[48]. Польза привычек очевидна. Как только вы нарабатываете определенные поведенческие образцы, исчезает необходимость тратить на них большое количество ресурсов. Если вы учитесь делать омлет, то сначала вам придется обдумывать каждый шаг, но очень скоро приготовление этого незамысловатого блюда войдет в привычку и вы станете выполнять все этапы не задумываясь. Сэкономленные ресурсы можно посвятить другим задачам, например разговору или планированию следующего дня.
Рис. 3.Базальные ядра управляют привычным поведением. По мере того как поведение переходит от типов, требующих внимания, к более рефлекторному режиму, большое скопление структур в центре мозга, известное как базальные ядра, приобретает все более важную роль. Хотя рефлекторные реакции на первый взгляд кажутся более эффективными, недостаток внимания в привычном поведении может приводить к несчастным случаям при выполнении задач, в которых уже наработалось мастерство и компетенция, например в вождении автомобиля, приготовлении еды и т. д. Рисунок Билла Нельсона (Bill Nelson)
На рис. 3 показано то, что обнаружила Энн Грейбил, а именно большое скопление серого вещества в центральной области мозга, или так называемые базальные ядра, которые облегчают переход от режима обучения к режиму «автопилота». На ранних этапах обучения задействована нижняя доля этой структуры мозга, пока вы пытаетесь понять, как все работает. Эта нижняя, или вентральная, часть расположена рядом с участком мозга, упрощенно рассматриваемым как центр удовольствия, или прилежащее ядро (более подробно мы рассмотрим этот участок мозга в главе 6). Ключевое нейрохимическое вещество этой структуры, дофамин, определяет исследовательское поведение, выделяя важные аспекты нового ответа. Но как только исследование завершается и происходит овладение новым окружением, в дело вступает верхний отдел базальных ядер. Этот переход в мозге отражает смещение внимания, поскольку по мере овладения навыком решения задачи задействуется все меньше сил на исследование и действия становятся более автоматическими. Подобная «автоматика» может объяснять, почему, например, в приготовленном омлете вы не заметили осколки яичной скорлупы.
Хотя эффективность часто бывает востребована, несложно заметить, как привычки могут приводить к опасным и нежелательным ситуациям. Когда наша защитная система отключается и организм переходит в режим «автопилота», мы становимся уязвимыми перед ловушками, которые расставляет мир. Так, сидя за рулем, но думая о работе, вы можете не заметить машину, выскочившую на красный свет, или ребенка, бросившегося на проезжую часть за мячом. Получается, что разумнее оставаться максимально бдительным, даже занимаясь повседневными делами. И уж тем более не спускать базальные ядра с короткого поводка в режиме закрепленной привычки, когда нужно выполнять не только рутинные дела. Вряд ли кто-то обрадуется, когда хирург, в режиме привычки, зашьет легкие и не заметит, что в них остался скальпель. Кей Дисмьюкс, бывший ведущий ученый по изучению человеческого фактора в научном центре НАСА, провел исследование, которое подтвердило, что при переходе самолета в режим автопилота в кабине чаще совершаются ошибки; так что вряд ли кто-то захочет, чтобы настоящий пилот тоже перешел в режим привычки. Даже при множестве контрольных проверок порой бывает трудно сосредоточиться на задаче, особенно в мире, полном отвлекающих моментов. Дисмьюкс вместе с коллегами написал книгу «Миф о многозадачности» (The Multitasking Myth), в которой рассказал об уязвимости мозга в опасной ситуации, когда человек пытается решить несколько задач[49]. Мы считаем, что можем эффективно выполнять несколько задач одновременно, но имеется множество доказательств того, что даже при выполнении самых простых и рутинных дел наша так называемая многозадачность приводит к трагедиям. Возможно, самые страшные примеры такой поведенческой уязвимости – это случаи, когда родители, погрузившись в рутинную закупку продуктов, забывают, что оставили в машине ребенка, а ведь это смертельно опасно, особенно при высоких летних температурах. Мы и представить не можем, что человек может настолько отвлечься, но огромное количество подобных историй, даже с летальным исходом, доказывает обратное.
Переключимся к менее серьезным вещам. Около двадцати лет назад, когда я присутствовала на ежегодном собрании Общества философии и психологии юга США (Southern Society for Philosophy and Psychology), один из докладчиков, прежде чем представить свои исследования, рассказал забавную историю о том, как привычка сыграла с ним злую шутку. Решив перед выступлением почистить зубы, он слишком поздно заметил, что вместо зубной пасты выдавил на щетку Preparation H, популярное средство от геморроя, упакованное в похожий на зубную пасту тюбик. Поскольку он не знал, какой эффект может оказать местное применение этого препарата, он решил предупредить присутствующих на тот случай, если во время доклада ему станет плохо. Этот пример показывает, что ни надпись на тюбике, ни странный вкус «пасты» не смогли преодолеть привычный барьер, поставленный базальными ядрами этого мужчины. Подобную реакцию можно объяснить знанием нейронных цепей, лежащих в основе привычных реакций. Однако сложнее объяснить решение мужчины поделиться этой пикантной информацией с коллегами-профессионалами, которые могли бы задаться вопросом, почему столь специфический препарат хранился рядом с зубной пастой. Непонятно, какой участок мозга следует винить в этом интересном поведенческом проявлении, известном как ложный шаг.
