о время процедуры сестра по неосторожности смыла сделанные хирургом метки. В результате из-за беспокойства, рассеянности и усталости, объединившихся с не зависящими от хирурга обстоятельствами, он ошибся и прооперировал не тот сустав.
Ринг не замедлил сообщить об ошибке администрации и рассказал пациентке, что произошло, принеся свои извинения. Проявив немалое мужество, врач опубликовал подробности этой истории в журнале New England Journal of Medicine, представив их как материал для исследования. Он хотел заострить внимание на обстоятельствах, чтобы другие хирурги тоже не теряли бдительность. Кроме того, Ринг посчитал, что произошедшее может положить начало дискуссии о дополнительных защитных мерах при проведении хирургических операций, что может снизить вероятность подобных несчастных случаев. Хотя Ринг и боялся обвинений в некомпетентности, коллеги доктора отреагировали неожиданно. Смелость хирурга произвела на них сильное впечатление, они были благодарны за предоставленную возможность проанализировать эту ситуацию[185]. Ринг использовал опыт, чтобы тонко настроить свои действия и подготовиться к будущей сходной ситуации. Честную реакцию на ошибку оценили коллеги, и в 2013 году его назначили заведующим отделением хирургии верхних конечностей Массачусетской больницы.
Я не собираюсь рассматривать врачебные ошибки, поэтому напомню, что результаты исследования по нейровизуализации, проведенного Ридом Монтегю среди врачей, показали, насколько важно концентрироваться в жизни не только на неудачах, но и на успехах. В одном из своих исследований Монтегю с коллегами провели функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) головного мозга 35 опытным врачам, предлагая в ходе виртуального общения с пациентами выбрать один из двух способов лечения. Проанализировав снимки, Монтегю, опираясь на правильность реакций, разделил врачей на две группы: высоко- и низкоэффективную. Врачи из группы высокоэффективных специалистов в ходе виртуального обучения продемонстрировали одинаковую активность мозга как в случае принятия верного решения, так и в случае ошибки. А вот доктора из низкоэффективной группы показали активный мозговой отклик после принятия верных решений, но этот отклик был хуже при неудачных решениях, которые в реальном мире привели бы к совсем неадекватному лечению пациента. Снимки мозга показали, что у высокоэффективных врачей наблюдалась повышенная активность в дорсолатеральной и смежной с ней теменной коре в случае принятия неверного решения, тогда как во второй группе повышенная активность в этих областях наблюдалась в ответ на верные решения. Интересно, что при тестировании врачей из низкоэффективной группы у них активировалось так называемое прилежащее ядро – область мозга, ответственная за систему предвкушений и вознаграждений. Получалось, что они предвкушали успех еще до того, как детально изучили ситуацию, и шли по пути, который авторы исследования назвали погоней за удачей[186]. Таким образом, по-видимому, мозг чаще пытается предвидеть успех, чем неудачу, так что требуются немалые усилия, чтобы перетерпеть боль и, сосредоточившись на неудаче, извлечь из нее урок. Такая концентрация крайне важна для настройки мозга на вычисление вероятности.
Исследование Монтегю помогает понять процессы, которые мозг использует для того, чтобы разбираться в окружающем мире. Какие факторы мы отмечаем как важные для получения последующих желаемых результатов, если сталкиваемся с новым опытом? Порой выбор оказывается весьма далек от приземленной реальности. Когда я писала эту главу, в новостях сообщили, что на Гобблерс-Ноб, или Индюшачьей горке, в Панксутони, штат Пенсильвания, собралась группа наблюдателей в смокингах и цилиндрах и стала дожидаться появления сурка, которого с любовью называют панксутонский Фил. Выманив Фила из домика, наблюдатели посадили его на крышу, чтобы понять, видит ли он свою тень. Когда стало очевидно, что сурок своей тени не видит, раздались аплодисменты, ведь такая примета говорит о приходе ранней весны. Подобный способ прогнозирования погоды практикуется в США с 1886 года. Вероятно, это похоже на европейскую традицию празднования 2 февраля. Этот день в календаре равно удален от зимнего солнцестояния и весеннего равноденствия. Определение прогноза погоды важно для планирования займов и предсказания урожая[187]. Но нужно понимать, что никакой сурок не сможет уточнить ваш собственный хорошо обоснованный контингентный расчет!
