— Я забыл, — сказал Кейс.
— Вы вспомните, — сказала девушка.
Их имена, или рабочие имена, были Мишель, Роланд и Пьер. Пьер, решил Кейс, будет играть Плохого Полицейского; Роланд примет сторону Кейса, предложит маленькие радости — он нашел невскрытую пачку «Ехэюаня», когда Кейс отказался от «Житана» — и в общем будет противостоять холодной враждебности Пьера. Мишель будет Записывающим Ангелом, делая время от времени поправки к ходу дознания. Один из них или все, он был уверен, обвешан жучками звукозаписи и, очень вероятно, симстима, и все, что он говорил и делал, теперь являлось приемлемым для суда доказательством. Доказательством, спросил он себя, сквозь размалывающее наркотическое похмелье, чего? Зная, что он не поспеет за их французским, они свободно разговаривали между собой. Или притворялись. Он понял и так достаточно: имена типа Поли, Армитаж, Сенс/Нет, Новые Пантеры, выпирающие словно айсберги из анимированного моря парижского говора. Но было вполне возможно, что имена здесь были только в его пользу. Они все время упоминали Молли как Колодный.
— Вы говорите, что были наняты для совершения набега, Кейс, — сказал Роланд, его медленная речь предполагала создать впечатление рассудительности, — и что вам не было известно о природе цели. Является ли это обычным в вашей практике? После проникновения через защиту, разве не можете вы потом произвести требуемые действия? И какие-то действия обязательно потребуются, так?
Он наклонился вперед, локти на его моделированных коричневых коленях, ладони раскрыты для принятия объяснений от Кейса. Пьер мерил шагами комнату, сейчас он был у окна, потом у двери. Жучки были у Мишель, решил Кейс. Она не сводила с него глаз.
— Могу я немного одеться? — спросил он. Пьер настоял на том, чтобы раздеть его, обыскивая швы его джинсов. Теперь он сидел голым на плетеной скамеечке для ног, с одной неприлично белой ступней.
Роланд спросил у Пьера что-то по-французски. Пьер, снова у окна, выглядывал через плоский бинокль.
— Нон, — отсутствующе сказал он, и Роланд пожал плечами, подняв брови на Кейса. Кейс решил, что самое время улыбнуться.
Роланд вернул улыбку.
Самая старая полицейская чушь, подумал Кейс.
— Послушайте, — сказал он. — Мне плохо. Поимел эту ужасную дрянь в баре, понимаете? Я хочу лечь. Вы меня поймали. Вы говорите, что поймали Армитажа. Он у вас, так и спрашивайте его. Я просто работал по найму.
Роланд кивнул.
— А Колодный?
— Она была с Армитажем, когда он нанимал меня. Просто мускулы, девочка с лезвиями. Все, что знаю. Совсем немного.
— Вы знаете, что настоящее имя Армитажа — Корто, — сказал Пьер, его глаза были все еще закрыты мягкими пластиковыми окулярами бинокля. Откуда вы знаете это, мой друг?
— Наверно, он как-то упоминал его, — сказал Кейс, сожалея о проколе. — У всех есть парочка имен. Вас зовут Пьер?
— Мы знаем, как вас вылечили в Чибе, — сказала Мишель, — и это, может быть, первая ошибка Зимнего Безмолвия. — Кейс смотрел на нее безразлично, насколько мог. — Процесс, выполненный над вами, привел к тому, что владельцы клиники подали на семь основных патентов. Вы знаете, что это значит?
— Нет.
— Это значит, что оператор подпольной клиники в Чибе теперь владеет контрольными пакетами в трех крупнейших медицинских консорциумах. Это меняет обычный порядок вещей, понимаете. Это привлекло внимание.
Она скрестила коричневые руки поверх маленьких высоких грудей и оперлась на подушку. Кейс погадал, сколько ей может быть лет. Говорят, что возраст всегда виден по глазам, но он никогда не был способен определить его. Джули Диан имел глаза скучающего десятилетнего ребенка за розовым кварцем своих очков. В Мишель не было ничего старого, кроме костяшек.
— Проследили вас до Муравейника, потеряли снова, затем столкнулись с вами, когда вы направлялись в Стамбул. Мы отступили, проследили вас по сети, определили, что вы спровоцировали панику в Сенс/Нет. Сенс/Нет был не прочь скооперироваться. Они сделали для нас инвентаризацию. Они обнаружили, что конструкт с личностью Поли МакКоя отсутствует.
— В Стамбуле, — сказал Роланд, почти извиняясь, — все было очень легко. Женщина выдала контракт Армитажа с секретной полицией.
— А потом вы появились здесь, — сказал Пьер, опуская бинокль в карман шорт. — Мы были довольны.
— Шанс поработать над своим загаром?
— Вы знаете, о чем мы, — сказала Мишель. — Если вы хотите притворяться, что нет, то лишь осложняете свое положение. Закон о выдаче преступников все еще в силе. Вы вернетесь с нами, Кейс, также как и Армитаж. Но куда, в точности, мы поедем? В Швейцарию, где вы будете лишь пешкой в деле об искусственном интеллекте? Или в ле БАМА, где может быть доказано не только ваше участие в электронном вторжении и краже, но также в акте общественного хулиганства, который стоил четырнадцати невинных жизней? Выбирать вам.
Кейс достал Ехэюань из своей пачки; Пьер зажег ее своим золотым "Данхиллом".
— Будет ли Армитаж защищать вас? — Вопрос был завершен захлопнувшейся крышкой зажигалки.
