В окружении Черчилля серьезно относились к возможности создания в гитлеровской Германии атомного оружия. Уже ранней осенью 1939 года Черчилль официально запрашивал министра авиации: «Умоляю сообщить, какова вероятность того, что атомные бомбы посыплются на Лондон!» Дело шло не об удовлетворении праздного любопытства, а о практических мерах парирования эвентуальной атомной угрозы – срыве методами тайной войны возможных усилий нацистских ученых и одновременно обеспечении приоритета за Англией в разработке атомной бомбы5. Но она, естественно, не обладала нужными ресурсами для этого. Без США никак не обойтись. Стефенсон сумел пробудить тревогу у ФДР, использовав своего старого друга нью-йоркского банкира Сакса.
Обращение Сакса к президенту, который принял его 11 октября 1939 г., было отлично подготовлено. Логика тайной войны и данные науки сошлись в одной точке. Сакс объяснил, что знаком с некоторыми физиками, в том числе бежавшими от фашизма А. Эйнштейном и Э. Ферми. Они были серьезно озабочены возможностью того, что гитлеровская Германия может создать атомное оружие. Как предотвратить смертельную угрозу?
Он напомнил, что первые контакты физиков с правительственными ведомствами США весной 1939 года оказались обескураживающими. Вашингтонские деятели, пораженные бюрократическим склерозом, нашли фантастической саму идею использования энергии не видимого глазу атома в военных целях. Да, за просителями тогда не было Черчилля. ФДР сначала слушал Сакса невнимательно и недоверчиво. Посетитель заметил, что приехал в Вашингтон за свой счет и не может отнести расходы по поездке на счет правительства. Поэтому пусть президент будет внимательнее.
Рузвельт выслушал научные доводы, подкрепленные вручением письма Эйнштейна на его имя. Сакс рассказал и о работе гитлеровских физиков. Президент понял.
– Алекс, ты не хочешь, чтобы нацисты взорвали нас?
– Именно этого, – подтвердил Сакс.
– Тогда нужно действовать.
Рузвельт тут же вызвал доверенного адъютанта Уотсона и поручил ему связать Сакса с нужными людьми в правительственных ведомствах. Был создан Совещательный комитет по урану, начавший предварительные исследования возможности создания атомного оружия. О чем ФДР уведомил Черчилля. Скептики, а их было немало, протестовали – президент заставляет заниматься чепухой. На это неизменно следовало твердое возражение Уотсона: «Так хочет Хозяин, работайте!»
Закладывалось начало «Манхэттенскому проекту» – созданию атомного оружия. ФДР определенно рисковал, истратив на свой страх 2 млрд. долл.: было трудно предсказать конечные итоги работы.
Перспективы овладения сверхоружием были отдаленными, а пока, осенью 1939 года, Ф. Рузвельт выслушивал эмиссаров воюющих сторон, которые то мягко, то настойчиво приглашали президента США взять на себя посредничество в установлении мира. ФДР отказывал всем. Иногда не сразу, но от этого отказ не был менее категоричен. Мультимиллионер У. Дэвис, тесно связанный с гитлеровцами, отправился в середине сентября в Берлин прямо по поручению ФДР. Рузвельт в ходе полуторачасовой беседы с ним сказал, на каких условиях США будут содействовать восстановлению мира в Европе. Хотя то была явная дезинформация, собеседник Дэвиса в Берлине Геринг, наверное, поверил и просил передать Рузвельту немецкие условия. Рузвельт больше не принял Дэвиса, но принял к сведению его информацию, как и то, что из Берлина Дэвис вернулся агентом немецкой разведки С-806. Когда и Кеннеди ранней осенью высказался в пользу мира, Хэлл по указанию Рузвельта счел необходимым разъяснить, как-никак обращался посол: «По поручению президента только для вас и с условием, что вы будете руководствоваться этим, не разглашая никому, передаю: пока сохранится нынешняя обстановка в Европе, наше правительство не видит ни возможности, ни повода для проявления президентом мирной инициативы».
На том стоял Франклин Д. Рузвельт до зимы. А когда на землю упал снег, президент внезапно затосковал по прелестям мира. Огни рождественских елок смягчили его ожесточившееся сердце, думали верующие.
II
«Крупный мужчина в измятом костюме исписывает большие листы бумаги. В тишине Овального кабинета два флага повисли на древках из красного дерева, синий дымок сигареты поднимается с серебряной пепельницы. На его столе заголовки газет кричат о бомбардировках и битвах. Библия открыта на книге пророка Исайи: «Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши на ваших глазах съедают чужие…»
Крупный мужчина продолжает писать. Через высокое, до потолка, окно, выходящее на луг с жухлой травой, доносится слабый шум автомобилей – разъезжаются по домам с рождественскими подарками. А в тысячах миль солдаты в стальных касках щурятся в прицелы, бездомные семьи в отчаянии бредут по снегу.
«Тогда придите, и рассудим, – говорит Господь. – Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю».
