От точки на широте 86°30´ до Штормового лагеря
По мнению автора, 21 апреля, находясь на широте 86°30′, Пири повернул на юг; как он выразился, «с максимальной скоростью». Книга:
В конце каждого марша мы, спотыкаясь, входили в наши старые иглу. Полностью измотанные, с глазами, воспаленными от ветра и метели, но благодарящие Бога за то, что нам не нужно прилагать дополнительные усилия для строительства иглу.
(По Пири, этих маршей было шесть, на самом деле, поскольку 17 апреля отряды стояли на месте, – пять.)
Прочтя последние слова начальника, подумаешь, что главная трудность в походе – построить иглу. Но снежные дома возводят инуиты; читатель может быть уверен, что Роберт Пири не режет снег длинным ножом, не таскает снежные кирпичи и не ровняет стены. А вот 25 миль пройти по льду – это каторга. Даже сидя в санях, 25 миль проехать трудно, но Пири ведь ищет след – и ноги будто налиты свинцом, и он катается по спальному ложу от нестерпимой боли в глазах.
Он рассказывает, что число собак сократилось, несколько саней были «списаны», и, как результат, появились свободные люди. Все силы были брошены на поиски следов. И следы обнаруживались.
Возвращаясь к залихватскому стилю записи 19 апреля: «Тех собак, которые выдохлись и были не в состоянии поддерживать заданный темп, скармливали остальным», Пири живописует:
Всякий раз, когда следы прерывались из-за движения льда, мы рассыпались цепью и браливправо, на юго-запад (выделено мной. – Д. Ш.), пока не находили их опять. Когда мы подходили к трещине или к полынье, которые были слишком широкими, чтобы перетащить через них сани, один из моих эскимосов тотчас бежал налево, другой – направо, и тот, кто первым находил подходящую переправу, давал сигнал, махая рукой… саням, которые шли сзади, и сани брали курс на него, мы пересекали полынью, находили след на южной стороне и продолжали путь. Таким образом, сани не теряли время и мы могли сохранить такую же высокую скорость… как и на нашем пути к полюсу, несмотря на движение льда и необходимость придерживаться следа. Трое из нас часто бегали на значительные расстояния для того, чтобы… разведывать полыньи до того, как подъедут сани.
Можно представить себе, что спецназовцы, или спасатели, или полярные спортсмены проводят перед телекамерами показательную тренировку. В реальной жизни ничего подобного быть не может. По ровным полям большой площади бежать можно, хотя и трудно. Но если район движения динамичный, местами проглядывает открытая вода и под ногами лед разной толщины, то не до бега. Опасно ходить, не то что бегать. Разная твердость покрова, разная заснеженность, разная скользкость… Бугры, расселины, трещины. Легко упасть, легко получить травму, легко угодить под лед. Картина, нарисованная Пири, неправдоподобная и легкомысленная.
Ждешь, конечно, менее литературного, более реалистичного описания, но… какое есть, и важно, что люди в самом деле двигались к югу. Личные обязанности Пири на этом участке упростились, ибо не надо было хвататься за компас и размышлять о проклятом магнитном склонении. Книга:
Одному Богу известно, каким образом мы достигли Штормового лагеря. Последний переход был в тисках еще одной слепящей западной пурги с сильным снегом. В этой буре только один эскимос, очень хороший следопыт, мог держать след в течение пяти минут.
Мы не знаем точно, какого числа Пири начал движение, но, еще раз повторим, вероятно, утром 21-го. Он отчаянно спешил, ибо на карту была поставлена его жизнь. Если все шло гладко, то поздно вечером 25-го он должен был прийти в Штормовой лагерь, сместившись с широты 86°30′ на широту 85°12′.
Составим таблицу, из которой будет понятно, сколько времени и где «жили» без хозяев пять лагерей Пири, обустроенные в точках З1, З2, З3, З4, З6 (см. схему 3). Новые местоположения лагерей, считая, что иглу в них оставались неразрушенными и сами стоянки дрейфовали на восток со скоростью 2 мили в день, обозначим: И1, И2, И3, И4, И5.
На карте в своей книге коммандер расположил стоянки строго на 50-м меридиане. От точки З1 (см. схему 3) до него – 52 мили, но в действительности, как показывает таблица, Штормовой лагерь продвинулся лишь на 24 мили и находился в момент возвращения Пири несколько западнее меридиана 55° з. д. Видимо, путешественник все-таки понимал, что «вчерашние» следы надо искать правее, на юго-западе, и этим объясняются его слова: «Всякий раз, когда следы прерывались… мы… брали вправо, на юго-запад».
Схема 4. Путь Пири 21–26 апреля 1906 года
– Путь Пири 14–19 апреля
Две ночи: 19–20, 20–21 апреля отряд Пири провел в точке И
И1, И2, И3, И4, И5 – новые положения лагерей Пири (см. таблицу, предшествующую схеме)
Кстати, мы должны отвергнуть следующее, казалось бы, убийственное обвинение Холла и Райта в адрес Пири. Оба исследователя объясняли смещение полярника 14–20 апреля только восточным дрейфом. И тогда, рассуждали они, Пири на обратном пути никак не смог бы попасть в свои старые снежные дома на 50-м меридиане, ибо они «уехали» бы далеко на восток. Теон Райт с издевкой сравнивает людей Пири с почтовыми голубями, возвращающимися, несмотря ни на что, в Штормовой лагерь. Так вот, еще раз: кроме дрейфа, была и другая причина смещения экспедиции на восток – неверно взятое магнитное склонение.
