– Почему я не слышал о специалисте такого класса? – инструктор осмотрел принесённые мишени. – Это риторика, – передал их по кругу.
Я взглянул на результаты, не выделяющиеся разнообразием. На всех – дырка в центре, от попаданий нескольких пуль в одно место. Укоризненно посмотрел в глаза Алиске, намекая, что могла бы разброс сделать чуточку больше. Ветрено сегодня, как-никак. На что получил красочные пси-образы извинений и желаний реабилитироваться после вечернего совещания, чем вогнала в ступор. Девушка забыла пояснить, как собирается реабилитироваться, а фантазия, по отношению к ней, сильно отличается, скажем, от фантазий, относительно Лерки или Машки.
– Да ладно? Не может быть, – Валерия ткнула локтем, оценив мой взгляд. – Не заставляй разочароваться в тебе – действуй! – добавила с хитринкой.
– Вообще-то, друзей не трахают, – шикнул. – Можно потерять друга.
– Откуда ты знаешь, если даже не пробовал? – Машка присоединилась, заодно и убила встречным вопросом.
– Он пока придерживается правил, придуманных теми, кто пробовал. Тех умных смельчаков, и единоличных обладателей правды о мужском счастье, – Алиса добила, нарочито мило улыбнулась, чем окончательно смутила и вогнала в краску. – Придурь, мути гарем, раз никто не против!
– Кроме самого тугодума, – Леркино дополнение сказанного Алиской подействовало, сродни контрольному выстрелу в голову. – До Лёвы не доходит то, что по воле обстоятельств свои потребности мы, трое прелестниц, не сможем ни с кем удовл…
– Охренели совсем? – демонстративно разозлился, хотя ход их мыслей не отверг. – Плоско шутите, – решил, что девки тупо издеваются, сплюнул в сердцах, и ушёл со стрельбища.
А вообще-то, есть в их словах рациональное зерно. Надо пересмотреть отношение ко многим вещам, хоть бы и из-за банального. Я мог умереть, как минимум два раза, а это значит, что ничего не успел сделать в жизни, ни плохого, ни хорошего. Ничего не попробовал сделать. Ошибок не совершил, как и не сотворил ничего выдающегося. Нет значимых поступков, о которых буду помнить не я один. Нет предпринятых шагов, стоящих того, чтобы рискнуть всем, поставить на кон жизнь и будущее… Я разве смогу обернуться на прожитые годы и сказать пафосные слова? Такие, например, как эти: «Да! Это сделал я, и это будут помнить…»
Далеко уйти не позволил командир лагеря, подошедший незаметно, как и накануне. Бросил фразу, что ждёт через десять минут в штабной палатке. Я пообещал быть, посмотрел, как он лихо разогнал зевак, обозначив своё присутствие парой строгих команд. Бойцы разбежались по местам проведения занятий, а девчата остались на полигоне, эмоционально дискуссируя с инструктором на неизвестную тему. Потом узнаю, что там такого нарисовала Алиса в тетрадке, заставившее специалиста по вооружению и огневой подготовки слюной брызгать.
В штабной палатке наткнулся на цепкий взгляд матёрого силовика, способного вывести на чистую воду любого. Он протянул мне папку, вместительную, со знакомыми печатями трёх министерств. Недолгая игра в «кто кого переглядит». Никаких эмоций.
– Пустая папка с личными делами, – прозвучала холодная констатация факта. – Заверена во всех инстанциях, о которых, – глянул так, что нож воткнул. – О них, обычные люди, включая военных и силы правопорядка, боятся вслух говорить. Итак, какое у вашей группы задание? Мне можно доверять, я помогу.
– Уверены?
Глава 6. Гнев…
Всегда поражает уверенность людей, нацепивших маску доброжелательности и искреннего участия, в неминуемом, ответном откровении собеседника, раскрытии секретов, проблем и всей подноготной. Я понимаю, что такому обращению учат, но столь прямолинейно задавать мне вопросы, рассчитывая на ответы с первого захода, глупо. Кто он? Командир подразделения мутного назначения, без звания и имени, по крайней мере для меня, и в эту минуту. Да у него в вотчине никто не знает больше, чем положено. Бойцы, без знаков различия и те, видят лишь лица друг друга, не более, если не состоят в одной группе и не знакомы до прибытия в лагерь на подготовку, или чем они тут занимаются.
– Не вижу необходимости вводить вас в курс дел, – стараюсь говорить доброжелательно, но не забываю про официальный тон.
– Не стоит так реагировать, – командир указал на стул у стола. – Присядь.
Исполнил просьбу и вгляделся в его лицо, молча ожидая продолжения, всем своим видом показывая о преждевременности и несостоятельности учинённого допроса. Пускай и ненавязчивого, проводимого аккуратно, издалека и без пристрастий. Добавим просыпающиеся способности паранорма и получаем собеседника, не страдающего излишним доверием в моём лице.
– Странно слышать сомнение, – хозяин занял место напротив.
– Игра в отца командира вам не идёт, – парировал.
– Хорошо, – он встал и прошёлся по палатке. – Меня предупреждали, что вы, ребятки с сюрпризами, – остановился, подумал мгновение и сел рядом. – В чём начал убеждаться с утренних стрельб. Звание моё – полковник. Зовут, Марк Фёдорович Беляев.