Пример контингентного расчета при помощи сурка, а также исследование Рида Монтегю напоминают нам, насколько может снизиться активность мозга при неправильном прогнозировании будущего. Даже несмотря на отсутствие достаточных доказательств способности у крупного грызуна предсказывать приход ранней весны, мы приняли эту традицию, а некоторые даже искренне верят в такой прогноз. Но даже если большинство людей скептически относится к предсказаниям сурка, убежденность в существовании предсказывающих положительные результаты факторов воспринимается нами почти как истина, хотя в действительности они не менее ошибочны. Чтобы избежать вторжения будущих панксутонских филов в наши нейронные цепи, ответственные за принятие решений, необходимо применять все нейронные тактики, имеющиеся в нашем арсенале. Для людей, у которых доход не зависит от урожая, прогноз погоды не имеет значения. На этой легкой ноте мы можем немного ослабить нашу охранную систему. Но в большинстве случаев мы никогда не позволяем своим контингентным охранникам расслабиться, особенно при прогнозировании чего-то важного. Например, мы не можем позволить им расслабиться при выборе партнера или политического лидера или определении стратегии в воспитании ребенка! Но ни один из аспектов нашей жизни не может быть абсолютно защищенным от ошибочных или компромиссных контингентных расчетов, независимо от долгосрочности их действия. В следующей части мы обсудим нейрохимическое вещество, которое участвует в прогнозировании с помощью контингентных расчетов.
Поскольку мозг, предсказывая результат, отдает предпочтение положительным прогнозам, такое его поведение может привести к неприятностям, и здесь в дело вступает нейрохимическое вещество дофамин, который помогает переживать сложные периоды опыта создания контингенций. Недавно, во многом благодаря таланту Джона Саламона из Университета Коннектикута, выяснилась истинная функция этого вещества[188].
Хотя его студенты на каждом курсе психологии и нейробиологии знакомятся с дофамином как с субстратом нейрохимического вознаграждения, такая ассоциация не совсем точна. Подобно тому, как Уотсон и Крик писали, что открытая ими структура ДНК отличается «новыми чертами, представляющими значительный биологический интерес», утверждалось, что точка зрения, согласно которой дофамин задействован исключительно в системе вознаграждения или удовольствия, не состоятельна[189]. В ранних исследованиях было сделано предположение, что нарушение в системе дофамина мозга и активности в прилежащем ядре прерывало вероятность получения крысой вознаграждения. За прошедшие полвека эта гипотеза усложнилась и обрела основания.
В новом списке функций Саламон с коллегами дополнили функцию дофамина до облегчения мотивации – достаточно расплывчатая перспектива. Считается, что дофамин влияет на оценку вероятности получения желаемого вознаграждающего стимула или результата. Учитывая силу устремлений для получения вознаграждения у моих лабораторных крыс, неудивительно, что мотивация и движение переплелись так тесно. Более того, они происходят от одного слова mover, что означает «двигать». После десятилетий изучения научной литературы Саламон предложил новый профессиональный профиль для дофамина, включающий многие аспекты мотивации, в том числе следующие: активация поведения, приложение усилий, направленных на достижение цели, гибкое поведение и мониторинг расхода энергии. Дофамин, по-видимому, больше связан с предвкушением награды, чем с действительным опытом ее получения. Разумеется, никакое химическое вещество не работает самостоятельно, и многие нейрохимические вещества влияют на наши повседневные реакции. Дофамин взаимодействует с другими химическими веществами, к примеру с «тормозным» нейромедиатором ГАМК (гамма-аминомасляная кислота) в мезолимбической области мозга[190]. Также в этой области были выявлены так называемые «гедонистические горячие точки», действующие независимо от дофамина и задействующие рецепторы, реагирующие на опиаты и марихуану[191]. Но тем не менее дофамин – это действительно претендент на лидерство в том, что касается наших больших выигрышей. Здоровая дофаминовая система позволяет нам напряженно работать, прилагая дополнительные усилия, чтобы мы достигли целей, а поврежденная система побуждает нас срывать низко висящие плоды и выбирать легкий путь, даже если результат будет менее желанным. Если коротко: здоровая дофаминовая система воодушевляет наши поведенческие реакции, а это позволяет нам выдерживать напряженную работу, гибко реагируя на изменение обстоятельств, для достижения поставленных целей. Это невероятно важно! В длинном списке веществ, необходимых для выживания и благополучия человека, дофамин занимает одно из самых важных мест. Деньги не растут на деревьях, и многим из нас они не достаются на блюдечке, но именно дофамин уменьшает психологическую дистанцию между нашим нынешним состоянием и вознаграждением, которое мы хотим получить в будущем[192].
Таким образом, дофамин можно назвать своеобразным нейрохимическим мостом, ведущим к нашим мечтам и желаниям, или по крайней мере к ближайшим целям. Без него мы вполне удовлетворяемся существующим положением дел. Возьмем, к примеру, двух студентов, которые хотят работать в медицине. Благодаря капле дофамина один студент решит продолжить обучение и получит высшее медицинское образование, а второй предпочтет стать фельдшером скорой помощи, что избавит его от долгих лет дополнительной учебы. Обе профессии важны и уважаемы, но предшествующие их получению подготовительные усилия совершенно различны. Помимо вдохновляющего воздействия на наши реакции, дофамин, по-видимому, поддерживает контингентно-вычислительные области нашего мозга в активном состоянии для опознавания самых желаемых альтернатив