Пока я раздумывала, кто будет моим следующим собеседником, мне неожиданно пришло электронное письмо от доктора философии Лоры Бейкер, которая была моей наставницей по нейробиологии и одним из председателей диссертационного совета на моей защите. Увидев ее сообщение у себя в почте, я решила кратко описать ей свой проект и спросить, будет ли ей интересно обсудить его. Она согласилась, и мы назначили встречу. Перед этим интервью я чувствовала себя довольно неловко, потому что оно отличалось от остальных. Эта женщина старше меня; она была моей наставницей, и я испытывала к ней большое уважение. Лора Бейкер одна из самых блестящих ученых, которых я знаю. Я беспокоилась: а вдруг, как только я расскажу свою историю и начну задавать вопросы, она расстроится, что я впустую трачу ее время? Вдруг она решит, что все мое обучение в аспирантуре было напрасным, поскольку теперь я верю в интуицию? Конечно, она подумает, что я сошла с ума. Но мне искренне хотелось знать, как на эти темы смотрят ученые, в том числе серьезные ученые с хорошей репутацией. Поэтому я велела себе набраться смелости и просто сделать это.
Мы провели два часа за теплым разговором, который меня просто потряс. Я так радовалась, что попросила ее обсудить со мной эти темы! Лора Бейкер начала с того, что прочитала мне цитату: «Иногда вполне нормально признать, что некое явление – просто загадка»[1]. Вот это да! Еще один человек, которому комфортно принимать существование загадок! Неужели я – единственная, кому это неприятно?
Она рассказала мне свою личную историю о том, как на протяжении многих лет развивались ее отношения с религией и духовностью. Теперь она считала себя в целом духовной. Ей это давало ощущение комфорта. Как и моя коллега Дафна, Лора Бейкер считала, что духовное образование должно фокусироваться на изучении того, как работает ум, позволять человеку погружаться в себя и искать новые способы мышления или видения себя или мира. Для нее ум – это машина, направляемая нашим эго, но это не обязательно должно быть так. Она считает, что можно повернуть ум вспять и понаблюдать за эго. В тот момент мне пришло в голову, что многим ученым удобно говорить о своей духовности, потому что она связана с наблюдением за умом и его действиями, а не, скажем, с духами. Видимо, это лучше всего соответствует нашему пониманию мира. Кроме того, по какой-то причине это самая приемлемая форма духовности для нашей культуры.
Лору позабавило, что мне так трудно смириться с существованием духовности наряду с наукой. Она отметила, что, хотя среди ученых-эмпириков немало атеистов, многие другие занимаются духовными практиками и интересуются такими вопросами, как «Что такое душа?» и «Что такое сознание?».
Этот разговор успешно объединил все предыдущие. Больше всего мне запомнилось замечание Лоры, что просто принимать некоторые явления как загадки – это нормально. Такая идея никогда не приходила мне в голову, и потому теперь я привыкала к ней примерно неделю. Просматривая свои записи, я поняла, что все коллеги-ученые, у которых я брала интервью, по-разному говорили об одном и том же, но я не слышала этого, пока это не сказала Лора.
Я искала разрешения верить в такие явления, механизмы которых наука пока еще не поняла. Но что, если во Вселенной есть явления, которые мы вообще не можем понять? Это и есть загадки, тайны. Но почему мне не по себе от этой идеи? Я была уверена, что в основе реальности должна лежать какая-то глубинная истина, и если найти для нее научную базу, то можно будет разъяснить все это обществу – и мы наконец все поймем. Внезапно появилась опция не делать этого. Возможно, иногда единственное, что нам нужно, – это опыт, а не механизм.
8. Подождите… Люди это уже изучали?
Не скажу, что я когда-либо много думала о медиумах. На самом деле раньше я была одним из тех людей, которые считают их мошенниками. После того как моя подруга Стефани прочитала «Много жизней, много учителей», она порекомендовала мне пару своих любимых телешоу о медиумах; по ее словам, она поняла, что медиумы повторяют многие духовные истории, которые мы узнали из этой книги. Поскольку я уже была, пусть и с долей иронии, поклонницей всего странного, жуткого, мрачного и призрачного (да, я ученый, но я еще и человек, который любит отворачиваться от своего неверия ради развлечений), я сразу посмотрела «Преследование» и «Медиум с Лонг-Айленда». Да, в них обыгрывались многие из тех же философских принципов; это меня заинтриговало и вызвало еще больше любопытства. Я прочитала книги Ким Руссо и Лоры Линн Джексон и заметила, что оба автора были научно протестированы и сертифицированы Исследовательским центром Уиндбриджского института как достоверные медиумы. Я заглянула в этот центр и обнаружила, что его миссия – «проведение исследований мирового уровня в отношении явлений, которые в настоящее время не поддаются объяснению в рамках традиционных наук», а один из соучредителей имеет докторскую степень в области фармакологии и токсикологии. Что?! Я также обнаружила, что во время одной из программ центра сотрудники внедрили строгий экспериментальный алгоритм, с помощью которого они протестировали и сертифицировали шестнадцать медиумов-экстрасенсов и опубликовали свои результаты в рецензируемых журналах.
