Обвинения Мейкона могли быть куда более сокрушительными, если бы в 1911 году он знал то, что известно нам: подобный рывок, один к одному, 3 года назад уже был придуман Робертом Пири.
Само собой, коммандер забыл свои наставления читателям. В его терминах ровная дорога – это путь «весьма ухабистый», а езда на собачьих упряжках по дрейфующим льдам – это титаническая работа, когда необходимо поднимать и волочить на себе 500-фунтовые сани, помогая собакам. Все забыто. Постулируется более 26 миль в день – нелепо большая скорость.
Путь 2–6 апреля 1909 года (глазами Пири и Хенсона)
О каждом из этих дней рассказали и Пири, и Хенсон. Сопоставим описания, данные двумя путешественниками[195].
Прокомментируем первую цитату Пири. Во-первых, некорректно сравнивать походы с собаками по гренландским ледникам и по дрейфующим льдам. Во-вторых, к словам Пири «проделывая на лыжах по 20–25 миль изо дня в день» необходимо добавить: никогда такого не случалось в течение более чем трех дней подряд, и, главное, такие высокие скорости в Гренландии были достигнуты только при спуске с купола, как говорится, под горку. Слова: «при броске и по 30–40» – тоже лукавство. Максимальную скорость в Гренландии – 35 миль в день – Пири зафиксировал 3 августа 1892 года при спуске с купола. Он отметил тогда, что собаки чувствовали запах земли.
В отчетной книге, в главе «Основные факторы успеха», Пири объясняет, что такое дневное расстояние:
…среднее значение предположений Бартлетта, Марвина и моего о длине пройденного за день пути.
Автор вспоминает, как в 1979 году, подходя к Северному полюсу в облачную погоду и не имея возможности «взять» солнце, участники экспедиции определяли пройденные расстояния. Вот записи, сделанные 29 мая: «За первые 55 минут прошли – 2 километра. Рахманов и Шишкарев назвали именно два, Леденев, Давыдов, Хмелевский и Мельников оценили ходку в 1,8 километра, я предположил – 2,7. Понятно, что оценка зависит от самочувствия – легко идется или тяжело… За следующие 50 минут продвинулись на 2,8 километра. Максималистами были Мельников и Давыдов: 3,2 и 3 километра. Шишкарев дал 2,5, я оказался скептиком – 2,3 километра.
Чем больше экспертных оценок, тем лучше. В этой связи не очень понятно, что мешало Пири допустить в число оценщиков Хенсона.
Для того чтобы на эмпирическом уровне измерить путь, оставленный за спиной, особой учености не надо. Хенсон – слуга, Марвин – личный секретарь, Бартлетт – капитан «Рузвельта». Все они получают от Пири жалованье, и все они – опытные путешественники, но Хенсон – самый опытный. Он развит и любознателен. Херберт пишет о нем: «…трудолюбивый, чрезвычайно умный и неожиданно начитанный». В экспедициях Пири Хенсон всегда шел впереди. Он пользовался компасом, лавировал между препятствиями, выбирая оптимальный путь. На все это интеллекта слуги Пири хватало, так неужто его оценка пройденных миль никуда не годится? Видимо, «синдром хозяина» не позволял коммандеру сознаться в том, что он следует советам слуги.
Теперь, когда измерения стали особенно важными, Пири определяет количество пройденных миль единолично, не советуясь с сотоварищем, что было бы так естественно и полезно. Правда, Хенсон говорит противоположное: «С моими уже проверенными способностями измерять расстояние коммандер Пири был готов принимать те вычисления, которые я делал…» По Хенсону получается, что именно он называл число миль, покрытых за день, и именно эти данные приводит Пири[196].
В газете Boston American Хенсон сообщает: «Поскольку я проделал весь этот путь пешком, я знал, что мы проходили исключительно большое расстояние за каждый из пяти дней. Это понимали и эскимосы, потому что они тоже шли пешком. Лейтенант Пири был единственным человеком, которого результат удивлял. Из-за искалеченных ног он большую часть пути к полюсу и обратно провел в санях. Сидя в санях, не так-то просто судить о пройденном расстоянии».
Оценивая длину марша за 2 апреля, Хенсон называет четыре цифры: 20, 25, 34 и 35. Взяв для первых трех среднее, получим 26 миль. У Пири – 25, разница несущественная, но удивительно – Пири на этот путь отводит 10 часов, Хенсон цифру почти удваивает – 18 часов. Расхождение чрезвычайное.
Повествования Пири и Хенсона о следующих днях пути – 3, 4, 5, 6 апреля – разнятся настолько, что диву даешься. Томас Холл высказался так: «Кажется невозможным, чтобы эти два описания относились к одним и тем же четырем дням одной и той же экспедиции…»
«Задержка, которая потребовала работы киркомотыгами» и «постоянно использовать киркомотыги» – это совсем разные вещи. 10 и 16 часов!
Последние слова Пири – «я и мечтать не смел…» выглядят, извините, несуразными. Ведь без этих 25 миль, о которых Пири «и мечтать не смел», отряды бы не дотянули до полюса в предсказанное с точностью до часа время. Выходит, как раз мечтал, даже рассчитывал.
