8 сентября из Баттл-Харбер Пири не передал свой «грандиозный материал», но отправил в New York Times сообщение в 250 слов: маршрут к полюсу и обратно и упоминание о смерти Марвина. Утром 9 сентября этот «Предварительный отчет» был опубликован.
Фримен рассказывает, что «когда мама Марвина прочитала о прибытии “Рузвельта” в Индиан-Харбор, она спросила Бриджмена, бывшего в Нью-Йорке, все ли в порядке с ее сыном. Бриджмен ответил: “Отсутствие новостей – это уже хорошие новости”. Семья Марвина обрадовалась, и его друзья стали готовить ему дома радушный прием».
Стоит вернуться еще раз к статье Дэвиса из National Geographic. Контр-адмирал не соглашается с подтвержденным всеми очевидцами мнением, что Пири, появившись на «Рузвельте», не сообщил членам экспедиции об открытии полюса: «Да, действительно, после похода он [Пири] был замкнут и подавлен, но это можно объяснить его горем по поводу смерти преданного молодого профессора Марвина во время его возвращения на корабль с двумя компаньонами-эскимосами или тем, что человек был эмоционально и физически истощен».
К сожалению, среди телеграмм, лихорадочно посланных Пири, не было соболезнования матери Марвина.
8-го вечером она приняла в своем доме в Элмире, штат Нью-Йорк, Фрэнка Триппа, друга детства Марвина, в то время репортера газеты Elmira Telegram, сообщившего ей о смерти сына. Трипп узнал о трагедии от Бемента, того самого, кому Марвин писал дружеские секретные письма с «Рузвельта» по пути на север[225]. Бемент же получил радиограмму Пири:
Немедленно сообщите о смерти Марвина его матери, до того, как она прочтет об этом в газетах. Утонул 10 апреля в 45 милях от мыса Колумбия, возвращаясь с 86°38’ с. ш. Величайшая потеря для меня и экспедиции. Каждый участник экспедиции шлет свое глубочайшее сочувствие.
Экономный коммандер отправил депешу Бементу collect – за счет получателя.
Глава 17. «По совету генерала Хаббарда»
Прочитав в газетах реляции Пири, завершающие долгую осаду полюса, профессор Хоббс, будущий биограф коммандера, откликнулся: «Я поверю всему, что может сказать Пири, так же, как я поверил бы Нансену, герцогу Абруццкому или другим великим исследователям».
Адмирал Мелвилл вторил Хоббсу: «Если он [Пири] сказал, что был там, то вы можете быть уверенным, что был и что он принес с собой доказательства того, что он был там, так как это его третья или четвертая попытка, и он узнал из своего прошлого опыта обо всех неточностях [измерений], допускаемых его оборудованием, чтобы избежать подобного в данном случае».
Президент Арктического клуба Пири генерал Томас Хаббард был того же мнения и заявил журналистам: «Любые инсинуации кого бы то ни было о том, что Пири говорит неправду, не подлежат рассмотрению. Коммандер Пири не обманщик, то, что он говорит, – правда».
Доктор Кук, находясь в Копенгагене, тоже отозвался на сообщение Пири: «Определенно, его победа принадлежит всем американцам. Я рад, что он победил, так как два рекорда лучше, чем один».
7 сентября 1909 года в присутствии короля, членов королевской семьи и более тысячи гостей в роскошном зале президент Королевского географического общества наследный принц Кристиан вручил Куку золотую медаль. На обеде, последовавшем за церемонией, Кук, еще не знавший, что его вещи остались в Эта, снова подтвердил, что передаст черновые заметки датским ученым, как только Уитни привезет их в Нью-Йорк.
На следующий день Пири отправил в Associated Press и в New York Times первое обвинение:
К истории Кука не стоит относиться слишком серьезно. Эскимосы, сопровождавшие его, сказали, что он не уходил далеко на север, все время оставаясь в пределах видимости земли. Другие члены племени подтверждают их слова.
Между Пири и газетой New York Herald произошел телеграфный обмен. Пири:
Не могу представить себе, что Herald верит басням Кука. К вашему сведению, Кук просто надул публику[226]. Он не был на полюсе ни 21 апреля 1908 года, ни в какое другое время. Вышеприведенное заявление сделано обдуманно и в должное время будет подкреплено доказательствами.
Газета потребовала эти доказательства. Снова Пири:
…Я уверен, что Herald и другие издания осознают всю важность положения и согласятся со мной, что эти подробности должны быть обнародованы только после полного и детализированного отчета Кука с картой-схемой его маршрута и за его подписью.
Находясь так далеко, я имею лишь отрывочную и противоречивую информацию о его версии рассказа, полную совершенно явных ошибок из-за спешной перепечатки и передачи.
Herald саркастически возразила: «Если мистер Пири, как он заявляет, имеет прямые доказательства, то он должен представить их немедленно, а не ждать появления истории доктора Кука с намерением попытаться найти в ней изъяны.
