дойти до Северного полюса и вернуться обратно примерно за 100 дней или немногим больше, проходя в среднем около 10 миль в день.
Но в 1906 году от Пойнт-Мосс путешественник пошел совсем не туда, куда следовало. Достигнув широты 86°30′, он преодолел едва половину объявленного расстояния, и его средняя скорость составила всего 5 миль в день. Идея отрядов поддержки безнадежно провалилась.
Опыт, в том числе неудача 1902 года, когда Пири перенес все тяготы, связанные с дрейфом, помог мало. В 1906 году льды форменным образом таскали Пири на десятки миль в разные стороны, но главного вывода, что пренебрежение к астрономическим наблюдениям ведет к провалу, он не сделал. Нансен определял долготу, Каньи определял долготу, Пири считает, что долготу он и так знает. В книге «Северный полюс», а это отчет Пири о его главной экспедиции 1909 года, в главе «Основные факторы успеха», которых четырнадцать, один из них выделен курсивом[146] (очевидно, это означает, что он главный):
Вернуться тем же маршрутом, по которому экспедиция шла на север; использовать проложенный след и уже построенные иглу, чтобы сберечь время и силы, необходимые на постройку новых иглу и прокладывание следа.
Прошу прощения у всех почитателей коммандера, но рекомендация эта – безграмотна и даже нелепа.
В целом эпопея 1909 года, которая, по словам Пири, закончилась взятием Северного полюса, в изложении исполнителя очень похожа на его рассказ об экспедиции 1906 года. Отличие будет состоять только в том, что океанские льды будто окаменеют: ни течений, ни ветрового дрейфа. Вся дорога туда и обратно разместится на одной прямой: мыс Колумбия – Северный полюс. Свидетелями финала снова окажутся безгласные инуиты и Хенсон. Скорость отряда на участке «без свидетелей» будет опять баснословной. И нельзя не предположить, что именно после похода 1906 года Пири примет решение впредь никаких измерений долготы не производить. Без них куда легче импровизировать, подгонять и сочинять.
20-летняя мечта Пири снова не сбылась. Последовали, как это бывало и прежде, горькие стоны, не помешавшие, впрочем, – опять-таки как обычно – решению прагматических задач. Херберт (стрелочка вниз): «Ему необходимо было отвлечь внимание от своей неудачи… и на участке побережья, на его приметных местах, он, как и обещал, мог разместить имена всех главных членов его Клуба в надежде, что они продолжат его поддерживать, возможно, даже дадут ему еще один шанс.
Ничто другое не может объяснить импульсивного желания Пири спустя всего неделю после возвращения на корабль снова отправиться на запад “заполнить пробелы [на карте] побережья”… Протяженность неизвестного района… составляла не более 65 миль по прямой…»
Земля Крокера
С тремя инуитами Пири начал поход 2 июня и через шесть дней достиг мыса Колумбия. Дневник Пири[147]:
Сегодня исполнил то, что запланировал еще прошлой осенью, почти сразу же, как «Рузвельт» подошел к мысу Шеридан, – построил каменную пирамиду на вершине мыса Колумбия, северной оконечности материка, развернул звездно-полосатый флаг и вместе с кусочком этого флага оставил записку.
Документ в банке из-под какао обнаружили в 1953 году. Вот последние два предложения из письма потомкам:
В апреле этого года, следуя на север по меридиану этого мыса, я завоевал самую северную точку, еще никем не достигнутую, и вернулся к побережью Гренландии немного восточнее 50° з. д.
Я построил этот памятник и оставил эту запись с частью флага США как знак своего посещения.
Р. Э. Пири, ВМС США
Все странно. Во-первых, коммандер не шел по меридиану мыса Колумбия, и во-вторых, он не приводит ни широты «самой северной точки», ни даты, когда установлен рекорд.
Херберт: «Возможно, это означает, что Пири еще не решил, представить ли свой рассказ о последних… днях пути на север точно так, как он его записал в дневнике, или же не упоминать о тех двух наблюдениях широты 86°30′ и создать совершенно другую версию событий…»
На 16-й день Пири ступил на ту часть побережья, которая еще не была нанесена на карту. Дневник коммандера, 17 июня:
…все, что я вижу перед собой во всей великолепной, залитой солнцем дикости, все это мое, мое по праву открытия, будет приписано мне и будет связано с моим именем в течение поколений после того, как я исчезну.
Дневник, 18 июня:
…мы миновали вход в мрачный залив с отвесными стенами, ширина этого входа от 8 до 10 миль; видимо, в заливе есть несколько внутренних ответвлений. Мой!!
К 24 июня исследование неизвестной территории завершилось, и в надежде разглядеть что-то новое, не усмотренное конкурентами, Пири поднялся на 2000-футовую высоту мыса Колгейт[148], но в дневнике ничего интересного не отметил.
