Можно понять страдания любящей жены Пири: «Никто никогда не узнает, как атака на правдивость моего мужа, чье слово ни в чем и никогда в жизни не подвергалось сомнению, повлияла на него… И личный допрос, который его заставили пройти в Конгрессе, когда его научные наблюдения изучались и сверялись, хотя все это закончилось его полным оправданием, ранил его гораздо больше, чем все тяготы, которые он вынес за 16 лет исследований в арктических регионах, и причинил вреда его железному организму больше, чем все пережитое во время экспедиций».
Кеннет Силлз, президент колледжа Боуден, на церемонии прощания нарисовал кристальный образ:
«Открытие полюса… было одним из наиболее идеалистических свершений столетия. Оно означало, что человек может [все] преодолеть; что он – высшее создание… что воля побеждает физические трудности…
…Будучи бедным мальчиком, которому было не на что надеяться, кроме своих способностей и характера, [Пири] стал мировой фигурой…
…Его карьера – это великолепный и полезный стимул для всех молодых людей на земле, поскольку он доказал, что нет предела человеческим возможностям. Годы жертв, которые он принес ради задуманной цели, являются упреком тем… кто измеряет успех только размером выгоды».
Герберт Бриджмен, один из главных персонажей нашей книги после Пири и Кука, написал прощальную статью, напечатанную в журнале Natural History:
«…он [Пири] никогда не был позером, и ему было совершенно несвойственно притворство…
…Всегда оставался самим собой, был ли он на Севере или дома, будь то встреча или расставание. Он встречал вас с улыбкой, и когда прощался, у него блестели глаза, в которых читалось: “Мы встретимся вновь”…
Серьезный, спокойный и в высшей степени владеющий собой, но далекий от холодной сдержанности или скучного безразличия, с прекрасным чувством юмора, способный среди близких друзей шутить и понимать шутки наилучшим образом; при этом с тонким врожденным чувством вежливости и такта, уважения к правам других и к их времени.
Пири редко в моем присутствии говорил о себе. Использование первого лица в единственном числе сводилось у него к минимуму… Даже когда был выигран великий приз, одержана победа 20-летнего труда, его манеры, закаленные многократными отказами и разочарованиями, внешне не изменились, и никто никогда не слышал от него хвастовства или тщеславного слова».
Спустя 2 года, 6 апреля 1922 года, на могиле Роберта Пири от имени Национального географического общества был установлен массивный белый гранитный шар, символизирующий Землю, с бронзовой звездой на полюсе. На камне увековечены две надписи: «Роберт Эдвин Пири. Первооткрыватель Северного полюса 6 апреля 1909 года» и «Я найду путь или создам его» – девиз Пири.
На церемонии к высокопоставленным гостям, среди которых был президент Гардинг, обратился Гилберт Гросвенор:
«Мы с гордостью напоминаем, что Пири был членом Национального географического общества начиная с его основания в 1888 году. Тогда был прочитан первый его доклад перед Обществом об исследовательской экспедиции по Никарагуа… Его последнее публичное выступление тоже прозвучало с трибуны Национального географического общества, когда он пришел на заседание вопреки рекомендации своих врачей, чтобы встретить Стефанссона, который вернулся после 6-летнего пребывания на Севере в 1919 году…
Он [Пири] всегда горячо поддерживал стремление Общества привлечь интерес каждого мужчины и каждой женщины к научной деятельности… делая географические знания понятными и притягательными для всех. Ни один из членов Общества не был большим энтузиастом, чем он, не добивался сильнее, чем он, увеличения числа членов Общества, не получил большего удовлетворения, когда его численность превысила 700 000 человек…
Мы можем вспомнить со скромной гордостью, что Общество… делало все, что могло, чтобы продвигать его работу и поддерживать его усилия. Каждая награда, которую Общество могло даровать, была присуждена Пири. В 1903 году он был избран одним из его шести почетных членов; золотая медаль Хаббарда за самый дальний северный рекорд была вручена ему от имени Общества президентом Рузвельтом, а в 1909 году специальная золотая медаль, диаметром 4 дюйма, в честь достижения Северного полюса была изготовлена для него и вручена.
Я озвучу чувства каждого члена этой великой организации, когда скажу миссис Пири, что наши сердца наполнены невыразимой признательностью за то, что почетное право установить этот памятник на его могиле было предоставлено ею Национальному географическому обществу, которое относилось к нему с такой любовью и которое вместе со всем миром ликовало, что он “наконец добился своего”, и что американец сравнялся с Гудзоном, Магелланом и Колумбом».
По словам Брайса, однажды Пири доверительно сказал жене Бриджмена, что «открытие Северного полюса сделает его одним из “Людей Мира”, которых, как он считал, за всю историю человечества была всего горстка; он упомянул среди них Цезаря, Колумба и Наполеона».
Роберт Пири и Национальное географическое общество были заинтересованы в одном и том же. Полярник, восходя на пьедестал, действовал самозабвенно, иной раз спонтанно, но чаще по собственному заранее составленному плану. Национальное географическое общество всегда было расчетливым и последовательным. Над мифом о великом открытии Пири на первом этапе беспардонно потрудился комитет трех: Честер, Ганнетт, Титтманн, затем место Пири в истории подтвердил памятник на Арлингтонском кладбище. Раз за разом журнал National Geographic столбил «истину» на своих страницах.