Подписи под фотографиями на страницах 271 и 284 книги навязчиво «столбят» эту широту. Рассказ Пири в New York Times и его статья в журнале Hampton’s подтверждают то, что 5 апреля была проведена обсервация. Однако Хенсон это опровергает.
Херберт в дневниках коммандера находит упоминание об измерении высоты солнца 5 апреля, но не в записях этого или следующего дня, а 6 марта, причем на полях, и делает вывод: «Не могло ли случиться так, что он вставил эту запись… когда понял, что критики могут с подозрением отнестись к его утверждению о том, что он проделал все расстояние от самого северного пункта Бартлетта до цели всей своей жизни только с помощью счисления?» Томас Холл задолго до Херберта сказал то же: «Выглядит так, будто запись “наблюдения” была сделана задним числом, с целью согласования с более поздними действиями». Классики правы: «так могло случиться» и «выглядит так». Более того – так и произошло. Тому есть подтверждение. Во время слушаний в Конгрессе в январе 1911 года под напором конгрессмена Мейкона Пири признал, что 5 апреля 1909 года он наблюдений не проводил[197].
Вероятно, копируя в 1909 году свою тактику 1906 года, Пири увлекся. Ведь тогда, 3 года назад, ситуация складывалась проще – лети себе, так сказать, на север. Теперь же лететь следовало с оглядкой, ибо нельзя миновать 90° с. ш. Стало быть, загодя надо остановиться и сориентироваться.
По Пири, его план с блеском выполнен – в полдень 6 апреля можно «брать» солнце. По Хенсону, план провален – пятый марш начался только 6 апреля утром и закончился поздно вечером, приблизительно в 22:30. Перед отходом ко сну, по словам Хенсона, «туман застилал солнце, было невозможно сделать наблюдения» (столь долгожданные!). Придумать такое можно лишь с самым злым умыслом, но заподозрить Хенсона в подобном нельзя. Да, странно. Оба сверхопытных путешественника убеждены, что достигли полюса, – момент потрясающий, разве забудешь! И, на тебе, воспоминания разошлись на 12 часов. Разумеется, говоря о достоверности, мы отдадим предпочтение Хенсону, ибо он-то не был обременен нереальными обязательствами явиться на место к полудню 6 апреля, да и вообще, кажется, чист перед нами – не выдумал рекорд 1906 года и не записал широту, будто бы вычисленную 5 апреля 1909 года.
Пири, 6 апреля:
После обычных приготовлений к разбивке лагеря, примерно в полдень по местному времени, по меридиану мыса Колумбия, я произвел первое на нашей полярной стоянке определение высоты солнца и вычислил широту. Наше местоположение было 89°57′ северной широты.
Что тут скажешь? Какую очередную фантазию преподнесет нам коммандер? От фальшивой точки на параллели 89°25′ с. ш. до новой точки на параллели 89°57′ за 12 часов компания одолела 32 мили, даже не 30 миль, как объявил Пири. («За 12 часов пути мы прошли 30 миль».) Скорость очень высокая – 2,7 мили в час, причем это скорость перемещения строго на север. Но, находясь на льдах океана, невозможно идти по прямой: встречаются препятствия, в поисках лучшей дороги необходимы разведки, обходы, зигзаги, поэтому реальное, отмеренное ногами расстояние куда больше чем смещение на север. Минимум на 20 %. Значит, скорость Пири – более 3,2 мили в час (6 км/ч).
Поясним важный момент. Члены команды Пири не едут на санях, а идут (бегут) рядом с ними. Собаки – не транспорт, который везет пассажиров. Животные тянут большой груз – все то, что требуется для нескольких маршей к полюсу и на всю обратную дорогу к берегу. Сидеть в санях разрешается только Пири. Но идти (бежать) в течение 12 часов кряду по снегу, по льду, следя за направлением, контролируя собак и сани, борясь с препятствиями, сохраняя скорость 6 километров в час, невозможно.
По Хенсону, вопиющая несуразность смягчается, но в целом «12 часов Хенсона» ситуацию не меняют. Пять последних маршей отряд летел со средней скоростью почти 26 миль в день. Коммандер чувствует неправдоподобность происходящего и находит объяснение:
Многие непосвященные удивляются, почему нам удавалось идти быстрее после отсылки каждого вспомогательного отряда, в особенности последнего. Всем, кому приходилось управлять военными частями, это ясно без объяснений. Чем крупнее отряд и чем больше число саней, тем больше вероятность поломок и задержек по той или иной причине. Крупный отряд не может передвигаться с такой быстротой, как маленький.
В целом-то верно, но, если сравнивать участки пути «Пири с Бартлеттом» и «Пири без Бартлетта», рассуждение Пири – полная чепуха. Капитан, управляя головным отрядом, уходил далеко вперед, жил в своем времени. Он и два его помощника-инуита не могли служить причиной задержки хотя бы потому, что Пири их почти не видел. Идти же за Бартлеттом, по его следу, было гораздо легче, чем по целине; уже одно то, что не надо думать о направлении