– О себе скажу только имя, но вы его знаете. Я прав? Не придумывайте отмазок, – мне удалось проникнуть в его сознание, пусть поверхностно, чего хватило определить степень осведомлённости.
– Да, Саша Александров предупредил о таком поведении в разговоре, – он расставил все точки над «Й», назвав одно имя. – Теперь поговорим?
– Согласен, но коротенько. Меня не информировали о Вас.
– Чем могу помочь, кроме организации временной отсидки? – полковник перешёл к делу. – Что смогу, выполню. Не обольщайся и не рассчитывай на многое, я отдаю долг старому другу, и только. Итак, слушаю.
Странно, почему сосед не предупредил, не обмолвился ни словом ни полусловом о друге, когда инструктировал. Факт настораживает, однако надо признать лояльность к нам, со стороны этого командира. Если, конечно, это не спланированная игра в шпионов, для вывода меня с девчатами на откровение и последующую сдачу. Не отметаю такой вариант. Посмотрим по ходу дел.
– Нам нужен обычный планшет с выходом в сеть, сможете организовать – скажу что дальше.
– Н-да. Хорошее начало, – он забарабанил пальцами. – Первое пожелание, нарушающее основные правила пребывания, – задумался. – Посмотрю, что можно сделать. Это всё?
– На этот момент – да, – не стал просить того, чего сам не знаю, из-за не составленного, не скоординированного, и не обсуждённого с девушками плана.
– А сейчас…
Полог штабной палатки распахнулся, беседу грубо прервал инструктор по огневой. Выглядевший крайне возбуждённо, бросил на стол ту самую тетрадь, над рисунками в которой вёлся спор. Довели таки девки мужика до истерики, несмотря на всё хладнокровие и психологическую подготовку военного спеца. Почему я не удивлён? Да потому, что Алиска зачинщица.
– Что это? – последовал предсказуемый вопрос.
Не обращая внимания на реплику, не соблюдая субординацию, инструктор открыл минералку и залпом осушил бутылку. Сел и посмотрел в глаза хмурого хозяина, затем на меня.
– Водка и надёжный сейф у тебя есть? – наконец гость выдал своеобразный ответ.
– Не понял? Петрович, я тебя не видел пьющим лет двадцать…
– Во-од-ка, и се-е-йф? Так понятнее?
– Ты дожидаешься от меня резкостей? – полковник медленно перенимал настроение инструктора к себе. – Не томи. Повторю вопрос – что это?
– Это чертежи задницы, в которой сидят инженера, вместе со всем ВПК, – меланхолично пояснил собеседник. – А формулы рядом, то же самое место, только для учёных и конструкторов.
Беляев хмыкнул, почесал подбородок, достал из сейфа требуемый напиток, молча разлил в три стакана и взглядом указал на единственный шмат сала, изъятый из того же сейфа. Инструктор порезал незамысловатую закуску ножом, что достал из чехла на бедре. Я обратил внимание на этот экземпляр холодного оружия, явно не имевшего широкого распространения в вооружённых силах. Достойный образец, а в массивной ручке припасено что-то из сюрпризов. Возможно стреляющее. Слышал о таких.
– Кх-м. А теперь поясняй, – попросил полковник, когда спиртное подействовало. – Без умных заморочек, говори.
Далее завязался разговор, проливший свет на такую тему, как сопротивление воздуха, закручивание пули в полёте, трение и ещё массу нюансов баллистики. В итоге получили боеприпас, форма и исполнение которого на нет сводят фактор среды. Воздух или вода, без разницы. Алиса рассчитала и обосновала конструкции пуль для всего оружия, что успела осмотреть и опробовать. По её формулам выходило, что благодаря комбинации сплавов, веса, форм и начальных скоростей выхода из ствола – полёт происходит в вакууме, ну или почти в вакууме. Мизерная площадь соприкосновения наконечника, выполненного из тугоплавких материалов, в идеале – металлокерамических. Есть камни преткновения, касающиеся нарезки. Рыжая свела к нулю её потребность, а потом обосновала недостатки метода стабилизации полёта вращением. Естественно, применимо к новым пулям. Особо не вдавался в подробности. Я не инженер, не оружейник тем более, но понял одну важную вещь, заставившую нервничать профессионалов. Формулу, имеющую несколько новых констант, типа чисел «Пи» или «Же», реально применять и к ракетостроению, к гиперзвуковым носителям спец боеприпасов…
– … и я не прощу ни тебе, ни себе, – услышал, вернувшись из своих раздумий, – если не попробуем вот это, – инструктор ткнул в тетрадь.
– Я свяжусь с заинтересованными, – кивнул Беляев. – В Научно-техническом Центре завода есть оборудование, кадры и ресурсы. Получится – на них выйдут кураторы и разместят заказ. Нужны образцы пуль и вкладыш двенадцатого калибра, делающий ствол твоего охотничьего ИЖа под Драгунова, без нарезки…
Важное для себя услышал, осознал реалии, обратился с просьбой удалиться и был отпущен в расположение. Выданный планшет, словно ценную добычу, припрятал от посторонних глаз и пройдя пару десятков метров оказался в ложбинке, у нашей палатки. Результаты моих выводов требуется немедленно обсудить с барышнями. Сдаётся, что без резкостей не обойтись.