Это, сказал он по телефону Джерри Мендесу, похоже на соревнование между новостным агентством 6-News и Джиной Дэвис: кто успеет раньше – она со своей бомбой или они со своим спецвыпуском под рубрикой «Расскажи всем». Говоря это, Ричард Коуди смотрел на фотографию в рамке, где он пожимает руку Биллу Клинтону – он тогда делал с президентом экстренный выпуск новостей на ТВ. Ему было совершенно ясно, что интерес Джерри Мендеса к его словам начал возрастать, едва он заговорил о том, какое влияние на рейтинги окажет подобный сюжет, если его показать в вечерних новостях.
И еще до того, как Джерри Мендес сказал: «О’кей, Ричи, полчаса прайм-тайма вечером во вторник», – Ричард Коуди уже, сложив пальцы пистолетом, прицелился в Клинтона, этого обольстителя из Арканзаса, а потом показал самому себе большой палец и с улыбкой подумал: «Нам с тобой еще не раз воздадут по заслугам, Билл, детка».
– Ставлю тебе три условия, – говорил между тем Джерри Мендес, любивший в такие моменты все раскладывать по полочкам. – Первое: экстренный выпуск должен быть посвящен двум людям – террористу и его помощнице-танцовщице. Назвать можно, скажем: «Бонни и Клайд «Аль-Каиды». Второе: сперва я должен обсудить этот вопрос с высшим начальством, которое наверняка захочет убедиться, что никто из наших коллег в Канберре эту тему не разрабатывает. – «Высшим начальством» именовался президент самой большой государственной печатной и электронной медийной компании Amalgamated Press и владелец всей сети 6-News Терри Фрит, которого все называли просто «мистером Фритом».
Третьего условия Джерри Мендес так и не назвал.
Ричард Коуди, разумеется, со всеми условиями согласился – да и как он мог не согласиться и с какой бы стати ему было не соглашаться, если он прекрасно понимал, что ограниченность временных рамок только сыграет ему на руку и поможет свернуть шоу туда, куда нужно ему самому, а его имя сработает как смазка-лубрикант, когда мистер Фрит будет говорить с представителями правительства. В конце концов, он всю свою жизнь посвятил тому, чтобы ни в коем случае не обидеть никого из власть имущих.
Когда Ричард Коуди собирался ложиться спать, его жена все еще сидела в наушниках перед телевизором. Шла реклама товаров фирмы «Харви Норманн»[13]. Он видел, как губы жены беззвучно, с какими-то странными придыханиями повторяют слова ролика. Затем он лег в постель, повернулся на спину и вскоре уснул.
В ту ночь Ричарду Коуди снилось, что он стоит на сцене и ему вручают четвертого золотого ЛОГИ[14]как персоне года, а люди вокруг радостно его приветствуют, и всё, как было когда-то, и все снова видят в нем его выдающиеся качества – величайший ум и исключительную гуманность.
«Но самое главное, – говорил безликий ведущий, – деятельность Ричарда Коуди, благодаря которой в Австралии была выявлена целая террористическая сеть, доказывает, что он не только выдающийся журналист, но и самый бесстрашный из австралийских граждан».
И Ричарду Коуди казались совершенно естественными и всеобщее восхищение его работой, и массовая любовь; и не имело ни малейшего значения, действительно ли все эти люди испытывают по отношению к нему те чувства, о которых говорят вслух, или нет. Наконец-то он снова был в центре внимания и того, что составляло суть его жизни; да и жизнь его вновь стала такой, какой и должна была быть, и все вокруг опять существовало только для него одного.
36
Куколке в эту душную ночь тоже снились сны, хотя сперва она не меньше часа провалялась на надувном матрасе в раскаленной гостиной Уайлдер, тщетно пытаясь уснуть. Даже пол казался горячим. И потом, в домике подруги было как-то чересчур тихо для нее, и казалось, что низкий потолок вот-вот упадет, а стены и без того небольшой комнаты все сильней сдвигаются, выдавливая оттуда остатки воздуха.
Затем Куколка, должно быть, все-таки задремала, и ей показалось, что она смотрит на себя сверху и видит, что лежит совершенно одна прямо на земле, а земля вдруг начинает приподниматься, образуя вокруг нее некое подобие валов, из-за которых выглядывают полупьяные рожи каких-то богатых бездельников, и чиновников в дорогих костюмах, и всяких гнусных тварей, и извращенцев, и все они глядят на нее сверху вниз, словно на старую фотографию, за ненадобностью выброшенную в мусорный бак, и это так было страшно, что она, собрав все силы, заставила себя проснуться, встать и ни в коем случае не поддаваться столь ужасной судьбе – лежать одинокой, голой и беспомощной под взглядами этих уродов.
Осторожно, стараясь не разбудить Уайлдер, Куколка прокралась к ней в спальню. Подруга спокойно спала, прикрытая простыней лишь до пояса. Над головой у нее неторопливо шипел старенький кондиционер. Куколка откинула краешек простыни и скользнула в постель рядом с подругой.
