х, как это подавали репортеры. Он совершенно не доверял Пири и был с ним резок. Все друзья Пири должны были благодарить бога за такого врага; временами он становился настолько диким и так упорствовал в заблуждениях, что ни один благовоспитанный член комитета не захотел бы голосовать вместе с ним. Уильям Энглбрайт от Калифорнии обычно производил впечатление человека благоразумного, но находился в состоянии бурной ссоры с Мейконом и изводил его. Альберт Доусон от Айовы настаивал на том, чтобы ознакомиться с оригинальными записями, и часто задавал подробные, меткие вопросы. Артур Бейтс от Пенсильвании и Александр Грегг от Техаса никак себя не проявили, ограничившись несколькими словами».
Двое из семи – Робертс и Мейкон – особенно настойчиво искали истину. В результате первый поставил под сомнение вывод Национального географического общества о достижении Пири Северного полюса, а второй пошел дальше и высказал предположение, что Пири повернул на юг через день-два после ухода Бартлетта. Кроме того, Мейкон заявил, что Арктический клуб Пири и Национальное географическое общество тратят деньги на лоббирование интересов Пири в Конгрессе.
Для изучения материалов Пири законодатели решили собрать профессиональную команду. По словам New York Times, предполагалось, что в нее войдут: «…контр-адмирал ВМС США в отставке Мелвилл, контр-адмирал ВМС США в отставке Шлей и генерал-майор Армии США в отставке А. В. Грили; все эти лица завоевали признание Конгресса благодаря своим достижениям на ледяных просторах Арктики». В сообщении говорилось, что «члены комитета свяжутся с коммандером Пири, чтобы выяснить, удовлетворяют ли его предложенные три эксперта». Опережая события, корреспондент New York Times спросил об этом Пири. Газета отметила: «Он отказался каким-либо образом обсуждать данный вопрос, заявив, что это его совершенно не касается и что у него нет мнения, которое он хотел бы высказать».
Разумеется, со стороны Пири это было чистое лицемерие. Ход событий, предложенный конгрессменами, путал все его карты, поскольку выбивал почву из-под ног Национального географического общества, а именно его мнение должно было превратиться в законодательную оценку. Хаббард быстро устранил опасность. Его друг в Конгрессе Де Алва Александер направил председателю комитета Томасу Батлеру дружеское письмо.
«Дорогой Том, я рассчитываю на твою благосклонность к коммандеру Пири – и, конечно, не из-за твоей личной дружбы со мной, на которую, как ты знаешь, я отвечаю полной взаимностью, но потому, что… ты любишь быть справедливым и честным.
Есть две причины, почему адмирала Шлея, адмирала Мелвилла и генерала Грили не следует включать в число тех, кто будет рассматривать доказательства. Во-первых, это бросит тень на репутацию Национального географического общества. Во-вторых, это будет очевидно пристрастно и несправедливо, поскольку адмирал Шлей, как известно, настроен враждебно, а генерал Грили едва ли более доброжелателен. С другой стороны, адмирал Мелвилл настолько явный сторонник Пири, что любой вердикт, который он вынесет, не может считаться объективным…»
Членам комитета ничего не оставалось, как положиться на себя, и они пригласили на заседание Генри Ганнетта, Отто Титтманна и Колби Честера. Двое дали показания, Честер, находясь за границей, бесед избежал.
Стенограмма заседания 5 марта 1910 года свидетельствует, что ученые (лучше сказать, специалисты) тему знали очень поверхностно и не владели даже фактическим материалом об экспедиции.
Несколько страниц в стенограмме занимают дебаты об измерениях высоты приливов и глубин океана. Наверное, участники экспедиции стремились хорошо выполнить эти ответственные исследования, и в случае, если бы все методики были корректными, результаты могли стать весьма ценными. Но, измеряя глубины, Пири не определял координаты соответствующих точек, то есть не было известно, в каком месте океана измеряется глубина. Подобные данные бессмысленны. Что касается высоты приливов, эти попутные исследования на северных берегах с большим или меньшим успехом вели руководители вспомогательных отрядов, и понятно, что к теме завоевания полюса эта работа отношения не имела.
Отто Титтманн
Стенограмма:
Председатель: Вы уверены в том, что Пири достиг Северного полюса?
М-р Титтманн: Определенно.
Председатель: Укажите нам ваши причины такой уверенности…
М-р Титтманн: Позвольте я тогда начну с рассказа об имеющихся у меня официальных данных, относящихся к этому делу. Когда мистер Пири вернулся из Арктики, он послал нам тома наблюдений за приливами… также передал нам ряд замеров глубин, которые он выполнил, начиная от мыса Колумбия… до отметки примерно в 5 милях от полюса. Он послал мне все это в официальном порядке, и это – официальный отчет, который у нас есть, о том, что он был на Северном полюсе…
Председатель: …Расскажите нам, какой метод вы использовали, когда пришли к такому выводу.
