, что дошел до полюса, не могло ли быть здесь ошибки?
“Но я дошел до Северного полюса”, – был ответ Кука. Спокойно и с твердой убежденностью сказанное, это и осталось его позицией до самого конца.
Телеграммой я сообщил Хэмптону, что Кук непреклонен. Он благожелательно согласился предоставить нашему журналу историю своего исчезновения, поездок и т. д. Но там не будет никакого “признания” в мошенничестве.
Кук откровенно признал: ни он, ни Пири не могут утверждать, что достигли математической точки Северного полюса… Поскольку и Кук, и Пири проводили свои наблюдения в одиночку, оба могут претендовать лишь на условное достижение Северного полюса или его ближайших окрестностей».
Следующим, кто убеждал Кука, был главный редактор журнала Рей Лонг. Харрэ так изложил предложение Лонга:
«Вы можете рассказать, как вы начали долгое путешествие к полюсу. Бури, метели. Вскоре кончается еда; страдания от голода, холода; потеря направления в пурге. Вы думаете, что идете прямо, а на самом деле движетесь по кругу. Позже вы начинаете понимать в каком-то бреду, что просто внушили себе, будто дошли до полюса.
Доктор Кук выслушал Лонга молча, с непроницаемым выражением лица.
“То, что вы предлагаете, мистер Лонг, интересно, – сказал он, – но это неправда. Я дошел до полюса”.
Лонг отказался от дальнейших попыток».
Экстравагантная идея одного помощника редактора состояла в следующем. Кук тайно приезжает в Нью-Йорк и обращается к нескольким заранее выбранным психиатрам, которые признают его сумасшедшим. Он пишет статьи, рассказывая в них, что объявил о достижении полюса в состоянии помешательства. Оплаченные психиатры подтверждают это. Кук не отозвался.
Харри между тем придумал нечто приемлемое. Можно порассуждать о том, что полюс вообще недостижим в математическом смысле слова. Льды в океане постоянно дрейфуют, погрешности приборов размывают точность определения путешественником своего местоположения – прицельно попасть в точку Северного полюса невозможно. И, что важно, подобное «буквоедство» в равной степени относилось бы и к Куку, и к Пири.
Договоренность была достигнута. Кук пишет статьи в отеле в 100 километрах от Нью-Йорка, инкогнито подписывает гранки и уезжает обратно в Лондон. В декабре 1910 года, уже открыто, он возвращается в Америку. В январе выходит журнал с первой частью его рассказа. Американцы читают Кука, и приезд беглеца на родину становится настоящим возвращением. Тираж журнала резко идет вверх.
Бедняга Кук не подозревал, что Hampton’s Magazine жаждет услышать всего одну фразу: «Я, доктор Кук, не был на полюсе», гарнир же к этому главному блюду никого не интересует. Кук не знал и того, что между журналом и Пири существовал договор: редакция не имела права размещать в издании материал, каким-либо образом умаляющий заслуги коммандера. Поставь Hampton’s Пири и Кука на одну ступень – дескать, оба не дошли до полюса, ибо сделать это с математической точностью невозможно, – возник бы грандиозный скандал. 20 октября Бенджамин Хэмптон писал Пири: «Есть некоторые вопросы, связанные с доктором Куком, которые я не хотел бы доверять бумаге, но которые, мне кажется, должны Вас очень заинтересовать. Я не знаю, будет ли это важным и полезным для Вас, но Вы должны быть в курсе некоторых обстоятельств, которые недавно стали мне известны».
В довершение ко всему Кука попросили подписать бумагу, в которой говорилось, что журнал не дает «никаких редакционных гарантий», и простодушный человек подписал ее.
Мечтателя ждало не возвращение-воскрешение, а полный провал. Оттолкнувшись от умного, правильного утверждения, что полюс можно достичь лишь приблизительно, журнал приписал Куку отречение от полюса.
17 декабря январский номер журнала увидел свет. На обложке красовался заголовок: «Признание доктора Кука».
Далее шли главные слова: «Дошел ли я до Северного полюса? Признаюсь, я не знаю точно. Я до конца, честно и откровенно расскажу вам обо всем».
Мгновенно материалы из Hampton’s перекочевали в газеты. Броские заголовки трубили: «Доктор Кук признался в мошенничестве!», «Доктор Кук объявил о своем безумии!». Кованым сапогом журнал прошелся по простым и понятным надеждам покорителя Северного полюса.
В январе 1944 года Эверетт Харрэ сделал заявление: «Я даю эти показания под присягой, чтобы сообщить о существенном искажении фактов, известных мне лично. Так называемое “Признание” доктора Кука… было подделкой… Доктор Кук откровенно признал, что ни один исследователь не может определить местоположение Северного полюса с математической, “прицельной” точностью… После того как доктор Кук одобрил гранки… в них внесли изменения без его разрешения и моего ведома, чтобы полностью исказить смысл».
