Существенно важным для понимания советской формы народного «сожительства» с «начальством» следует считать установленный нашим исследованием факт. Массовые волнения, порожденные глубоким кризисом послевоенного советского общества и достигшие своего пика в конце правления Хрущева, пошли на убыль именно тогда, когда сама коммунистическая идея была практически «выдавлена» из массового сознания конформизмом, потребительством и индивидуализмом брежневской эпохи. Стоило народу окончательно разочароваться в своем понимании «коммунизма», как волнения и беспорядки в России практически прекратились. Оказалось, что стихийные выступления 1950 — начала 1960-х гг. против партийных «начальников», изменивших «делу коммунизма», были, как ни парадоксально это звучит, признаком еще сохранявшей идеологической стабильности режима, еще неизжитой веры в «настоящий коммунизм». А спад волны массовых беспорядков в годы брежневского застоя, нежелание народа связываться с властями во имя «справедливости» или «правильного коммунизма», напротив, означали идеологический крах и гниение всей советской системы. Без «веры» бунтовать под старыми знаменами не имело смысла. К тому же, власть, напутанная масштабными волнениями хрущевской эпохи, обнаружила бесспорную гибкость, перехватила у «смутьянов» знамя «народного сталинизма», встала на путь экономически немотивированных, но приятных подачек основным социальным группам советского общества, что сделало «дружбу» с властью занятием в высшей степени выгодным. И представители высшей власти, и население страны устремились на поиски индивидуальных путей к счастью, используя для собственного благополучия (и каждый по-своему!) многочисленные дыры и бреши в разлагавшейся системе. В период правления Брежнева очаги конфликтов переместились на окраины СССР, где они опирались на гораздо более устойчивые и изначально конфронтационные по отношению к «Москве» националистические идеи.
На какое-то время люди ушли от смут и волнений в тихие заводи индивидуального бытия. В инкубаторах брежневского застоя подрастало счастливое дитя модернизации и прогресса — индивидуализм. Разрушалась традиционная «общинность» российского массового сознания, рождались предпосылки для современных политических форм протеста и самоорганизации. В то же время в брежневском обществе накапливался и потенциально конфликтный «человеческий материал», обострялась социальная зависть, росло глухое недовольство экономически неэффективной советской системой. В этих условиях любая попытка сколько-нибудь динамичных изменений или реформ грозила разрушением «социального симбиоза», тем «раздором между народом и властью», который старые словари русского языка обычно называли «смутой».[978]
Козлов Владимир Александрович
Родился в 1950 г. Выпускник исторического факультета МГУ. В 1972–1988 гг. работал в Институте истории СССР АН СССР, где в 1979 г. защитил кандидатскую диссертацию.
В 1988–1991 гг. — заведующий сектором политической истории 1920–1930-х годов Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
С 1992 г. — заместитель директора и руководитель Центра изучения и публикации документов Государственного архива Российской Федерации.
В 1992–1996 гг. в качестве приглашенного профессора вел курс «Российское общество» на факультете социологии Калифорнийского университета (Сан-Диего).
Специалист по социально-политической истории России XX века, исторической конфликтологии и истории культуры.
Автор семи монографий, в том числе: «Культурная революция и крестьянство. 1921–1927. (По материалам Европейской части РСФСР)» (М.: Наука, 1983); «История и конъюнктура. Субъективные заметки об истории советского общества», в соавторстве с Г. А. Бордюговым (М.: Политиздат, 1992); «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 — начало 1980-х гг.). (Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999); «Mass Uprisings in the USSR. Protest and Rebellion in the Post-Stalin Years» (М. E. Sharp. Armonk, New York, London, England. 2002); «Где Гитлер? Повторное расследование НКВД-МВД СССР обстоятельств исчезновения Адольфа Гитлера». (М.: Модест Колеров и Три квадрата, 2002) и многих статей.
Ведет активную работу по изданию исторических документов.
Ответственный составитель и один из авторов документальной серии «Неизвестная Россия. XX век» (М.: Московское городское объединение архивов, 1992–1994 гг.).
Ответственный редактор (совместно с С. В. Мироненко) непериодического издания «Архив новейшей истории России» (выпускается Государственным архивом Российской Федерации с 1994 г.).