Семейная группа карибу Пири (северный олень Пири I). Установлена с помощью «замороженной таксидермии», фотографирование при вспышке. Подпись из книги Р. Пири
Через четыре дня новая гора, рядом с мысом Томаса Хаббарда[149], привлекла путешественника.
Дневник Пири:
По окончании моей работы на вершине и постройки пирамиды мы спустились к нартам и собакам, откуда я возвратился в лагерь…
(Херберт по поводу этой фразы замечает, что она начинается с новой страницы, а предшествующий текст в дневнике неожиданно обрывается.)
В гурии была оставлена записка, найденная в 1914 году Дональдом Макмилланом[150]:
Прибыли в полдень 27 июня, начав путь от… «Рузвельта»…
Убили двух оленей в течение получаса… а всего их взяли одиннадцать штук.
27-го и 28-го хорошие ясные дни, давшие мне прекрасный обзор с вершины мыса до северного горизонта. 29-го и 30-го юго-западные шторма с дождем и снегом.
Со мной два эскимоса и 12 собак. Рассчитываю начать движение обратно сегодня вечером.
Р. Э. Пири, ВМС США
Это сообщение как две капли воды похоже на документ, составленный Пири 4 июля 1892 возле скалы Флота (подумать только – 14 лет назад!)[151]. Тогда лейтенант тоже сообщил результаты охоты, сколько осталось собак и о том, что на следующий день путешественники намерены возвращаться.
Между Северо-Гренландской экспедицией и походом 1906 года есть и другая аналогия. Тогда лейтенант объявил о канале Пири, теперь коммандер поведает о еще более сенсационном открытии – в море к северо-западу от конечной точки его маршрута лежит неизвестная суша, названная им Землей Крокера.
Вот что, оказывается, увидел Пири 24 июня 1906 года с мыса Колгейт (книга):
На север простиралась хорошо известная неровная поверхность полярного пака, а на северо-западе я с трепетом различил в бинокль неясные силуэты белых вершин далекой земли, которые мои эскимосы, по их утверждению, видели, когда мы шли из последнего лагеря.
И вот что он увидел спустя несколько дней с мыса Томаса Хаббарда (книга):
На вершине мы построили пирамиду, такую же как и на мысе Колумбия, в которую я положил краткую записку и лоскут моего шелкового флага…
Ясный день очень способствовал моей работе по измерению ряда углов, и с помощью бинокля я смог несколько более отчетливо разглядеть одетые снегом вершины далекой земли на северо-западе над ледяным горизонтом.
Мое сердце перенеслось через мили льда, разделяющие нас, когда я жадно смотрел на эту землю, и в своем воображении я ступал по ее берегам и поднимался на ее вершины, хотя и знал, что это удовольствие предназначено для кого-то другого и в другой сезон.
Далее в книге повторены ровно те слова, которые Пири записал в дневнике с новой страницы:
По окончании моей работы на вершине и постройки пирамиды мы спустились к нартам и собакам, откуда я возвратился в лагерь…
Итак, книжный рассказ о прекрасном событии – открытии новой земли – начинается с упоминания о записке, а кончается фразой из дневника. Записка и дневник – документы, строчки между ними, более чем очевидно, – фантазия, ибо ни в записке, ни в дневнике нет ни слова о Земле Крокера.
Записки, короткие итоговые отчеты, оставленные путешественниками в каменных пирамидах, тождественны дневникам, в том смысле, что они – первичны. Как же приятно бывает вкропить в книжное повествование что-то документальное: записку, упрятанную в историческом месте и обращенную к тем, кто ее найдет, или фрагмент дневника. Случай с Пири – противоположный. Его собственные оригинальные строчки не помогают ему, а мешают. Дневники ключевых дней 1906 года исчезли. Свидетельства, оставленные на северных мысах Канадского Арктического архипелага, к счастью, исчезнуть не могли. Настойчивые люди нашли их и с гордостью обнародовали. Но Пири задним числом вполне мог бы пожалеть, что написал эти послания, ибо они противоречат его новым сообщениям.
Обращаясь к потомкам, коммандер сообщает об убитых оленях, но о новой земле не говорит ни слова. Вернувшись на «Рузвельт», он не поделится потрясающей новостью с Бартлеттом, не включит ее в доклад, посланный в США по телеграфу 2 ноября 1906 года, не украсит ею свое выступление в декабре 1906 года на роскошном приеме в Национальном географическом обществе в присутствии полтысячи знатных гостей и не сообщит об увиденной земле в своих первых научных публикациях.
Поразительно! Земли в Северном Ледовитом океане «открывали» многие. В 1954 году советский географ В. Бурханов опубликовал статью «Происхождение ледяных островов в Арктике»