Вскоре некомпетентность профессора Ганнетта всплыла еще раз.
Стенограмма:
М-р Робертс: Рассказал ли он [Пири] вашему комитету, какое у него было снаряжение во время этого броска?
М-р Ганнетт: У него было двое саней.
М-р Робертс: Сколько было собак?
М-р Ганнетт: По-моему, 36 собак, мне кажется, 36 или 32.
М-р Робертс: Как много эскимосов?
М-р Ганнетт: Два эскимоса.
М-р Робертс: И Хенсон?
М-р Ганнетт: И Хенсон.
М-р Робертс: И он сам?
М-р Ганнетт: Да, сэр.
М-р Робертс: И на своих двух санях он вез все свои приборы, инструменты, провизию для четырех человек и 32 или 36 собак на 22 дня?
М-р Ганнетт: Я не помню, на сколько дней; должно быть, на большее количество, так как они не ожидали, что так быстро вернутся назад.
В официальном документе, составленном после окончания слушаний, Робертс подвел итог[258]:
Эти выдержки из показаний ясно дают понять, что мистер Ганнетт, после того как им были тщательно изучены доказательства и отчеты кэптена Пири, не имел представления, сколько дней понадобилось кэптену Пири с момента, когда он расстался с Бартлеттом, чтобы дойти до полюса и вернуться на «Рузвельт»… Можно отметить также, что мистер Ганнетт, в результате тщательного изучения доказательств и отчетов кэптена Пири, сообщает, что во время решающего броска к полюсу кэптен Пири имел следующие снаряжение и сопровождение: двое саней, 36 или 32 собаки, 2 эскимоса и Хенсон. Позже из показаний кэптена Пири мы узнаем, что во время того решающего броска у него было 40 собак, 5 саней и люди в количестве шести человек. Это расхождение в столь важном пункте дает убедительное основание утверждать, что исследование комитета Географического общества было каким угодно, но только не тщательным.
Стенограмма:
М-р Робертс: Кто-нибудь еще, кроме мистера Николса и мистера Пири, выступал перед вашим комитетом и давал информацию по этому вопросу?
М-р Ганнетт: Нет.
М-р Робертс: Другими словами, ваш комитет не вызвал никого из других членов отряда для подтверждения заявлений, сделанных мистером Пири?
М-р Ганнетт: Нет…
М-р Робертс: Выражали ли вы какое-нибудь мнение относительно того, дошел Пири до полюса или нет, до того, как вы стали членом этого комитета?
М-р Ганнетт: Ох, какой вопрос… Я не помню, чтобы я выражал какое-нибудь свое мнение.
М-р Робертс: Причина, по которой я задаю этот вопрос, состоит в следующем. Вы, конечно, знаете: в нашей стране существует мнение, что мистер Пири не предстал перед независимыми экспертами, а заглянул, так сказать, домой к своим друзьям, что комитет, назначенный для исследования его данных, был к нему расположен; и нашему комитету было сделано заявление о том, что некоторые члены того комитета, ну, скажем, не враждебно относились к мистеру Пири, но весьма скептически и были вынуждены принять его заявление вопреки своему неверию – все это причина того, почему я задал вам этот вопрос: выражали ли вы свое мнение?
М-р Ганнетт: …Я думаю, будет справедливым сказать, что я его друг, но, мне кажется, я не встречался с ним и десяти раз за всю жизнь; мы знакомы, и это все. Я думаю, что с Титтманном аналогичная ситуация.
М-р Робертс: Это не ответ на поставленный вопрос… Что я хотел бы узнать, если вы потрудитесь ответить, так это ваш собственный настрой. Поверили ли вы до того, как увидели доказательства, что Пири дошел до полюса, или ваш разум был абсолютно чист в этом отношении?
М-р Ганнетт: Все, кто знает репутацию Пири, знают и то, что он не будет лгать. Я знаю его репутацию.
М-р Робертс: Справедливым выводом будет, что вы поверили в его заявление, когда оно впервые появилось в прессе, до того, как вы увидели доказательства?
М-р Ганнетт: Да, я определенно поверил.
М-р Робертс: Теперь, с учетом того, что вы сказали о возможности сфальсифицировать наблюдения в окрестностях полюса, которые будут неопровержимы и на основании которых любой человек сможет заявить, что он был в этом месте, не повлияло ли в значительной степени личное отношение на решение комитета Географического общества?..
М-р Ганнетт: Если бы было выявлено, что доказательства Пири недостаточны или ошибочны, то, думаю, у комитета не было бы ни малейшего сомнения в том, чтобы отвергнуть его заявление.
М-р Робертс: Это все правильно, но это – не ответ на мой вопрос. Я предполагаю, что наблюдения, которые он представил, астрономические наблюдения, были математически правильными, и в этом случае все зависит от того, делал ли он эти наблюдения в том месте, которое назвал, не так ли? Ведь он мог сесть и записать эти наблюдения в Вашингтоне и заявить, что сделал их на полюсе… выходит, в конце концов все решает личное отношение? Иначе говоря, вера в то, что, по словам мистера Пири, происходило после того, как он расстался с Бартлеттом, и до того момента, когда он вернулся на мыс Колумбия, полностью зависит от личного отношения к нему; это позиция вашего комитета?