Американский Конгресс высказался мягче. В законе, который подытожил заслуги Пири, говорится о его работе в Арктике, закончившейся взятием полюса, но никоим образом не сообщается, что на Северном полюсе Пири был первым, ибо конгрессмены прекрасно понимали, что этим первым вполне мог быть другой их соотечественник – Фредерик Кук.
На церемонии прощания доктор Кили, участник экспедиции 1891–1892 годов в Гренландию, предположил, что борьба с Куком ускорила смерть Пири. Похожая мысль сквозит в горьких словах вдовы Пири, приведенных выше.
На ту же тему в разгар полемики Кук – Пири выступило издание The Nation: «…Пири… обманом был лишен того, что никогда не может быть возвращено ему… Фальшивое, как это было доказано, заявление дешевого мошенника затемнило все сияние истинного достижения исследователя. Он получит полное вознаграждение, которого заслуживает его работа, в форме признания от научных и других организаций и места в истории; но восторг, которым должны были встретить его при триумфальном окончании 25-летних поисков, никогда не будет его».
И Кили, и Джозефина Пири, и Nation правы, хотя в журнале есть типичная для того времени неправда – слова «как это было доказано».
Глава 28. Мэттью Хенсон
Туго приходилось тем спутникам Пири, которые проявляли независимость и строптивость; целая череда выстроилась: Вергоев, Аструп, доктор Дедрик… И Хенсон, преданный слуга, тоже, подумать только, испил чашу неприязни Роберта Пири. Разрыв произошел на Северном полюсе.
В Boston American Хенсон откровенно жаловался:
«С того времени, как мы узнали, что находимся на Северном полюсе, коммандер Пири практически перестал со мной разговаривать. Вероятно, за все время нашего обратного пути до корабля он не говорил со мной и четырех раз…
Меня убивало, когда во время нашего возвращения он вставал рано утром и ускользал на маршрут, не предупредив меня стуком по льду, как у нас было заведено».
Книга Хенсона: «С момента моего прибытия на “Рузвельт” в течение трех недель… я ловил мимолетный взгляд коммандера Пири, но ни разу за все это время он не сказал мне ни единого слова… Ни слова о Северном полюсе или о чем-то, связанном с этим…»
Чернокожий полярник объясняет эти странности обидой Пири на то, что, подходя к полюсу, он не подождал коммандера и не пропустил вперед.
Хенсон настойчиво повторяет эту догадку. Например, в 1953 году он рассказал журналисту, что на полюсе еще до прихода Пири успел построить иглу. В ответ на вопрос, как отреагировал Пири, Хенсон, разволновавшись, нарисовал такую картину: «О, он пришел в бешенство. Нет, Пири ничего не сказал, но это и так было видно. Я не знал, что он сделает. Я вынул все патроны из своей винтовки, прежде чем отправиться спать. Вынул их и закопал в снег. Винтовка в отряде была у меня одного».
Мэттью Хенсон
На Северном полюсе происходили и другие запоминающиеся события. К примеру, Хенсон с очевидной гордостью рассказывает, что флаг, стоящий «на географическом центре Земли», после очередных наблюдений надо было бы переместить «на 150 ярдов к западу от предыдущего места, поскольку восточный дрейф льда продолжался». Эта театральная импровизация далека от реальности, ибо в ту пору не только Пири, но и никто другой на свете не смог бы «найти» полюс с подобной точностью. Другой курьез. Оказывается, слуга, в свою очередь, вполне мог обидеться на хозяина – так, по крайней мере, думали инуиты. Вечером 6 апреля один из них сказал своему чернокожему другу, что наутро Пири с двумя помощниками тайком от Хенсона идет к полюсу, что подло, ибо Хенсон отдал все силы общему делу. Отверженный Мэтт остался в лагере…
А может статься, Пири не понравилось поздравление слуги на Северном полюсе – послышался подвох или начальник переживал из-за того, что Хенсон стал свидетелем краха? Измерив высоту солнца, коммандер понял, что не достиг полюса, и его позор и слезы увидел Хенсон?
Еще одно предположение. В 1906 году, когда дрейф нес людей Пири вдоль берегов Земли Гранта на запад, начальник обвинил старательного Хенсона, находящегося впереди, в том, что все препятствия он обходит слева и именно поэтому отряды сместились на запад. Вполне вероятно, что и теперь всю вину за крушение своих надежд Пири возложил на Хенсона, который снова шел «не туда». Если так, то верный товарищ должен был превратиться в пожизненного врага…
«Рузвельту» в Америке была подготовлена восторженная встреча. Несмотря на запрет любых интервью, Хенсон эмоционально делился с журналистами своими мыслями и наблюдениями. Главной интригой разговоров уже была полемика с Куком, и Хенсон сыпал бойкие тезы на эту тему. Одна реплика с точки зрения сегодняшнего дня прозвучала трагически: «Коммандер Пири и я – единственные люди, которые были там [на Северном полюсе], за исключением наших эскимосских слуг…»