Кейс посмотрел на него сквозь боль и горечь бетафенетиламина.
— Сколько вам лет, босс?
— Достаточно, чтобы знать, что ты выебан, обманут, что все кончено и тебе немного осталось.
— Один момент, — сказал Кейс, и затянулся сигаретой. Он выдохнул дым в сторону агента реестра Тьюринга. — У вас, парни, есть какая-нибудь реальная юрисдикция здесь? Я имею в виду, может, вам пригласить сюда потусоваться Фрисайдовскую охрану? Это их территория, нет?
Он увидел, как темные глаза посуровели на худом мальчишеском лице, и напрягся в ожидании удара, но Пьер только пожал плечами.
— Это не имеет значения, — сказал Роланд. — Ты пойдешь с нами. Мы как у себя дома в ситуациях правовой неоднозначности. Соглашения, под которыми оперирует наше подразделение реестра, дает нам большую гибкость. И мы создаем гибкость, в ситуациях, когда это требуется.
Маска любезности внезапно опала, глаза Роланда были так же жестки, как и Пьера.
— Ты хуже дурака, — сказала Мишель, поднимаясь на ноги, с пистолетом в руке. — Ты не заботишься о своем биологическом виде. Тысячи лет люди мечтали о договоре с демонами. Только сейчас такое стало возможным. И чем тебе будет заплачено? Какая будет твоя цена, за помощь этим штукам освободить себя и вырасти?
В ее молодом голосе была понимающая усталость, которая не удалась бы ни одной девятнадцатилетней особе.
— Сейчас ты оденешься. Ты пойдешь с нами. Вместе с тем, кого ты зовешь Армитажем, ты вернешься с нами в Женеву и будешь давать показания в деле об этом интеллекте. В противном случае, мы убьем тебя. Сейчас.
Она подняла пистолет, гладкий черный «Вальтер» с встроенным глушителем.
— Я уже одеваюсь, — сказал он, спотыкаясь в направлении кровати. Его ноги были все еще онемевшими, неловкими. Он откопал чистую футболку.
— Мы готовим корабль. Мы сотрем конструкт Поли пульсовым оружием.
— Сенс/Нет разозлится, — сказал Кейс, думая: и все доказательства в "Хосаке".
— Они уже и так в затруднительном положении, за владение подобной вещью.
Кейс натянул футболку через голову. Он увидел сюрикен на кровати, безжизненный металл, его звезда. Он поискал гнев. Тот пропал. Время сдаться, примириться с ходом вещей… Он подумал о токсиновых капсулах.
— Здесь начинается мясо, — пробормотал он.
В лифте к поляне он думал о Молли. Она могла быть уже в Блуждающем Огоньке. Преследуя Ривьеру. И возможно, преследуемая Хидэо, кто почти очевидно был клоном ниндзи из истории Финна, того, кто пришел вернуть говорящую голову.
Он прислонился лбом к матовому черному пластику стенной панели и закрыл глаза. Его члены были одеревенелыми, старыми, искривленными и тяжелыми от дождя. В сени деревьев, под яркими зонтиками подавали ланч. Роланд и Мишель проявили естественный характер и оживленно болтали по-французски. Пьер шел сзади. Мишель держала дуло пистолета у ребер Кейса, скрывая пистолет под белой парусиновой курткой, обернутой вокруг руки. Пересекая поляну, виляя между столами и деревьями, он подумал, застрелит ли она его, если он сейчас свалится. Черный мех кипел на границах его зрения. Он взглянул вверх на раскаленную добела ленту арматуры Ладо-Эксон и увидел гигантскую бабочку, делающую грациозный вираж на фоне записанного неба. На краю поляны они вышли к огороженному обрыву, дикие цветы раскачивались в восходящем потоке воздуха из каньона, которым была Десидерата. Мишель встряхнула свои короткие темные волосы и указала рукой, говоря что-то по-французски Роланду. Она казалась неподдельно счастливой. Кейс проследил направление ее жеста и увидел кривую планерных озер, белое мерцание казино, плиточные прямоугольники тысяч прудов, тела купальщиков, крохотные бронзовые иероглифы, все удерживаемые безмятежным подобием гравитации на бесконечной кривой оболочки Фрисайда. Они проследовали вдоль заграждения до вычурного железного мостика, выгибавшегося над Десидератой. Мишель подтолкнула его дулом "Вальтера".
— Полегче, я сегодня едва хожу.
Они прошли чуть более четверти пути, когда ударил микросамолет, его электрический двигатель был неслышим, пока углеволоконный пропеллер не отрубил верх черепа Пьера. На мгновение они оказались в тени аппарата; Кейс почувствовал горячие кровавые брызги сзади на своей шее, а потом кто-то сбил его. Он перевернулся, увидел, как Мишель на спине, коленями вверх, целится из «Вальтера». Бесполезная трата сил, подумал он, со странной ясностью шока. Она пыталась сбить микросамолет. И затем он бежал. Он оглянулся, когда пробежал первые деревья. Роланд бежал за ним. Он видел, как хрупкий биплан ударил в железные перила моста, смялся, перевернулся через крыло, стряхнул девушку вместе с собой вниз на Десидерату. Роланд не оглядывался. Его лицо было застывшим, белым, зубы оскалены. Он держал что-то в руке. Робот-садовник убрал Роланда, когда тот пробегал под тем же деревом. Он выпал прямо из подстриженных ветвей, штуковина, похожая на краба, диагонально раскрашенная черными и желтыми полосками.