Херберт огорченно восклицает: «Что… внушило ему безумную мысль, будто он сумеет быстро продвинуться по дрейфующему паковому льду и, не сделав никаких наблюдений долготы и не сверив магнитное склонение, устремиться к полюсу и достигнуть его?»
Возможный ответ: пожилой Пири не расстался со своим юношеским представлением о походе к Северному полюсу, схожем с выстрелом из пушки… Но кроме этого иррационального объяснения, существует и другое, напротив, вполне рациональное, позволяющее нам обвинить коммандера в преднамеренном мошенничестве. Доктор Хейс абсолютно логичен: «Его наблюдения на паковом льду в 1906 году серьезно ограничили историю о путешествии, которое он провел в том году… [Теперь] он был решительно настроен получить свободу действий для описания своего последнего путешествия и исключил бы астрономические наблюдения полностью, если бы мог без них претендовать на Северный полюс. Так как он знал, что это невозможно, он урезал их до минимума…»
По Пири, льды семь недель пребывают в терпеливой неподвижности, позволяя коммандеру прокладывать дорогу к славе вдоль меридиана мыса Колумбия. Подобная неподвижность совершенно невероятна, тем не менее пусть вдруг эта аномальная удача, на удивление всем, снизошла. Но и тут нет покоя! Американский писатель Хеншоу Уорд предъявляет новое обвинение: «…как смог Пири, как смог бы любой другой человек, коли он распространялся о безжалостном дрейфе в 1906 году, удержаться от восклицаний при виде застойной неподвижности льда в 1909 году? Это выше всякого понимания»[212].
По-видимому, общими усилиями обнаружены три постулата фальсификатора:
1. Придумать бешеные скорости, но не называть их в повествовании.
2. Не определять долготу, дабы не возникали «дорожные знаки», которые могут помешать сочинительству.
3. Забыть о дрейфе, который разрушает «систему Пири».
(В главе 22 к этим трем постулатам добавим еще один.)
Контр-адмирал Томас Дэвис, играющий роль адвоката коммандера, предлагает некий метод, позволяющий до 88-й параллели находить курс, не зная местного времени и магнитного склонения. Если так, то вторая и третья «придирки» Херберта упраздняются. Изложим идею Дэвиса, но прежде попытаемся понять, как быть человеку севернее 88-й параллели. Ответ контр-адмирала: «Севернее 88° с. ш… восход и заход солнца слишком незначительны, чтобы обеспечить точное направление с помощью этого метода. Таким образом, Пири больше полагался на счисление, чем на дополнительные наблюдения во время своих последних пяти переходов».
Чуть раньше адмирал-навигатор сделал такое обескураживающее утверждение: «В 135 милях от Северного полюса, где капитан Бартлетт повернул обратно… градусы долготы находятся в пределах 2,4 морской мили друг от друга, по сравнению с 60 милями на экваторе, севернее они лежат еще ближе друг к другу, пока не сольются на полюсе. Это обстоятельство делает наблюдения за долготой совершенно бесполезными, особенно если они проводятся ближе к полюсу».
Как же так? Полагаться на счисление и не определять долготу ввиду бесполезности этого занятия. Но, господи, что толку считать шаги, если ты не знаешь, куда идешь?
История из личного опыта, когда семеро лыжников, не зная своей долготы, вместо того чтобы приближаться к полюсу, почти удалялись от него. Дневник автора за 28 мая 1979 года:
«28 мая Хмелевский и Рахманов независимо произвели вычисления – 89°28 с. ш. и 160° з. д. Западной! И магнитное склонение сильно возросло. Произошло то, чего мы боялись: дрейф утащил нас на восток, мы этого не знали и считали, что находимся по-прежнему на 160-м меридиане восточной долготы; склонение росло – этого мы тоже не знали и учитывали старое. Магнитная ошибка как бы помогала дрейфу, и 27 мая наш курс составлял с направлением юг – север угол 50–60°, то есть мы приближались к полюсу меньше чем на половину того расстояния, которое проходили. Не появись солнце и откажись мы от плана 28 мая стоять на месте, север остался бы у нас за спиной».
В чем же состоит метод Дэвиса, которым можно пользоваться к югу от 88-й северной параллели? Если в руках путешественника хронометр и он знает свою долготу, а значит, локальное время, то в местный полдень он смотрит на солнце и фиксирует направление на него. Юг! Если часов нет, или долгота неизвестна, или и то и другое, но есть секстант, то, по Дэвису, путешественник может проделать, по сути, то же. А именно. Он должен остановиться и, глядя на солнце, почувствовать, что момент кульминации приближается. (С трудом представляю себе, как это осуществить практически, но, допустим, есть навык: следя за светилом, наблюдатель предчувствует, что скоро оно перестанет подниматься и начнет снижаться.) Дальнейшие действия Дэвис описывает так: «Марвин или Бартлетт (и в конце Пири) растягивались за сосудом [с ртутью] и наводили свой секстант… Наблюдатель в течение 10–15 минут ждал того момента, когда солнце достигнет кульминационной отметки… После этого все, что нужно было сделать, это встать и повернуться: тень показывала на север».
