В лаборатории мы изучали использование крысами различных способов преодоления трудностей. Оказывается, крысы, как пассивные, так и активные (или гибкие), обычно профилируют свои реакции на угрожающие ситуации. Их реакции можно воспринимать как характеристики темперамента, и, возможно, те же характеристики можно экстраполировать на людей: одни постоянно «тормозят», оказавшись в опасной ситуации (пассивный тип), другие начинают бороться (активный тип), у третьих реакции меняются вместе с ситуацией (гибкий тип).
Возможно, вы тут же подумали, что гибкий тип задействует в обработке информации больше нейронных цепей для контингентного прогноза, связанного с различным реагированием, до того как сгенерировать поведенческий отклик. Догадываюсь, что вам хотелось бы знать, как можно определить способы преодоления крысами возникших трудностей. Естественно, я не могу полагаться на крысиную самоотчетность. Впервые идея такого эксперимента родилась в Голландии, правда, там эксперимент проводили со свиньями[207]. Когда исследователи укладывали поросят на спинки, была заметна разница в прилагаемых ими усилиях к освобождению, и подобный уровень реактивности сохранялся и в дальнейшем. Мы приспособили эти «спинные тесты» для крыс, добавив третий способ преодоления трудностей к пассивным и активным реакциям. Два раза в неделю мы подвергали крыс этому испытанию и заметили, что реакция некоторых из них менялась, переходя от активной фазы к пассивной и наоборот. Таких грызунов мы отнесли к гибкому типу, представители которого в многочисленных экспериментах демонстрировали пластичность реакций. Одной из таких гибких реакций стала адаптивность животных к опасности упасть в воду. Когда крысы впервые оказывались в воде, они начинали изо всех сил грести лапками, пытаясь найти выход на сушу, но в какой-то момент переставали паниковать и начинали беречь силы, просто удерживаясь на поверхности воды. Некоторые исследователи интерпретировали такую реакцию как «обусловленное отчаяние» и признак того, что грызун сдался, возможно, даже как симптом депрессии, но я воспринимаю такое поведение иначе. Как только крыса понимает, что выхода нет, она старается сберечь энергию и просто держится на поверхности. Если на протяжении трех дней проводить с крысами такой водный эксперимент, то можно увидеть интересную реакцию. Грызуны из активной и пассивной групп в течение трех дней постепенно меняли время спокойного плавания, при этом животные из гибкой группы скачкообразно увеличивали этот период уже на второй день. Похоже, они раньше собратьев понимали, что выхода нет и не стоит зря тратить силы. Гибкие переключали свои реакции, чтобы соответствовать ситуации. Контингентная настройка в режиме реального времени – любопытная область.
Итак, мы с интересом проводим эксперименты по овладению крысами различными стратегиями преодоления трудностей: от поиска лакомства (пятинедельное обучение с вознаграждением за приложенные усилия) до водного эксперимента. Я выдвинула гипотезу, что контингентное обучение может служить своего рода «поведенческой терапией» для крыс из активной и пассивной групп, приближая их способность справляться с трудностями к способностям грызунов из гибкой группы. Но этого не произошло, контингентное обучение лишь усилило способность гибких справляться с трудностями, побуждая их раньше переходить в режим спокойного плавания. Это интересное открытие, но его значение стало понятно только сегодня. Мы получили супернастроенных крыс. Если животные из гибкой группы уже были настроены на контингентное строительство, то, немного подучив их, мы повысили способность зверьков правильно воспринимать ситуацию и быстро адаптироваться к изменившейся обстановке. Тогда мы решили, что этот эффект распространится и на менее эффективные группы и позволит им догнать лидеров. Но каково же было наше удивление, когда мы провели эксперимент с неконтингентной, или с группой крыс-рантье, получавшей лакомство без каких-либо усилий. Грызуны из этой группы, которые, как мы считали, относились к гибкому типу, не смогли адаптироваться к стрессовой ситуации в течение всего водного эксперимента. Они вообще не справились с задачей! Остальные группы тоже реагировали хуже, но все же самая разительная перемена произошла с животными, относящимися к гибкому типу. И вновь в ретроспективе это имеет смысл. Если животные, обладающие гибкими контингенциями, могут считывать окружающую обстановку и генерировать правильные связи между своими реакциями и результатами, то в случае неожиданного провала привычной стратегии для этих животных, находившихся в положении рантье, эффект будет более сильным[208].