Лицо крупного мужчины каменеет, когда он преисполнен решимости, рот печальный с опущенными уголками губ, когда он не улыбается. Он, не отрываясь, пишет, страницы заполняются словами, написанными его резким почерком. Он нажимает звонок, который буквально взрывается, как маленькая бомба, под столом Стива Эрли. Вдоль колоннады, которую называют «тропой президента», мимо плавательного бассейна, вверх в лифте – там ждут его бокал вина, рождественская елка, сверкающая шариками и мишурой, два пахнущих мылом внука – тепло и отдых от сокрушающей ответственности, от священного одиночества, удела американского президента при принятии знаменательного решения».
Так еженедельник «Тайм» 1 января 1940 г. описывал некий день в декабре 1939 года, когда ФДР принял «знаменательное решение». Президент США обратился с торжественно-прочувствованным посланием в пользу мира к религиозным лидерам. Строки послания звучали так, как, по-видимому, ФДР представлял себе откровения ранних христиан:
«Мое сердце возрадовалось, когда я вспомнил, что в такие же времена Исайя пророчествовал – Христос родился. Тогда, за несколько столетий до Его прихода, обстановка в мире была похожа на нынешнюю. Тогда, как и сейчас, полыхал всеобщий пожар, народы шли опасной дорогой, освещаемой пламенем пожаров, зажженных ими.
Однако уже тогда предсказывали духовное возрождение – приход дня, который освободит узников и погубит завоевателей в раздутом ими пламени, и поднявшие меч от меча и погибнут…
Я пользуюсь редкой привилегией читать письма, в которых тысячи простых людей, живущих в десятках стран, поверяют мне свои сокровенные замыслы… Я знаю, что они и бесчисленное множество других в каждой стране ищут спасительного света. Мы знаем, что задолго до того, как об этом узнали лидеры, пастухи в горах увидели Рождественскую Звезду…
Я верю, что, в то время как государственные деятели рассматривают создание нового порядка в мире, он, очень может быть, уже у порога. Я верю, что его строят уже сейчас, молчаливо, но непреодолимо в сердцах масс, голоса которых не слышны, однако чья общая воля напишет в конце концов историю нашего времени. Они знают, что без веры в некий руководящий принцип и предначертание бога народы пребывают в темноте и люди гибнут…
Сейчас ни один духовный лидер, ни один гражданский лидер пока не могут выдвинуть конкретный план, как положить конец разрушениям и как приступить к новому строительству. Однако время для этого несомненно придет…»7.
23 декабря 1939 г. ФДР направил свое несравненное сочинение папе Пию XII в Ватикан, президенту Федерального совета христианских церквей Америки д-ру А. Баттерику и президенту Еврейской теологической семинарии в США раввину К. Адлеру. Рузвельт испытывал такую радость от своего творчества, что серьезно вознамерился пригласить разделить ее патриарха православной церкви в Стамбуле и других патриархов, а также лидеров ислама. Экстравагантные планы президента взорвали чиновников госдепартамента. Они с профессиональной беспардонностью осведомились, к кому именно в мусульманском мире собирается обратиться президент: если к суннитам, тогда останутся недовольными Иран и Ирак, если к королю Ибн-Сауду, тогда посыплются протесты из Египта. ФДР неохотно согласился, но не успокоился.
В конце декабря Белый дом объявил, что президент назначил бывшего председателя «Юнайтед Стейтс стил» М. Тейлора своим личным представителем в Ватикане. С тех пор как в 1868 году сенат отказался оплачивать пост американского представителя при Ватикане, Соединенные Штаты не имели официальных связей с главой католической церкви. Демократизм государственного устройства США, гласил американский политический фольклор, и в том, что Вашингтон держится в стороне от «темных» сил католицизма. Узнав о решении президента, организации протестантской церкви по всей стране разгневанно потребовали Белый дом к ответу: на каком основании ФДР собирается тратить деньги налогоплательщиков для поддержания дипломатических отношений в неизвестных целях с Ватиканом? Пришлось разъяснить, что, хотя М. Тейлор поедет в ранге посла, он не будет получать жалованье и сам покроет расходы по своей миссии. Протесты не стихали, пришлось завести для них специальные досье, которые скоро распухли. А. Баттерик обратил внимание президента на «опасения среди протестантов». ФДР прошел мимо них: он полагал, что высокая цель оправдывала моральные издержки.
Так что же побудило президента вооружиться оливковой ветвью? В конце ноября 1939 года советско-финская война подняла на ноги всю международную реакцию, стремившуюся использовать ее как повод для замирения на Западе, а затем поднять знамена «крестового похода» против Советского Союза. Франция, Англия, Швеция и Италия оказали значительную помощь Финляндии, не остались в стороне и США.
ФДР 1 декабря 1939 г. срочно вернулся из Уорм-Спрингса в Вашингтон «в разгар», как он сказал, «ужасающего насилия над Финляндией». 2 декабря ФДР публично предложил ввести «моральное эмбарго» на продажу авиационного оборудования Советскому Союзу. 4 декабря на заседании кабинета ФДР приказал Моргентау прекратить