Если информация, которой он обладает, слишком отрывочна и противоречива, чтобы оспорить историю доктора Кука, то, мягко говоря, было бы куда достойнее подождать, пока не появится более полное повествование, и тогда уже предъявить свои обвинения».
После публикации «Предварительного отчета» Пири французская Le Temps высказала сомнения: «От точки с широтой 87°48’, когда до Северного полюса было еще далеко, Пири продолжил путь один [без белых компаньонов], и какие бы подозрения ни высказывались в адрес доктора Кука, они в равной степени относятся и к Пири».
New York Times назвала этот комментарий «диким».
Обвинения Пири стали началом противостояния, или контроверсии, Кук – Пири. Если бы выиграл Кук, то Пири в лучшем случае довольствовался бы вторым местом, при этом доверие к нему падало до нуля, ведь он некрасиво оболгал Кука. Хеншоу Уорд пишет: «На карту было поставлено гораздо больше, чем место в истории. Если бы заявление Кука подтвердилось, Пири был бы обречен на бедность. Журналы, газеты, книгоиздатели и лекционные бюро могли проявить некий интерес к Пири, спустя год достигшему полюса, но почти все их восхваления и деньги хлынули бы тому, кто пришел первым».
Выступление Кука в Датском королевском географическом обществе 7 сентября 1909 года
Если бы выиграл Пири, то человечество на докторе Куке поставило бы крест: общение со всемирным обманщиком противопоказано. Стоит отметить, что современные защитники Пири готовы признать любые его грехи, но на хвалебные слова в адрес Кука наложен строгий запрет.
Результат контроверсии зависел от аргументов сторон, но наступать, конечно, легче, чем защищаться. Пири – закаленный боец за свои правды и за свои неправды, Кук – интеллигентный простак. Своим сообщениям Пири умело придавал драматический оттенок. Он экстравагантно и остроумно декларировал победу: звезды и полосы вбиты в полюс – и вручил президенту США роскошный подарок:
Имею честь предложить Северный полюс в Ваше распоряжение.
Кук же спокойно констатировал, что побывал на полюсе, и сдержанно информировал высшее руководство страны о своем возвращении: «Имею честь сообщить президенту Соединенных Штатов, что я вернулся, достигнув Северного полюса».
Огромное преимущество Пири перед Куком в том, что ему не надо предъявлять доказательств, – коммандеру верят на слово. А главное, его Арктический клуб – бесконечно влиятельная и богатая организация. Шансы Пири, казалось бы, предопределены, однако и у Кука есть козырная карта, по сути-то необходимая и достаточная, чтобы мир провозгласил его королем Северного полюса. Он первым опубликовал описание природы центральной части Северного Ледовитого океана – те самые 2000 слов. New York Times, напечатав 12 сентября развернутый рассказ Пири, фактически подтвердила то, что Кук поведал публике 2 сентября на страницах New York Herald. Как ни парадоксально, но именно Пири своим «грандиозным материалом» доказал, что его соперник открыл полюс.
Вот характерное письмо доктору Куку от адмирала Шлея, датированное 7 января 1911 года: «Дорогой доктор Кук!..Хочу заверить Вас, что я никогда не терял своей убежденности, что Вы и гражданский инженер Пири достигли Северного полюса. После систематического и критического прочтения опубликованных отчетов обоих заявителей я был вынужден из-за их поразительного сходства прийти к выводу, что каждый из вас был свидетелем-очевидцем успеха другого.
Без тайного сговора было бы невозможно написать такие похожие отчеты, но, принимая во внимание оскорбительную полемику, которая имеет место с тех пор, трудно даже представить себе такую гипотезу».
Казалось бы, даже секретарь Арктического клуба Пири Герберт Бриджмен был согласен с тем, что отчет коммандера в некоторых аспектах повторил историю Кука: «Я должен признать, что цифры в отчете Пири, отражающие увеличение его скорости по мере приближения к Северному полюсу, сами по себе подтверждают высказывания доктора Кука о том, что он двигался тем быстрее, чем дальше продвигался на север. Как представляется, цифры Пири изгоняют весь скептицизм по отношению к заявлениям Кука о скорости его передвижения». И все же, словно заглядывая вперед, политик Бриджмен уже сейчас безошибочно отдавал предпочтение своему протеже: «Тем не менее я убежден, что когда Пири вернется, он найдет доказательства, которые подтвердят ошибочность веры, взращенной доктором Куком, о его достижении истинного Северного полюса».
Бриджмен не говорит о нечестности Кука, наоборот, подчеркивает его порядочность: «У меня нет ни малейшего сомнения в том, что сам доктор Кук совершенно убежден в том, что дошел до Северного полюса и что сделал свои наблюдения со всей возможной тщательностью…» Но это словно ничего не значит – секретарь Арктического клуба Пири уверенно предсказывает будущее: «…считывая показания своих приборов, он [Кук] сделал ошибки, которые лишат его славы. Я думаю, что, когда записи будут представлены ученым, там найдутся огрехи.