От Штормового лагеря до Большой полыньи
По книге, в Штормовой лагерь Пири вернулся 28 апреля, и здесь люди были задержаны на 24 часа непогодой:
…лед стонал и скрежетал привычным образом… возобновили движение, еще более сократив количество моих собак. Я определил направление «кратчайшего пути» до ближайшей части побережья Гренландии. Я один из всего отряда знал, насколько далеко нас отнесло дрейфом…
Разумеется, Хенсон и инуиты «не знали». Но и Пири – тоже не знал, ибо у него не было никакой возможности сориентироваться, не прибегая к навигации. И – аналогично – он не мог «определить направление “кратчайшего пути” до ближайшей части побережья Гренландии». Все это чистый блеф, но странно другое. Судя по карте из книги Пири, путешественник двигался вдоль 50-го меридиана, и в этом случае точка побережья, ближайшая к Штормовому лагерю, вовсе не мыс Неймайер, а мыс Вашингтон, причем ошибка солидная – 20 миль. Почему, выпуская книгу, держа перед глазами собственную карту, готовую для печати, Пири пропустил этот очередной ляп – непонятно. Но забавно: если долгота Штормового лагеря не 50° з. д., а 55–56° з. д., то тогда мысы Неймайер и Вашингтон приблизительно равноудалены от него.
Книга:
Когда мы дошли дотого места (выделено мной. – Д. Ш.), где два моих эскимоса были остановлены во время их попытки принести провиант с [северного берега] Большой полыньи, я не удивился тому выражению изумления и едва ли не ужаса, с которым они вернулись ко мне. Сейчас там не было открытой воды, но хаос из разрушенного, вздыбленного льда, простиравшегося вдаль на юг, был неописуем.
Вспомним историю «того места». 3 апреля Пири оставил на льдине, которую он описал как остров, мини-склад. 12 апреля из Штормового лагеря к этому складу были отправлены два инуита. Они миновали снежные дома, возведенные с 4 на 5 апреля, – последние перед Штормовым лагерем. Далее к югу следы оборвались – путь преградила вода.
Теперь, более чем через две недели, Пири снова добрался до «того места». Иглу по пути следования он не упоминает. А ведь было бы крайне любопытно, если бы сохранились не только снежные строения, возведенные 14, 15, 16, 18, 19 апреля, но и дома, построенные после марша 4 апреля, которые (якобы) еще стояли 12–13 апреля. Без сомнения, эти иглу исчезли, иначе Пири упомянул бы их. И следов тоже нет. Но тогда как же Пири мог попасть в «то место» или как «то место» могло угодить под его ноги? «Того места» в природе не существует, и история про инуитов, испытавших «изумление и едва ли не ужас», придуманная Пири, в очередной раз свидетельствует, что он не понимает, где находится и что происходит вокруг.
Книга:
…беспощадный и изнурительный переход…
Отряды подошли к «рубцу» Большой полыньи. Так Пири называет ответвление полыньи, края которого сошлись и смерзлись. Путешественник с волнением сообщает, что представшая картина воодушевила его, ибо он решил, что Большой полыньи больше нет. Но через два дня препятствие, вселяющее страх, обнаружилось, и из уст разочарованного путешественника звучит почти заклинание:
…никому и никогда в этих местах не следует ни надеяться, ни рассчитывать на что-то, кроме самого худшего.
Жаль, что эта мысль не посетила Пири 10 апреля во время шторма. Тогда в дневнике он записал нечто противоположное: «Я знаю очень хорошо, что я должен делать в любом случае, который могу себе представить».
Книга Пири:
Во время третьего марша от Штормового лагеря мы пересекли «рубец» Большой полыньи.
Оставив «рубец» за спиной, уже во время пятого марша они
натолкнулись на участок с огромными грядами торосов, которые расходились во всех направлениях.
Через несколько часов «с вершины пика» инуиты подали сигнал «открытая вода». Пири зафиксировал интересный факт:
Сейчас полынья была на 30 или 40 миль дальше к югу, чем когда мы пересекали ее во время пути к северу…
Переправа
Книга:
…Мы продолжили движение на восток и обнаружили массу почти застывших ледяных глыб, еле-еле способных выдержать нас, которая соединяла края полыньи. Сани поспешно устремились на эти глыбы, но на расстоянии всего нескольких ярдов от твердого льда на южном берегу наш мост подвел нас, и лед под нами стал расходиться. Началась стремительная и непредсказуемая борьба за возвращение назад, наконец увенчавшаяся успехом. Мы расположились лагерем на куске большой старой льдины, с одной стороны граничащей с неизменно расширяющейся полыньей, а с трех других – с нагромождениями льда альпийского типа. Здесь мы остались, неуклонно сносимые дрейфом на восток, наблюдая за медленно увеличивающейся полыньей, как это происходило во время нашего перехода на полюс…