“Лицей” и “Чатокуа” дали доктору Куку возможность изложить свою точку зрения… Когда пресса молчала или относилась враждебно, а Конгресс был безучастен, “Чатокуа” остался единственным исключительно американским институтом, предоставившим ему [Куку] возможность быть услышанным в условиях честности и беспристрастности».
Заканчивалась статья и соответственно книга доктора Кука призывом: «После того как вы прочтете эту книгу, пожалуйста, обратитесь к своему конгрессмену с требованием провести расследование».
Ручеек таких писем постепенно превратился в поток. Теперь каждому обладателю билета на лекцию Кука вручалось обращение в Конгресс, которое оставалось только подписать и отправить.
Хай жаждал откровенного столкновения Пири и Кука, отлично понимая, что ничего хорошего Пири такая встреча не принесет. 17 и 18 ноября в городе Бентон-Харбор, штат Мичиган, редактор Platform поставил настоящий двухдневный спектакль. В местном театре Пири должен был читать лекцию. Узнав об этом, журналист устроил лекцию Кука в том же месте на следующий день. Повезло же горожанам – услышать двух знаменитых путешественников одного за другим и лично сравнить их. Хай придумал еще кое-что. Он выбрал ту из своих статей, в которой обвинял Пири в разных аморальных поступках, и разослал ее по 2000 адресов – жителям Бентон-Харбора и соседнего города Сент-Джозеф.
Пири, зная обо всем этом, опасался активистов доктора Кука и нанял для собственной охраны полицейских, что выглядело оскорбительно для достопочтенных граждан. Так или иначе, театр был заполнен, и Пири встретили дружественными аплодисментами. Ничто не нарушало порядка, лишь однажды некий господин поднялся на сцену и прикрепил к кафедре список вопросов. Адмирал не взглянул на них. Закончив выступление и попрощавшись, он в сопровождении полицейских покинул зал.
Доктору Куку, в отличие от Пири, полицейские не требовались. Намерения его были самыми твердыми: «Сегодня вечером я решу вопрос раз и навсегда. Или я заставлю адмирала Пири ответить на мои обвинения, или он окажется в таком положении, что ему придется расстаться с формой военного моряка Соединенных Штатов».
Доктора наградили овациями, «равных которым не бывало в истории лекционных выступлений Бентон-Харбора… От партера до балкона [публика] бурно приветствовала его, восторженно аплодируя словам: “Я первым достиг Северного полюса”. Стропила загудели от оваций, когда доктор прямо-таки изрешетил Пири сокрушительной словесной картечью».
Лектор был открыт и естественен. Он сказал, что за 4 года на его выступлениях побывали 3 миллиона человек, которые услышали, что он думает об адмирале Пири. «Если бы мои обвинения были ложными, то я уже давно сидел бы в тюрьме, но ничего подобного со мной пока не произошло».
В местной газете Daily Leader выступил Фред Хай: «Уже почти три года [The Platform] участвует в баталиях Кука… и копает под этого человека, скрывающегося под личиной увальня из ВМС, выведенного в отставку в чине контр-адмирала, но которого пришлось охранять шести полицейским, потому что он по ошибке принял Бентон-Харбор за поселение фронтира[315] или лагерь старателей, а не за большой культурный город… Борьба только началась, и мы надеемся проследить за ней, пока Кука не оправдают либо не отправят за решетку».
Сенатор Майлз Пойндекстер намеревался защитить Кука. К сенатору, чтобы удержать его от каких-либо инициатив в Конгрессе, был направлен Гилберт Гросвенор. О результатах Пири проинформировал Хаббарда:
Гросвенор сегодня почти два часа совещался с Пойндекстером и получил от него обещание ничего не предпринимать по крайней мере в течение 4 недель. Этого времени должно хватить для серьезного усиления. Детали позже.
Роберт Брайс находит в семейном архиве Пири многочисленные счета детективного агентства Уильяма Бернса, оплаченные Хаббардом[316]. Возможно, повышенная активность агентов была частью «серьезного усиления»: «Фредерик Кук стал объектом специального расследования № 2140 в Чикаго, где в Стейнвей-холл находился его офис, и № 5039 в Нью-Йорке. Специальным агентам, закрепленным за этими номерами, предписывалось следить за его передвижениями, нанятые “крикуны” должны были провоцировать его во время лекций, в окружение Кука предполагалось внедрить осведомителей».
«Истина» рассылалась, проплаченные «знатоки» задавали на лекциях вопросы. У Кука освободилась должность пресс-секретаря, и Пири надеялся посадить на это место своего человека, находящегося «в постоянной конфиденциальной связи с ним». Но, несмотря на деньги Хаббарда и все труды, 3 и 4 апреля 1914 года история Бентон-Харбора повторилась, на этот раз в Питтсбурге, – успех Кука был приумножен.