Обложка журнала Hampton´s, январь 1911 года
Из книги 1938 года американского писателя Чарльза Дрисколла:
«…Его [Кука] имя и репутация были уничтожены…
Это самое подлое дело за всю историю журналистики… Ответственность за этот “трюк”, в результате которого великого исследователя несправедливо заклеймили позором и окрестили самозванцем, в равной степени лежит и на Хэмптоне, и на Лонге… Это было преднамеренное искажение фактов и трюкачество, если не хуже, ценой счастья и репутации достойнейшего человека…
Журнал Hampton’s нанес удар, который уничтожил Кука как первооткрывателя Северного полюса, а тираж журнала мгновенно подскочил до небывалых высот».
26 января 1915 года на заседании комитета по образованию палаты представителей выступила стенографистка журнала Hampton’s Лилиан Киль, рассказавшая о подделке статей Кука. Протокол слушаний:
Мисс Киль: Мы разрезали гранки и вставили текст, который стал известен всему миру как признание доктором Куком своей «психической неуравновешенности»…
Доктор Кук отправился в Европу, к жене и детям… Я тогда была в полной уверенности, что это «признание» согласовано с доктором Куком. Я пришла в ужас, когда позднее поняла, что он абсолютно ничего не знал об этом…
М-р Таунер[247]: Когда вы получили рассказ доктора Кука, был ли он написан от руки или он был в другом виде?
Мисс Киль: Я никогда не видела рукописи. Я думаю, что доктор Кук написал статью и стенографистка напечатала ее. Все было сделано очень быстро.
М-р Таунер: Вы впервые узнали об этом материале, когда увидели гранки?
Мисс Киль: Да, сэр. Мне было дано указание разрезать абзацы и вставить небольшие кусочки бумаги, полоски бумаги с напечатанным текстом, который, как, пожалуй, любой может согласиться, доктор Кук не писал.
М-р Таунер: Другими словами, это напечатанное повествование, названное рассказом доктора Кука, является частично его историей, а частично – сфабрикованным материалом, который был вставлен в текст?
Мисс Киль: Да, сэр…
М-р Таунер: Ответьте на такой вопрос: если бы статья доктора Кука была напечатана в том виде, в котором она изначально была передана в журнал Hamptońs, то она оградила бы доктора Кука?
Мисс Киль: Оградила бы.
М-р Таунер: И для того, чтобы этого не случилось, и были сделаны эти вставки?
Мисс Киль: Совершенно верно.
М-р Таунер: Насколько я понял вас, некоторые из утверждений доктора Кука, которые он сделал, были полностью удалены?
Мисс Киль: Да, сэр.
М-р Таунер: И вместо них были вставлены другие тексты?
Мисс Киль: Да, сэр.
М-р Бейкер[248]: Подлог?
Мисс Киль: Вы можете называть это, как вы хотите.
М-р Бейкер: Да, это так называется.
М-р Таунер: Каждая вставка, которая была написана не доктором Куком, тем не менее была заверена его подписью?
Мисс Киль: Так как он одобрил гранки.
М-р Таунер: Были ли они заверены его подписью?
Мисс Киль: Вставки?
М-р Таунер: Да.
Мисс Киль: Естественно, ведь они были добавлены уже после того, как доктор Кук подписал гранки.
Лилиан Киль
Писатель Теон Райт: «…поскольку это повествование [статьи в Hampton’s], преподнесенное как публичное признание со стороны Кука, в конечном итоге разрушило его репутацию и его статус исследователя в глазах общественности, то, казалось бы, в интересах все той же общественности следует разоблачить все махинации, связанные со статьей.
Однако, когда комитет по образованию отказался направить резолюцию в палату представителей, первоначальный протокол слушаний был уничтожен. Таким образом… [свидетельские показания] были бы навсегда потеряны для истории, если бы не старания одного конгрессмена [Каравея[249] ], сохранившего копии протоколов слушаний.
…они [показания] увеличивают растущее число фактов, подтверждающих существование настоящего заговора, направленного на полную дискредитацию Кука, что, несомненно, стало для Пири единственным путем упрочить свое заявление о том, что он был первым на полюсе…»
Читатель согласится, что уничтожить «первоначальный протокол слушаний» – не такое простое дело, так что в заговор, о котором говорит Райт, были втянуты чиновники весьма высокого ранга. Верно и то, что в демократической Америке заговору сопротивлялись. Например, конгрессмен Каравей спас от уничтожения важные бумаги и опубликовал их[250]. Выступая в палате представителей в марте 1915 года, он заявил, что в протоколах «содержатся показания, которые, если они правдивы, разоблачают самую гнусную атаку на репутацию джентльмена, – как я убежден, в значительной степени оклеветанного, – доктора Фредерика Кука».
Глава 20. Вердикт и его авторы
Американская публика в сентябре 1909 года была хорошо осведомлена, что исследователь, вернувшийся из Арктики, может сфабриковать данные. В более ранние времена подобная мысль в голову не приходила, но преследование Кука словно раскрыло глаза, тем самым усложнив и положение Пири. Могущественные друзья теперь должны были не только смести с лица земли конкурента, но и доказать, что сам коммандер достоин почестей.