Здесь, уместно будет упомянуть, что военноначалыники российской армии, в рядах которой воевали запорожцы в войнах 1736-9 и 1768– 74 гг., были необычно высокого мнения о боевых качествах запорожцев и считали для себя честью быть зачисленными в списки Войска Запорожского. В делах Коша Запорожского сохранилось несколько десятков копий “аттестатов”, выданных разным лицам о зачислении их в списки Войска. Один из них, – на имя подполк. М. И. Кутузова, будущего главнокомандующего в Отечественной войне. Аттестат этот гласит: “По, его, подполковника Михаила Илларионовича Кутузова желанию, войска Запорожского низового, в курень Крыловский принять и для всегдашнего его при сем войске исчисления в компуты войсковые вписать, а для верности в том и сей аттестат ему, № 127, при подписи нашей и восковой печати выдать повелели. Из Коша 1773 года генваря 30 дня”.
По всей России, с одной стороны, распространялось и укоренялось мнение о необычайной отваге Запорожцев (что соответствует действительности), с другой стороны, ложное мнение о бесклассовом, равноправном характере запорожского товарищества.
И, только в последнее время, благодаря исследованиям социальной структуры Запорожья на основании изучения многочисленных подлинных документов той эпохи, создалась подлинная, реальная картина того, что представляло собою Запорожье 18-го века.
Картина весьма далекая от описаний и Эварницкото и Скальковского и всей сепаратистической “исторической школы”.
Не аскетическим, рыцарским равноправным братством борцов за правду было Запорожье 18-го века, а вкрапленной в территорию России обширной областью с своеобразным бытовым укладом, острыми социальными расслоениями и противоречиями и, подчинением распоряжениям центральной власти только постольку, поскольку эти распоряжения нравились.
К этому времени (половина 18-го века) вековечные враги запорожцев – татары, турки и католики-поляки, в результате побед Российской Империи, были настолько ослаблены, что не могли и помышлять о какой нибудь агрессии, а думали только о сохранении прежних территорий, которые, шаг за шагом, неуклонно попадали в подчинение России.
Бывшая раньше центром и оплотом борьбы против этих, некогда могущественных, врагов, Сечь потеряла свое и военное, и национальное, и политическое значение.
Богатейшие земли на юг, юго-запад и юго-восток от областей, которые запорожцы считали своими, вошли в состав России и начали быстро заселяться, преимущественно, выходцами с Левобережьи и Слободщины, обзаводившимися семьями запорожцами, а также выходцами из Великороссии и спасавшимися от турецких зверств, сербами,
греками и болгарами. Сербы переселились большими группами (в 1732 и 1751-2 гг.), поселились все вместе и были организованы по военному: в полки и роты, как конные (гусарские), так и пешие.
В конце 18-го века, здесь (в северной Таврии) обосновалось немало немцев, создавших свои села, называвшихся “колониями”. Так создалось этнически разнообразное население Новороссии.
Запорожцам фактически нечего было делать, а существование по-военному организованной, никому не подчинявшейся, Сечи, стало не только не нужным, но и опасным.
С одной стороны, Сечь была надежным убежищем для беспокойного элемента, бежавшего туда от стабилизировавшегося к тому времени крепостнического строя Левобережья и Слободщины, к чему российское правительство не могло быть равнодушным.
С другой стороны, запорожцы всячески препятствовали заселению пустых земель, считая их “своими” и, нередко, с оружием в руках, изгонали новых поселенцев и разрушали их села, что нарушало планы правительства.
С третьей стороны, наконец, своеволие запорожцев и проявление ими своей собственной инициативы, приводили к постоянным недоразумениям с Польшей и Турцией.
Запорожцы не только принимали к себе беглецов с Правобережья, т. е. польских подданных, но и активно участвовали в сопротивлении, которое население Правобережья оказывало польско-католической агрессии. Общеизвестна, например, активная, если не руководящая, роль запорожцев в “Колиивщине” – восстании 1768 г. – и “Уманской резне”. Разумеется, Польша протестовала, а Россия вынуждена была предпринимать репрессивные меры против запорожцев, которые тогда считались ее подданными.
Кроме Польши избыток своей энергии, не занятой никаким трудом, в поисках военной добычи, запорожцы направляли и против турок, почти непрерывна совершая набеги на ее территорию, вопреки прямым запрещениям русского правительства, находившегося в мире с Турцией, Как известно, непосредственным поводом для возникновения войны России с Турцией в 1768 г., было нападение и разграбление запорожцами города Голты.
Значительно изменился, в 18 веке, и состав Сечи, бывшей в 17 веке “школой рыцарства” и центром национально-освободительной борьбы, куда стремилась и молодежь лучших фамилий Украины-Руси и непреклонные идейные борцы за народ из старшего поколения. Молодежь высших классов и культурного слоя Правобережья была ополячена и окатоличена, а молодежь Левобережья и Слободщины быстро входила в общероссийскую жизнь и создавала карьеру в рядах общероссийской армии и администрации.