М-р Титтманн: Мне кажется, я уже говорил, что ряд замеров глубин, представленный Пири, показал нам, что он находился в пределах 5 миль от полюса. Но, помимо этого, я, конечно, знал (и позднее это было подтверждено), что экспедиция мистера Пири отличалась от всех предыдущих. Так, когда он находился уже совсем близко от полюса, примерно в 140 милях, с ним была большая группа людей, в том числе капитан Бартлетт. До этого момента Пири во всем берег себя, предоставив выполнять самую тяжелую, первопроходческую работу более молодым и сильным участникам. Когда полюс, как я уже говорил, оказался в пределах досягаемости, то его [Пири] положение разительно отличалось от положения всех предыдущих исследователей, которые когда-либо находились на данном этапе путешествия. (Впрочем, до Пири никто так далеко на север не заходил.) Когда люди приближались к полюсу, они были в одиночестве, или обессилены, или не имели провианта. Когда же Пири достиг отметки в 140 миль от полюса, то его сани были в прекрасном состоянии, его собаки были в прекрасном состоянии, сам он был в прекрасном состоянии, у него был солидный запас провианта, и переход к полюсу представлял собой просто увлекательную прогулку, если бы только не вмешалась какая-нибудь случайность, вроде огромной полыньи, через которую он не смог бы перебраться. Так что выглядело бы абсурдным, если бы он не дошел туда. А то, что он продвинулся так далеко на север, разумеется, доказывать нет нужды, ведь все знают – Бартлетт и другие были с ним.
М-р Доусон: Какие есть официальные доказательства, подтверждающие факт, только что озвученный вами, – что отряд, состоящий из Пири, Бартлетта и других, дошел до этой точки – то есть на расстояние ударного броска к полюсу? Есть ли какой-нибудь официальный документ?
М-р Титтманн: У меня нет официальных доказательств этого, за исключением, как я уже сказал, ряда замеров глубин за подписью Пири, его официального отчета, который он сделал; этот отчет – строго официальный…
М-р Грегг: Видели ли вы журнал с исходными записями, в котором он регистрировал эти замеры глубин?
М-р Титтманн: Нет, не видел.
М-р Грегг: Я полагаю, вы понимаете, что я имею в виду, – журнал, который они заполняли периодически, по мере того, как продвигались вперед, своего рода ежедневник?
М-р Титтманн: Я такого не видел.
М-р Грегг: Мистер Титтманн, вы видели что-то, что он привел в конечный вид и послал в ваш офис?
М-р Титтманн: Да, сэр; послал в наш офис за своей подписью.
М-р Грегг: Вы видели когда-нибудь в любом качестве журналы с исходными записями, которые я описал?
М-р Титтманн: Нет, сэр, не видел…
М-р Робертс: Вы сказали, что он дошел до определенной точки перед тем, как расстался со своей командой. Сейчас я попрошу вас продолжить повествование начиная с этого момента.
Председатель: Расскажите нам обо всех фактах, которые, по вашему мнению, послужили основанием для комитета, исследовавшего их, прийти к тому выводу, к которому он пришел.
М-р Титтманн: Хорошо, сейчас о комитете. Когда все это произошло, я был в Европе. Вернувшись, я узнал, что меня ввели в комитет Национального географического общества. Однако это не было моей служебной обязанностью, я был сильно занят и пришел только на последнее заседание комитета; на этом заседании кэптен[255] Пири показал мне фактические данные наблюдений – астрономические наблюдения, которые он сделал, когда был на полюсе. Одно из наблюдений за положением солнца было сделано где-то в 3 милях от полюса. Он затем продолжал идти в том же направлении… Я не очень хорошо помню детали. Но, кажется, он прошел около 10 миль за полюс и снова оказался на более низкой широте. Он затем пошел в направлении, которое мы можем назвать восточным… и там еще провел астрономические наблюдения. Он показал мне оригинальные бумаги, на которых он записал их, и я попросил его объяснить мне все это; так что я просмотрел его астрономические наблюдения, увидел, в какой форме велись эти записи и как он их обработал, и остался совершенно удовлетворен, так же как и остальные члены комитета, которые к тому же имели возможность учесть все детали, в отличие от меня, так как я был сильно занят другими делами.
М-р Грегг: Записи, которые он вам тогда показал, – это были первичные записи, сделанные в то время?
М-р Титтманн: Да, сделанные в то время, на отдельных клочках бумаги.
М-р Грегг: Что показали эти бумаги?
М-р Титтманн: Они показали высоту солнца.
М-р Грегг: Я имею в виду – исследовали ли вы эти бумаги, чтобы понять – новая ли это бумага или старая? Были ли на ней признаки изношенности или все это было записано на новом, чистом листе?
М-р Титтманн: Ну, в это я не вникал – да и не мог вникнуть…
М-р Грегг: Мне сказал один ученый, будто человек может сидеть в Вашингтоне и составить наблюдения, показывающие, что он был на Северном полюсе. Это правда?