорского ему показали много интересного. В сборочном цехе он увидел несколько старых вертолетов, с которых снимали шасси. Спросил: «Почему снимают шасси?» Ему ответили: «Шасси нужно переделать, так как его стойки трут наружные подвесные баки». Объяснение было неправдоподобным. Тогда он решил обратиться с этим же вопросом к главному инженеру завода на немецком языке (главный инженер был по национальности немец). Ответ на немецком языке был многообещающим: «Мы вам после ознакомления с заводом покажем кинофильм, и тогда вы все увидите и поймете».
Тут же к главному инженеру подошел мужчина из сопровождающей свиты, отозвал его в сторону, что-то зло ему сказал наедине. После этого все дальнейшие разговоры шли только на английском языке.