Доктор прибыл в город 2 апреля и объявил журналистам, что пойдет на лекцию Пири, чтобы послушать, что он скажет. Пресвитерианская церковь, где выступал адмирал, была набита битком. Кук вошел в зал, ему громко зааплодировали, и он разместился в первом ряду, справа от кафедры. Газета Press сообщила, что лекция была интересной и сопровождалась отличными иллюстрациями. Пири эмоционально провозгласил, что его экспедиция была единственной, которая дошла до Северного полюса. После лекции, по сообщению той же газеты, «адмирал Пири выскользнул из церкви через черный ход, доктор Кук вышел через парадный вход и был окружен толпой поклонников».
На следующий день для выступления доктору Куку была предоставлена методистская епископальная церковь. Путешественник обращался к публике тепло и с энтузиазмом. В очередной раз были разоблачены Пири и Национальное географическое общество, а члены комитета, решившего судьбу коммандера, названы «тремя презренными политиканами из Вашингтона, ни один из которых никогда не видел и куска арктического льда». Кук обратил внимание слушателей на анонимные письма, которые преследуют его везде, куда бы он ни приехал. Доктор Кук эффектно провозгласил, что один из распространителей «Истины» и этих писем находится в зале, указал на него, назвав «жалким подлым трусом», и велел встать. Люди вокруг зашумели, и виновник в суматохе незаметно скрылся.
После лекции доктор Кук объяснил журналистам, чего он добивается: «В самом начале полемики я понял, что если мне удастся привлечь Пири к суду, то непредвзятые присяжные смогут оценить несправедливость всей порочащей пропаганды против меня, и что такой анализ был бы фактически так же хорош, как и национальное расследование. Советники Пири слишком проницательны, чтобы дать мне основания для предъявления иска, но я надеялся, что смогу заставить его обратиться в суд для защиты чести своего мундира. На данный момент я испробовал все средства, кроме топора и револьвера, чтобы Пири предстал перед справедливым судом».
Почему же, в самом деле, могущественные враги Кука не подали на него в суд, не встретились с «мерзавцем» в Конгрессе и официально не разоблачили его? Все встало бы на свои места, Америка успокоилась бы. Ответ прост. Враги Кука, возможно, действительно убежденные, что он обманщик, боялись, что расследование не подтвердит это. Тогда вновь открывшаяся картина могла бы повредить им самим, ибо они были бы уличены в том, что замалчивали или даже опровергали истину. Кук мог обвинять Пири сколько угодно, но привлечь Кука к ответственности за клевету никто не решался, ибо все подспудно догадывались: каждый упрек, кажущийся оскорблением, – скорее всего, правда. Для врагов Кука лучшей тактикой была тишина. Это правило отчасти соблюдается и сегодня.
Еще летом 1913 года Пири пожелал «заняться очищением от позора ордена Леопольда», имея в виду награду Кука за работу на «Бельжике»[317]. В Бельгию был направлен специальный человек, но он вернулся ни с чем.
Похожую попытку по поводу датских наград – почетного диплома доктора философии и золотой медали Королевского географического общества – предпринял генерал Хаббард весной 1914 года. Ответ датского министра Константина Бруна, к которому обратился Хаббард, выглядел путаным и сопровождался словами, что переданные сведения не могут быть разглашены без его специального разрешения.
30 апреля 1914 года сенатор Пойндекстер внес резолюцию, констатирующую, что доктор Кук открыл Северный полюс. По мнению Пойндекстера, Конгресс должен был выделить 300 долларов на изготовление специальной золотой медали, которой следовало наградить Кука, объявив ему благодарность. Сенатор заявил: «Конгресс исследовал доказательства Роберта Пири. Было бы абсолютно правильно аналогичным образом исследовать и доказательства Фредерика Кука. Если совершена несправедливость и ему отказано в заслуженной награде, то мы должны сейчас воздать ему необходимые почести».
Адвокат Кука потребовал наложить арест на имущество Пири в связи с 56 исками о возмещении ущерба, накопившимися с 1910 года, общей суммой в 35 000 долларов. Почти одновременно Рудольф Франке обратился в Министерство юстиции США с просьбой о компенсации ущерба, нанесенного ему Пири в 1908 году в Эта. Похищенная собственность оценивалась в 40 000–50 000 долларов, Пири и Бриджмен в письме были названы «двумя преступниками».
23 июня Чарльз Смит, конгрессмен от штата Нью-Йорк, где жил доктор Кук, от имени Конгресса представил документ, предлагающий военно-морскому министру Джозефусу Дэниелсу подготовить материалы, на основании которых Конгресс смог бы определить, кто же на полюсе был первым. Однако министр ответил, что его ведомство никогда не проводило исследований по поводу открытия Северного полюса и не может высказать компетентное мнение по этому вопросу.
В создавшейся неприятной обстановке Хаббард пригласил на работу в качестве личного лоббиста Пири адвоката Люсьена Александера, который расторопно предпринял контрдействия. Резолюция Пойндекстера, направленная в библиотечный комитет, беззвучно умерла, о бумаге Смита забыли. За Фредериком Куком по-прежнему следили, и настолько тщательно, что «на основании существующего досье Пири можно восстановить практически каждодневный подробный график передвижений Кука в период с июля по декабрь 1914 года».