Обе лежали на спине, не прикасаясь друг к другу. Уайлдер спала в удобной и привычной позе – закинув руки за голову. Куколка повернулась набок, глубоко вдохнула запах подруги – этот запах всегда ее успокаивал, придавал ей уверенности – и подумала, что, наверное, в аромате тех, кого любишь, таится таинство жизни.
Она протянула руку и почти коснулась плеча Уайлдер – ей просто хотелось убедиться, что она и впрямь в любую секунду может до него дотронуться. «В каждом из нас таится некая потребность, – думала Куколка, – но никто не может толком сказать, какова она, и никто не желает признаться, что каждый день умирает от желания удовлетворить эту потребность, это невыразимое желание, так и остающееся без ответа».
И вдруг Куколка почувствовала, что рука Уайлдер начала медленно оживать. Потом подруга – то ли проснувшись, то ли во сне – вытащила руку из-под головы и с нежностью стиснула в ладошке дрожащие пальцы Куколки. Так, рука в руке, они и продолжали спать дальше, и на какое-то время Куколку покинуло ощущение тревоги, а на смену ему пришло совсем иное чувство: ей вновь стало казаться, что мир исполнен красоты и добра, что в нем больше не правят зло и людская глупость, что за этот мир можно просто держаться, как она сейчас держится за руку Уайлдер, просто держаться, держаться как можно крепче и никогда не выпускать его из своих рук.
Понедельник37
Куколка проснулась и почувствовала теплый, слегка кисловатый запах. Запах подруги.
– О господи! – сказала Уайлдер и села в постели, обдав Куколку волной жара, исходившего от ее крупного тела и вырвавшегося из-под смятой простыни, которой они обе были прикрыты. Уайлдер была прекрасна в своем пробуждении и чем-то похожа на потревоженную кобру; ее крупная растрепанная голова была настороженно повернута на статной длинной шее.
Престарелый кондиционер продолжал миролюбиво грохотать в изголовье кровати; он, как старый друг, путешествовал вместе с ними всю эту долгую ночь и вместе с ними как-то ухитрился пробиться сквозь тьму к свету. Куколка чувствовала себя отдохнувшей, и в данный момент ей казалось, что она в полной безопасности. Лишь через несколько минут в ее мысли вновь стали просачиваться воспоминания о событиях последних двух дней, но сейчас они воспринимались лишь как легкая головная боль, на которую можно не обращать внимания.
– Десять минут восьмого! – провозгласила Уайлдер и, решительно вскочив, вышла из комнаты.
Куколка подремала еще несколько минут, но за астматическими вздохами кондиционера уже слышался рев трафика – наступал утренний час пик, и гудки автомобилей, проникавшие сквозь оконные рамы, звали ее за собой. Так что она встала и, услышав звуки радио, направилась прямиком в маленькую, как морской камбуз, кухню, где Уайлдер кормила Макса завтраком, собирая в школу.
– Знаешь, я тут подумала, – сказала Уайлдер, помешивая овсянку, которую упорно варила для сына даже в самую жару, – ты, пожалуй, права. Тебе действительно следует отправиться в полицию. И я пойду с тобой. Надо же, в конце концов, разобраться в этом дерьме! Нет, это просто бред какой-то! – И она улыбнулась. – Это же просто смешно: Джина – террористка! – Они обе рассмеялись, и Уайлдер подала Куколке чашку кофе, и жизнь, как и начало этого утра, вновь показалась доброй и приятной.
А потом Куколка вспомнила, что ей предстоит сделать сегодня. Она должна отправиться к Моретти – она ходила к нему домой каждый понедельник для «приватного шоу» – и получить те самые триста долларов, которых не хватает до пятидесяти тысяч и первого взноса за квартиру.
– Итак, сегодня у нас день главной военной операции… – начала было Куколка, но тут по радио стали передавать новости, а Макс, торчавший в ванной, позвал мать, и подруга ушла, оставив Куколку доваривать мальчику кашу.
Радио сыпало громогласными сообщениями об очередных жертвах взрывов, организованных террористами в Багдаде. С улицы доносился грохот и скрежет мусороуборочной машины. В ванной орал и плакал Макс, не желавший идти в школу. И сквозь весь этот шум до Куколки донеслись слова диктора о том, что полиция Сиднея разыскивает возможную сообщницу подозреваемого в терроризме выходца с Ближнего Востока, позапрошлым вечером попавшего в объектив видеокамеры наружного наблюдения у входа в свою квартиру, но впоследствии сумевшего уйти от облавы.
Куколка так и замерла с куском хлеба в руках, который пыталась намазать маслом.
«Пресс-секретарь полицейского управления сообщил, что для завершения расследований им совершенно необходимо найти эту женщину, – продолжало вещать радио. – Однако он отказался комментировать слухи о том, что она также является членом террористической банды, заложившей в минувшую субботу три бомбы на стадионе.
С трудом оторвав взгляд от так и не намазанного маслом куска хлеба, Куколка заметила, что Уайлдер стоит рядом и смотрит на нее во все глаза.
«Эти террористы – просто нелюди! – раздался голос приглашенного в новостную передачу политика. – Нашему правительству необходимо предпринять все усилия, чтобы поймать и уничтожить этих тварей!»