М-р Ганнетт: Как уже замечательно объяснил мистер Титтманн, едва ли можно поверить, что человек, после того как он с риском для жизни преодолел все опасности и сразился с неведомым, просто сидел бы в 130 милях от Северного полюса; уж не говоря о характере Пири.
М-р Грегг: Мог ли он сделать это на расстоянии 130 миль от полюса – составить наблюдения и записи?
М-р Робертс: Другими словами, мог ли он скрыться из поля зрения за айсбергом или за мысом и подделать все это?
М-р Ганнетт: Я не знаю, знает ли Пири астрономию настолько хорошо, чтобы это сделать.
М-р Батлер: Если у него было достаточно знаний в области астрономии, он мог это сделать?
М-р Грегг: Могли бы вы это сделать, профессор?
М-р Ганнетт: Я думаю, что смог бы.
Председатель: Могло ли это быть обнаружено таким ученым, как вы?
М-р Ганнетт: Ну, это полностью будет зависеть от множества вещей. Сейчас любой ученый, который прочтет отчет Кука, объявит его мошенником, так как его хроника содержит много несоответствий; у него полночное солнце восходит не в тот день, его записи указывают, что он шел на юг вместо севера… и все такое, понимаете. В случае если попытку подделки предпримет более знающий человек, то он, конечно, сможет избежать некоторых из подобных ошибок, но сможет ли он избежать всего?
Председатель: Вы могли бы одобрить доклад с наблюдениями, не располагая никакими фактами, не зная человека?
М-р Ганнетт: Просто на основании одних наблюдений, ничего не зная об этом человеке и без всякого повествования?
Председатель: Да.
М-р Ганнетт: Нет, я не думаю, что мог бы.
М-р Грегг: Личное отношение и уверенность в человеке играют большую роль, помогая вам прийти к выводу?
М-р Ганнетт: Да, и другие сопутствующие обстоятельства, о которых так хорошо сказал мистер Титтманн… Что касается взаимоотношений комитета Географического общества и мистера Пири, то мистер Пири поставил условие, что ни один из его материалов не будет напечатан, и на то была вполне понятная причина – предположительно в то же время Кук приводил в порядок свои записи, чтобы представить их в Копенгаген, и, если бы Пири опубликовал свои наблюдения, то Кук мог бы ими воспользоваться.
Председатель: Что ж, причина, по которой записи Пири не были обнародованы, сейчас исчезла…
М-р Грегг: Рассматривал ли ваш комитет какие-нибудь свидетельства относительно того, сказал ли он [Пири] кому-либо из членов своего отряда, встретившись с ними, что он нашел полюс?
М-р Робертс: Сказал ли он Бартлетту и остальным?
М-р Ганнетт: Должно быть, да.
М-р Грегг: Были ли какие-нибудь свидетельства в распоряжении комитета?
М-р Ганнетт: Я не помню, чтобы были какие-то прямые свидетельства.
М-р Грегг: Утверждал ли он, что сказал об этом Бартлетту, когда присоединился к отряду?
М-р Ганнетт: Я не помню, задавался ли вообще этот вопрос и прозвучал ли ответ на него.
М-р Грегг: Я слышал, как он утверждал, что не говорил об этом никому до тех пор, пока Кук не заявил, что дошел туда…
М-р Робертс: Ваш комитет не предпринял никаких усилий, чтобы допросить Хенсона и каким-то образом подтвердить любое из заявлений, сделанных Пири?
М-р Ганнетт: Нет.
М-р Робертс: Или подтвердить данные о времени, которое потребовалось ему, чтобы совершить свои разные путешествия, о количестве миль в день?
М-р Ганнетт: Нет….
Председатель: В докладе вы сказали, что коммандер Пири представил подкомитету свои оригинальные журналы и записи наблюдений.
М-р Ганнетт: Да.
Председатель: Есть ли у вас копии записей и наблюдений?
М-р Ганнетт: Да.
Председатель: Ввиду заявления, сделанного сегодня утром представителем Александером от Нью-Йорка в нашем подкомитете… о том, что коммандер Пири готов и желает полностью представить комитету все свои оригинальные записи, наблюдения, приборы и журналы, а также другие данные, предоставленные комитету Национального географического общества, на основании которых он подготовил свой доклад, имеете ли вы какие-либо возражения против передачи этих копий комитету?
М-р Ганнетт: Ввиду заявления мистера Александера – не имею.
М-р Александер: Я не беру на себя ответственность сказать, что то, что представлено этому комитету, может быть открыто всей общественности. Я не знаю, согласен ли он [Пири], чтобы это было обнародовано. Мое простое предложение состоит в том, что он с удовольствием готов представить на рассмотрение джентльменам из этого комитета все данные, исходные и прочие, которые у него могут быть, с тем чтобы они могли заявить: «Мы видели оригинальные данные, которые были представлены Национальному географическому обществу», и на основании этого комитет мог сделать свои выводы. Но хотел ли бы он даже сейчас предать все гласности – это вопрос; я не говорил с ним об этом, и в нашем разговоре не было никакого намека, из которого я мог бы составить мнение относительно его готовности.