Дэвис пишет, что он и его коллеги просмотрели 225 кубических футов бумаг Пири. Прочел ли адмирал книгу Пири «Северный полюс»? В жизни было совсем не так, как пишет Дэвис. Для наблюдателя строилась защитная стенка, на снег стелилась шкура, на которую ему предстояло лечь, устанавливался ящик из-под секстанта, на него – лоток. В иглу нагревалась ртуть, которой по края заполнялся лоток. Процесс – трудоемкий и даже несколько торжественный – дважды, как было сказано, описан в книге. А потом… Потом начинались разговоры о болезни глаз.
Адмирал обманывает читателей – Пири «методом Дэвиса» не пользовался. Теоретически метод возможен, практически, по-видимому, тоже, но крайне нецелесообразен, а для Пири слишком обременителен.
Дэвис утверждает: «На самом деле это был метод, использованный Руалом Амундсеном во время его успешного путешествия на Южный полюс в 1911 году».
Обидно. Вероятно, адмирал не читал и книги Амундсена «Южный полюс». Хорошо усвоивший всемирную полемику о достижении Северного полюса, которая возникла в 1909 году, Амундсен, как никто другой из полярных корифеев, заботился о навигации. Четверо из пятерых членов его отряда были профессиональными штурманами. Идя друг за другом по неподвижному льду, имея не один, а три компаса, норвежцы тщательно и педантично следили за тем, чтобы ведущий лыжник не отклонялся от выбранного курса. Амундсен и его полярные собратья шли будто по струночке, натянутой от Фрамхейма[213] до Южного полюса.
Руал Амундсен не пользовался методом Дэвиса, ибо он знал свою долготу и свое точное время. В полдень или в полночь он и его спутники делали (независимо друг от друга) вычисления высоты солнца и определяли широту места, которая изумительно точно совпадала с тем отсчетом пройденных километров, которые фиксировали три (!) одометра. Сравнение Пири и Амундсена в смысле навигационных стараний и успехов, право, кощунственно.
Косвенным доказательством того, что Пири не был на Северном полюсе, стали наблюдения любознательного Хенсона за движением солнца по небосводу, правда, снова противоречивые. Гудселл вспоминает разговор с Хенсоном после возвращения отряда Пири на корабль: «Он рассказал мне также, что там, где они в конечном счете подняли флаг, солнце, по-видимому, равномерно ходило над горизонтом замерзшего моря, но поспешно добавил: “Оно, может, было чуть выше на севере”».
Видимо, Хенсон, волнуясь, вместо слова «юг» сказал «север».
В World’s Work он нарисовал следующую картину: «Это был один непрерывный период дневного света, и не было такого, чтобы солнце не стояло над горизонтом. Мы могли видеть его в любое время дня и ночи, если только его не заслоняли легкие облака.
Наверное, мне следует добавить, что солнце на этой широте не движется по небу, проходя над головой. Оно обходит горизонт по кругу – начинает движение низко, поднимается постепенно, а затем снова опускается к горизонту, но никогда не касается его».
Широту места, где Хенсон обратил внимание на эту природную особенность, он не указал. Но название статьи «Негр на Северном полюсе» дает привязку. Если уж некто, находясь на Северном полюсе, остановит свой взгляд на небесной солнечной окружности, то он должен заметить, что солнце следует все 24 часа на одной высоте над горизонтом. Оно не начинает движение низко, не поднимается постепенно, не опускается к горизонту. Причем, если эрудит хочет блеснуть перед слушателями, то удивить публику можно куда сильнее постоянством высоты солнца над полюсом, чем незакатным солнцем, набирающим и теряющим высоту, что характерно для всех северных окраин земли.
Собственно, движение солнца строго параллельно горизонту – это единственный зримый природный феномен, определяющий макушку мира. И коли при хорошей погоде любознательный человек, проведя на полюсе достаточное время, не обратил внимания на столь уникальное явление, это может стать косвенным подтверждением того, что он и не был на полюсе.
В заключение насмешливая реплика Холла: «Новичкам рискованно касаться законов природы. Пири избегал этого всеми возможными способами. Но, когда настало время что-то сказать, чтобы подтвердить, что он был на полюсе, – он становится настолько неконкретным, загадочным и неопределенным, насколько позволяет язык, но все-таки допускает фатальную ошибку в своем первом описании…[214] Такое упущение в случае Пири может быть расценено только как грубейшая ошибка. Но с Хенсоном по-другому. Это просто его неискушенность. Если бы отношения между Хенсоном и Пири в тот момент были такими, что второй мог советовать первому, то Пири, несомненно, сказал бы Хенсону: “Оставь солнце в покое, не связывайся с ним”. “Ты завязнешь там”. “Описывай лучше что-нибудь еще: воду, лед, небо, погоду, переходы, собак, разные подвиги, что угодно, кроме солнца”».