Если бы мне пришлось разделить людей по их способности принимать решения на категории, то я бы многих отнесла к гибкой категории, чувствительной к контингенциям. Я уже говорила, что одним из факторов увеличения случаев депрессии в нашем высокотехнологичном и ориентированном на оказание услуг обществе становится устранение контингентного обучения из повседневной жизни. Вместо того чтобы заниматься тем, что делали наши предки, – готовкой, уборкой, строительством, работой в саду, – делами, требующими постоянных контингентных расчетов, мы нажимаем на кнопки, облегчая себе жизнь и ускоряя получение ресурсов. Боюсь, что многие из нас все больше склоняются к тому, чтобы оказаться в неконтингентной группе рантье с низкой способностью эффективно адаптироваться к изменениям окружающей обстановки. Независимо от того, сокращаем ли мы количество собственных действий по созданию контингенций внезапно или постепенно, наше чувство контроля и эффективности также снижается, приводя к эмоциональным и когнитивным проблемам, а в худших случаях – к психическим заболеваниям, таким как депрессия. Последствия пребывания гибких крыс в положении рантье действительно очень информативны для определения психического здоровья человека.
Способность к контингентным вычислениям непостоянна. Она может настраиваться с помощью самых разнообразных методов, которые облегчают доступность аутентичного отклика. Это может быть и разная работа руками (вспомните Джея Лено и его автомобили), и уточнение данных в процессе принятия решений с помощью статистики, и укрепление собственных нейронных цепей посредством обычной прогулки на свежем воздухе.
Бо́льшую часть жизни мы сами отвечаем за собственные возможности контингентного строительства для самоэффективности и самоорганизации. Однако в раннем детстве набор шаблонов контингентного строительства формируют прежде всего родители или те, кто ухаживает за ребенком. Важное влияние родительских реакций на нейронные сети создания контингенций станет темой следующей главы.
7Воспитание детейПора рассчитать заново жизненные контингенции
В лаборатории я видела множество крыс-мамаш, которые отлично и, казалось, без каких-либо усилий заботились о своем потомстве. Когда я забеременела сама, то по мере приближения родов я проникалась все большим уважением к родительским реакциям этих грызунов. Я записалась на курсы для будущих родителей в местной больнице, и очень скоро на моем прикроватном столике появилась целая стопка книг для родителей, включая популярную брошюру «Чего ждать, когда ждешь ребенка» (What to Expect When You’re Expecting). После прочтения этих книг мое и без того высокое мнение о крысах-мамочках, которые, видимо, точно знали, что и как надо делать, только укрепилось. Крысы, в отличие от меня, у которой был прекрасный муж, готовый помогать с родительскими обязанностями, больница с первоклассным оборудованием, обученным персоналом и необходимыми лекарствами, могли полагаться только на себя. Без подготовительных занятий, без книг, без крысиной социальной поддержки, без подарков новорожденному, без крысиных блогов для мамочек, больницы или лекарств – многие крысы успешно рождают по 10–14 здоровых детенышей. Бывало, что я оставляла беременную крысу в лаборатории, а на следующий день обнаруживала новоиспеченную мамочку в аккуратно прибранном гнезде с маленькими розовыми детенышами, которые, уткнувшись ей в живот, сосали молоко своими крохотными мордочками. При этом новоиспеченная мамаша выглядела спокойной – у нее все было под контролем. Я же, в отличие от нее, по шкале родительской компетентности в широком природном спектре подготовленных матерей чувствовала себя совершенно неподготовленной.
Но список впечатляющих родительских умений грызунов на этом не заканчивается. У них нет ни крыс-помощников, на которых можно было бы рассчитывать (по крайней мере, в лаборатории), ни крысиных яслей, ни садиков для пищащей оравы детенышей – вся забота лежит на плечах мамаши.
Период кормления у них продолжительный, а голодных отпрысков не оттащить от двенадцати сосков, стратегически расположенных на животе. У этих маленьких розовых комочков очень скоро вырастут острые зубки, но они по-прежнему не смогут обходиться без молока матери. Кроме того, мать помогает малышам избавляться и от продуктов жизнедеятельности, стимулируя анально-генитальную область. Посмотрите на рис. 10 – у этих животных нет ни влажных салфеток, ни подгузников. Белок выходит (из детеныша) и входит (в маму). Я знаю, что так говорить не научно, но все же: «ФУУУУУУУУ!»
Теперь вы понимаете, почему я так уважаю крысиных мамочек. Я хорошо помню, как наблюдала за ними в лаборатории во время своей первой беременности. Я видела, как во время кормления крыса выгибала спинку, чтобы все детеныши получили доступ к соскам, а потом вылизывала их, осторожно придерживая лапками, так похожими на человеческие руки. Тогда я испытала благоговейный трепет и очень надеялась, что буду такой же успешной супермамой.
Как мать и нейробиолог я хотела как можно больше узнать об этих неутомимых крысиных мамочках. Вместе с моим давним коллегой из Университета Ричмонда, в то время только ставшим отцом, мы перенесли родительское любопытство в лабораторию и начали исследовательскую программу, которая и сегодня, более двух десятилетий спустя, продолжается в моей лаборатории.