Затем я вспомнила, как Лора Линн Джексон в интервью Челси Хэндлер упомянула о свой радости по поводу того, что ученые изучают ее мозг: возможно, это позволит понять, что в ней такого особенного и почему она способна воспринимать экстрасенсорную информацию. Это пробудило мой интерес, и я перешла в режим исследования: начала искать все, что можно было найти. Какие исследования проводились? Какие методы в них использовались? Доказана ли уже реальность медиумизма? Само собой, я сразу же отыскала публикации и стала в них копаться.
Вот что я нашла. Исследования медиумизма прошли долгий путь со времен печально известных спиритических сеансов XIX и начала XX веков. Исследователи использовали современные научные методы для оценки точности той информации, которую медиумы, по их словам, аномальным способом получают от умерших людей. Например, Исследовательский центр Уиндбриджского института внедрил в своих исследованиях условие пятикратной маскировки, чтобы исключить влияние информации, бессознательно полученной из сенсорных сигналов, исходящих либо от людей, для которых делалось гадание, либо от экспериментаторов. Как правило, исследования проводятся в двойном слепом режиме, то есть и ученые, проводящие эксперимент, и испытуемые не знают его условий – это золотой стандарт клинических научных исследований. Здесь же применялась пятикратная маскировка – это титанический уровень «слепоты», значительно превосходящий тот, который используется в традиционных клинических испытаниях.
Исследования проходили примерно так. Модель – это человек, добровольно вызвавшийся заказать медиуму гадание о знакомом умершем (которого называют бестелесным). Медиума просят сделать по телефону два отдельных чтения (каждое из которых описывает внешность бестелесного, его личность, занятия и причину смерти) – одно для мишени, то есть реального бестелесного, которого модель знала лично, и одно для вымышленного персонажа. Но модели не выслушивают оба чтения непосредственно от медиума, а получают две слепые расшифровки, которые затем оценивают на точность.
Больше всего в их исследованиях меня впечатлил уровень «слепоты» – и достигнут он был следующим образом (Cardena, Palmer, and Marcusson-Clavertz, 2015):
• Медиумы не знали, кто их бестелесные и кто модели.
• Модели не знали, какое из двух чтений им досталось (чтение для мишени или для вымышленного персонажа).
• Ассистенты, которые собирали описания бестелесных, не знали, какой медиум какого бестелесного описывает и для кого предназначено полученное чтение.
• Экспериментатор не знал подробностей жизни бестелесного.
• Когда модели приходили в лабораторию, чтобы оценить точность чтений, экспериментатор не знал, какое из чтений относится к мишени, а какое – к вымышленному персонажу.
Я читала их отчеты, как и несколько других отчетов разных групп, которые проводят аналогичные исследования медиумизма. Этот эксперимент действительно интересен, потому что его авторы не только пытались количественно оценить точность информации, которую якобы получал медиум, но также изучали и пересказывали феноменологический опыт самих экстрасенсорных медиумов, что особенно интересовало меня в связи с собственным начатым проектом. Оказалось, что существуют также исследования описаний психических переживаний медиумов «от первого лица». По счастливой случайности я нашла только что (в 2020 году) изданную научную статью, в которой рассматривается все множество ранее опубликованных исследований медиумов, воспринимающих точную информацию об умерших людях. Как видно из отчета, в совокупности эти исследования показали, что участники, как правило, точно передавали информацию об умершем человеке, с которым не были знакомы (Sarraf, Woodley of Menie, and Tressoldi, 2020).
Что касается физических переживаний, которые экстрасенсорные медиумы испытывают во время чтения, то здесь данные сильно варьируются; однако в другой статье описываются общие черты экстрасенсорных медиумов, особенно то, как они сами определяют «энергию» гадания (Beischel, Mosher, and Boccuzzi, 2017). Интересно, что экстрасенсорные/интуитивные гадания представлены иначе, чем медиумические чтения. Люди, больше склонные работать с цифрами, могут возразить против подобных описаний субъективного опыта, но лично я считаю, что лучшие научные идеи приходят тогда, когда вы слушаете людей, над которыми проводится исследование. Это особенно верно в такой области, как нейробиология: карта мозговой активности участника эксперимента была бы бессмысленной, если бы мы не знали, что именно он думал или делал.