ьских подданных – населения Украины– Руси.
Все эти обстоятельства, по мнению объективных историков, и заставили Хмельницкого снять осаду Замостъя и вернуться на Поднепровье…
Что же касается утверждения Грушевского и его “школы”, что Хмельницким руководили интересы классовые или даже чисто личные, то это утверждение является чисто голословным и никаких доказательств не имеет. И классовые и чисто личные интересы, как материальные, так и нематериальные, свойственны каждому человеку, в том числе были они и у Хмельницкого, но для утверждения, что в своей деятельности Хмельницкий руководился только или главным образом ими, нет никаких оснований и объективных данных.
Непосредственным поводом к началу восстания, как известно, была личная обида, нанесенная Хмельницкому. Поводом можно считать и отдельные притеснения поляками казаков и казацкой старшины, в первую очередь. Но причина восстания далеко выходила за рамки отдельных случаев и лежала в самой сущности польской политики на Украине-Руси, которая была направлена к ее ополячиванию, окатоличиванию, социальному порабощению и эксплоатации населения.
Поэтому призыв Хмельницкого к восстанию вызвал такой отклик и поднял все население. И в волнах народного гнева потонули и растворились интересы и классовые, и личные. Восстание Хмельницкого, из казачьего бунта вначале, быстро превратились в, охватившую весь народ революцию, социальную, национальную и религиозную, которая, отражая волю народа, предначертала и определила ход восстания и его конечные цели, независимо от личных симпатий и настроений самого Хмельницкого и его сотрудников.
Вот почему Хмельницкий после победоносной летней кампании 1648 года и Киевской встречи и торжеств уже не думал больше о “расширении ординации” или увеличении казачьих прав и привилегий, а начал готовиться к продолжению борьбы для осуществления стремлений всего народа, которые состояли в полном освобождении от польской оккупации и угнетения. Гарантию же невозможности возвращения польской власти народ видел в воссоединении с единоверной и единокровной Россией.
Несомненно, Хмельницкий все это отлично понимал, а потому одновременно с подготовкой своих собственных сил, старался добиться согласия Москвы на воссоединение.
В результате событий 1648 года поняли и поляки, что восстание Хмельницкого далеко вышло за пределы прежних казацких “бунтов” и превратилось в гражданскую войну, грозящую отпадением от Польши обширных богатейших территорий.
А потому Польша начала усиленно готовиться к продолжению борьбы, собирая для этого нужные военные силы, чтобы привести в повиновение “взбунтовавшихся хлопов”, как поляки называли вооруженные силы Хмельницкого.
Но одновременно с этим Польша делает попытки как то договориться с казаками, щедро давая обещания, в выполнение которых не верили ни казаки, ни сами поляки.
Уже в января 1649 года, почти одновременно с решением Сейма, состоявшегося в Кракове, об организации 30-тысячного регулярного войска и о созыве всеобщего ополчения для усмирения Украины, к восставшим, в Переяслав, король отправил специальную миссию с богатыми подарками Хмельницкому и его сотрудникам и с щедрыми обещаниями казакам прав и привилегий, если они прекратят борьбу. Миссию эту возглавляли православные магнаты Кисиль и князь Четвертинский, как и все магнаты, несмотря на свое православие, всецело поддерживавшие польскую политику на Украине.
Королевскую миссию Хмельницкий принял подчеркнуто холодно. Принял он ее стоя, окруженный своей старшиной. Гневные и оскорбительные выкрики присутствовавших сопровождали речь главы миссии – Кисиля. А в своем ответе Хмельницкий сказал: “я вас всех ляхов переверну вверх ногами и растопчу так, что все будете у меня под ногами”…
Чванливые магнаты проглотили все обиды и оскорбления и в течение нескольких недель старались уговорить Хмельницкого пойти на соглашение с Польшей, пытаясь разными обещаниями и интригами внести раскол и несогласие в ряды повстанцев.
Хмельницкий же затягивал переговоры, чтобы выиграть время для подготовки к возобновлению военных действий, и только во второй половине февраля выставил свои условия, заведомо неприемлемые для поляков и к тому же требовавшие утверждения Сейма. В условиях Хмельницкото предвиделись новые переговоры весною, что давало еще несколько недель для подготовки к войне.
Не добившись от Хмельницкого никаких уступок и изменений его условий, польская миссия уехала из Переяслава, напутствуемая словами Хмельницкого: “на всей Украине не останется у меня ни одного князя и ни одного шляхтича; а если кто из них хючет есть хлеб с нами – тот покоряйся запорожскому войску!”
Ведя переговоры с польской миссией, Хмельницкий, одновременно с подготовкой к войне, предпринимает шаги к воссоединению с Москвой и привлечению ее к активному участию в деле освобождения Украины-Руси от польского владычества.