Во многих культурах сегодня наблюдается изобилие пищи, она буквально повсюду, куда ни бросишь взгляд, и людям сложно представить те времена, когда их предки постоянно испытывали голод. У людей прошлого познавательные способности, несомненно, были направлены на поиск и накопление пищевых запасов. Эта реакция известна как фуражирование, или поведение, связанное с поиском и добыванием корма. Исследователи посвятили много времени определению оптимальных стратегий фуражирования, которые дают наибольшую пищевую результативность для разных видов животных. Следует отдать должное и первопроходцу Скиннеру, который одним из первых исследовал (в лаборатории) поведенческие реакции фуражирования с различными схемами подкрепления. Вне стен лаборатории, если животному приходится тратить много энергии на преследование добычи или захват источника пропитания, имеющего минимальную пищевую ценность, такое поведение нельзя квалифицировать как оптимальную тактику фуражирования. Однако если речь идет о единственном пищевом источнике, то даже такая тактика превращается в оптимальную стратегию фуражирования. Теперь мы знаем, что множество факторов вносит вклад в стратегию оптимального фуражирования. Расход энергии, безопасность, постоянная доступность, степень пищевой ценности и конкуренция – вот лишь некоторые факторы, влияющие на пищевой результат. В ходе эволюции постоянно возникала необходимость совершенствовать вероятностные навыки, помогающие определять оптимальные стратегии поиска пищи, что способствовало усложнению структуры мозга.
Рассмотрим, например, обыкновенную землеройку – крошечного грызуна с заостренным носом, как у трубкозуба, и крошечными глазками, широко распространенного по всей Европе. Ее вес примерно равен весу двух-трех одноцентовых монеток, и, чтобы выжить, она ежедневно должна обильно питаться. Из-за крохотного размера у животного чрезвычайно высокий метаболизм и огромный расход энергии, поэтому эти крохотные млекопитающие должны есть каждые несколько часов, чтобы не умереть, и они не могут заказывать еду навынос! Хотя мы не знаем, осознает ли землеройка опасность своего положения – постоянную угрозу для жизни, но ее нервная система настроена на почти непрерывный поиск пищи, поскольку от беды ее отделяет одна порция еды и пара часов[50].
Постоянный метаболический кризис не позволяет землеройке ошибаться при поиске еды. Она должна не только тратить минимум энергии, чтобы получить наиболее калорийный результат, но и быть предельно осторожной в этих поисках, чтобы не стать добычей совы или лисицы. И только представьте, какое дополнительное давление оказывает на эту опасную метаболическую формулу нервная система самки с выводком детенышей, требующих дополнительного расхода энергии. Ученые воспользовались этими особенностями землероек и, изменяя в лаборатории условия добывания пищи, постарались узнать как можно больше об их поведенческих откликах, например о готовности рисковать и принимать те или иные решения. В одном из экспериментов исследователи ставили грызунов перед выбором между постоянным источником небольшого количества пищи и несистематической, но обильной кормежкой. Вначале хвостатые подопытные предпочли надежный и постоянный источник пищи, но, когда ученые на некоторое время убрали обе кормушки, а потом вернули их, грызуны предпочли миску с большим количеством корма, поскольку проголодались сильнее[51]. Этот пример показывает, как мозг реагирует на изменившиеся условия окружающей среды и направляет животных на иные контингенции, позволяющие оптимизировать калорийный результат.
Таким образом, стало понятно, что землеройки инстинктивно осуществляют достаточно сложные контингентные расчеты. Возможно, подобные стратегии поиска пищи объяснят давнюю загадку мозга. В то время как вес мозга человека обычно составляет всего 2 % от веса тела, мозг землеройки занимает колоссальные 10 %. Во всем царстве животных ни у одного животного нет более высокого отношения массы тела к массе мозга, чем у крошечной землеройки. Теперь-то мы знаем, что на интеллект и познавательные способности влияет не только соотношение массы мозга к массе тела, однако такой большой размер мозга землеройки не имеет внятных объяснений. Для чего же ей такой большой мозг? Хотя нам еще предстоит найти свидетельства впечатляющих интеллектуальных способностей этих животных, возможно, постоянный пищевой кризис, в котором пребывает землеройка, требует сверхкогнитивных ухищрений для решения задач в таких специфических пищевых условиях. Впрочем, поскольку у грызунов отсутствует способность импровизированного решения задач, вероятно, им нужно хранить большие объемы информации о том, как реагировать на различные фуражные сценарии, и поэтому им требуется больший мозг. Возможно, крайняя необходимость, заставляющая землеройку каждые два-три часа отправляться на поиски еды, требует от их мозга более серьезных затрат в нейронных механизмах, чем у крупных млекопитающих с меньшими энергозатратами и медленным обменом веществ. Это непритязательное маленькое животное – один из самых крупных специалистов по поиску корма.