Цели, к которым стремилось население Украины-Руси в эпоху освободительной борьбы за освобождение от польско-туpецко-татарской агрессии, были, в основном, достигнуты, а потому и у старшего поколения не было причин стремиться в Запорожскую Сечь, как это было раньше.
Пополнение в Сечь теперь шло, главным образом, за счет беглых от крепостного режима и все меньше и меньше становилось среди запорожце хоть относительно образованных людей, способных занять командные должности. Сильно упала и, железная когда-то, дисциплина. Отдельные отряды запорожцев (“ватаги”) часто действовали на свой риск и страх, не только без одобрения Кошевого атамана, во вопреки его прямому запрещению. “Ватаги” эти проникали на турецкую территорию или польско-турецкую (южное Правобережье), грабили и вызывали неприятные для русского правительства объяснения.
Правда, во время продолжительных войн с Турцией, которые вела Россия в третьей четверти 18-го века, запорожцы неизменно принимали в них участие, действуя или в составе регулярной армии или, как партизаны; но, в мирные периоды, русское правительство, кроме неприятностей от них ничего не имело.
Поэтому постепенно созрело решение Запорожскую Сечь ликвидировать, что и было приведено в исполнение.
5 июня 1774 г. русские войска, возвращаясь после победоносной войны с Турцией, окружили Сечь и предъявили требование расселиться и, или служить в армии, в так называемых “пикинерских” полках, или выбрать себе профессию, и стать земледельцами или ремесленниками-мещанами. После недолгого совещания запорожцы покорились, сдали оружие и сечевую казну, а укрепления Сечи, были, за ненадобностью срыты.
Так закончила свое, более чем 200-летнее существование Запорожская Сечь, которая сыграла, в свое время, огромную роль в борбе Украины-Руси с польской и татарско-турецкой агрессией.
Часть запорожцев образовала два “пикинерских” полка, вошедших в состав российской армии, часть расселилась и занялась мирным трудом, а часть (которым было не по душе ни первое, ни второе занятие) небольшими группами, под видом ухода на рыбные промыслы, пробралась на турецкую территорию и основала, около Очакова, новую Сечь. По российским источникам, этих новых сечевиков было ок. 4.000, по сепаратистическим утверждениям – до 7.000. (Зная социальную структуру Запорожья, надо полагать, что эти ушедшие, в основном, были “серома” (бедняки), не связанные никаким имуществом.
Узнавши об этом, Российское правительство, выселило на север и заточило в монастыри бывших вождей запорожцев: кошевого Кальнишевского, судью Головатого и писаря Глобу, т. к. не было в них уверено и опасалось, что и остальные запорожцы последуют за бежавшими в Турцию. Кальнишевский долго находился в Соловецком монастыре и умер там в 1803 г., 112 лет от роду. В ссылке, в северных монастырях, закончили свои дни и Глоба и Головатый.
Причина ссылки этих вождей Запорожья до сих пор остается невыясненой и, возможно, это было ошибкой правительства. Трудно предположить, чтобы, лично очень богатые люди: Кальнишевский, Головатый и Глоба, могли решиться на уход в Турцию, причем бы они теряли все свое имущество.
От Турции же Россия потребовала вернуть запорожцев, но ни турки, ни запорожцы на это не соглашались. Тогда Турция, не желая иметь этот беспокойный элемент вблизи русской границы, уступая желаниям России, приказала им перебраться на устья Дуная, признала их официально своими поддаными (1778 г.) и позволила основать Сечь и жить и промышлять свободно, а за это служить султану “пеше и конно”.
Распоряжением султана запорожцы не были довольны и среди них началось брожение. Одна часть двинулась в Россию и вступила во вновь сформированное в 1783 г. “Черноморское казачье войско”, которое, по поручению Потемкина, возглавили бывшие запорожские старшины: Антон Головатый, Захар (Харько) Чепига и другие, и собрали около 17.000 казаков.
Впоследствии эта войско, особенно отличившееся в войне России с Турцией в 1793 г. было переселено на устье Кубани и положило начало Кубанскому казачьему войску, существовавшему до революции 1917 г.
Вторая часть, получив разрешение Австрийского Императора, переселилась в Австро-Венгрию и осела на нижнем течении реки Тиссы. Эта группа (которая, по словам Грушевского, состояла из 8.000) задержалась в Австрии не долго и вскоре рассыпалась и разбрелась. Одни вернулись в Россию, другие направились в, назначенные султаном, для поселения места за Дунаем.
Третья часть исполняя повеление султана, переселилась в гирла Дуная и около города Дунайца основала Сечь, выгнавши живших там донских казаков “некрасовцев”, которые, в свое время, не желая подчиниться правительству, бежали из России.