Под видом сопровождения патриарха Паисия, ехавшего через Киев в Москву, Хмелыницшй посылает своего доверенного человека – полковника Мужиловского к Московскому царю с поручением совершенно секретно и только лично передать просьбу царю о включении Украины в состав Русского Государства.
4– го февраля 1649 года Мужиловский при личном свидании с царем передает ему поручение Хмельницкого и свою “записку” по этому вопросу, в которой настойчиво просит оказать помощь в войне с Польшей. Если не прямым участием, то, хотя бы расквартированием русских войск в местностях, уже освобожденных от поляков, “как в своей прямой вотчинной земле”, а также разрешением донским казакам помочь украинцам в их борьбе с Польшей.
Сохранившаяся в московских архивах “записка” Мужиловского опровергает все измышления шовинистов-сепара тистов (Грушевского и его»школы») о том, что Хмельницкий в переговорах и сношениях с Москвой двурушничал, обещая Москве воссоединение и вовсе не думая это воссоединение осуществить.
Москва хорошо была осведомлена о подлинных настроениях и самого Хмельницкого, и его народа, видевших свое единственное спасение в соединении с Москвой. Но выступить активно она тогда ще не могла. Это бы значило возобновления войны с Польшей после только что заключенного Столбовского мира (1647 г.). А к такой войне Москва не была готова
Но зато все остальные виды помощи восставшему населению Украины-Руси Москва оказала с несвойственной московским политикам быстротой и решимостью.
Зная тяжелое продовольственное положение Украины после неурожая 1648 года и разорений, вызванных войною, были немедленно отменены вывозные и ввозные пошлины при торговле с Украиной. Обзы с хлебом и всем необходимым (до выделывавшихся в Московском царстве казачьих седел включительно) потянулись с севера на Украину. Сохранившиеся донесения пограничных воевод (Путивльского, Севского, Рыльского и других) свидетельствуют о размерах разного вида снабжения, шедших на Украину.
С другой стороны, были значительно расширены льготы и даже привилегии, дававшиеся населению Украины-Руси, переселявшемуся в пределы Московского Государства. В одиночку и группами, иногда в несколько сот семейств, украинцы переходили границу и поселялись в границах дореволюционных российских губерний: Харьковской, Курской, Воронежской, отдельными “слободами” – свободными селами.
Кроме того, немедленно же, не ожидая отъезда из Москвы Мужиловского, к Хмельницкому был послан специальный гонец от царя – Михайлов с заданиями наладить связь с Москвой.
В ответе царю, переданном через возвращавшегося Михайлова, Хмельницкий (3-го марта 1649 года) пишет, что он, “Гетман и все войска, как первее також де и ныне желает того, чтобы ваше царское величество нам, найнижайшим слугам и подданым своим, учинился государем и царем”. В ответ на это письмо Хмельницкого, Посольский приказ своей грамотой уведомил его, что Москва к его просьбе относится положительно.
В конце марта Хмельницкий направляет в Москву своих посланцев – игумена Павла и попа Никифора с поручением через пребывавшего в Москве патриарха Паисия хлопотать перед царем о скорейшем согласии Москвы на воссоединение с Украиной.
Одновременно с путешествием в Москву игумена Павла и попа Никифора, из Москвы было послано к Хмельницкому специальное посольство во главе с выдающимся московским дипломатом Унковским.
Путь посольства Унковского через Украину превратился в сплошную манифестацию русско-украинского братства. Начиная с Конотопа, куда Унковский прибыл 1-го апреля и, кончая Чигирином, ставкой Хмельницкого, казаки и все население восторженно встречали и провожали московское посольство.
В сохранившемся “статейном списке” это путешествие описывается так: “Как ехали Запорожскою землею от порубежного города Конотопа до Чигирина и в городах полковники, и сотники, и атаманы, и есаулы Григория (Унковского) встречали и провожали конные з знамены, а у городов пешие с ружьем и на встрече и на провожанье стреляли из пушек”.
Сын Гетмана – Тимофей с старшиной встретил Унковского под Чигирииом и сопровождали к ожидавшему его Хмельницкому.
В переговорах с Унковским Хмельницкий добивался ускорения активного участия Москвы в предстоящей войне с Польшей, но Унковский мог только обещать принятие Украины в состав русского государства “когда она будет освобождена”, но не мог дать обещаний немедленной военной помощи, вследствие затруднительного положения Москвы. Хмельницкий же настаивал на военной интервенции Москвы и, когда уезжал Унковский, вместе с ним послал к царю своего специального посла – полковника Федора Вешняка, чтобы тот склонил Москву на интервенцию и немедленное воссоединение.
Однако на открытую войну с Польшей Москва еще не решалась. Дело ограничилось только всесторонней косвенной помощью Москвы восставшей Украине, о которой упомянуто выше.