— Потому что я ненавижу его, — сказала она наконец, — и причина в том, как я прошита, кто есть он и кто есть я.
— И шоу, — сказала 3Джейн, — я видела шоу.
Молли кивнула.
— Но Хидэо?
— Потому что они лучшие. Потому что один из них убил моего партнера, однажды.
3Джейн стала очень печальной. Она подняла брови.
— Потому что я должна была увидеть, — сказала Молли.
— И потом мы бы поговорили, ты и я? Вот так?
Ее темные волосы были очень прямыми, с центральным пробором, забранные назад в узел тусклого серебра.
— Мы поговорим теперь?
— Сними это, — сказала Молли, поднимая плененные руки.
— Ты убила моего отца, — сказала 3Джейн, никак не изменив голос. — Я наблюдала через мониторы. Глаза моей матери, как он называл их.
— Он убил куклу. Она выглядела как ты.
— Он был поклонник широких жестов, — сказала она, и затем Ривьера появился возле нее, сияя от наркотиков, в полосатом одеянии заключенного, которое он носил в саду на крыше их отеля.
— Знакомимся? Она интересная девушка, не так ли? Я так и подумал, когда первый раз увидел ее. — Он ступил за 3Джейн. — Это не сработает, ты же знаешь.
— Не сработает, Питер? — Молли удалось усмехнуться.
— Зимнее Безмолвие — не первый, кто сделал ту же ошибку. Недооценил меня.
Он перешел к выложенному плиткой краю бассейна к белому эмалированному столику и плеснул минеральной воды в тяжелый высокий стакан.
— Он говорил со мной, Молли. Я предполагаю, он говорил с нами всеми. С тобой, с Кейсом, с тем, с чем там у Армитажа можно говорить. Он не может нас понимать на самом деле, знаешь ли. У него есть его профили, но это лишь статистика. Ты можешь быть статистическим животным, дорогуша, и Кейс не более чем оно, но я обладаю качеством, неисчислимым по самой его природе.
Он выпил.
— И что же это такое, Питер? — спросила Молли безучастным голосом.
Ривьера просиял.
— Извращенность. — Он прошел назад к двум женщинам, поигрывая оставшейся водой на дне плотного, глубоко вырезанного цилиндра горного хрусталя, как будто он наслаждался его весом. — Наслаждение беспричинным действием. И я принял решение, Молли, полностью беспричинное решение.
Она выжидала, глядя на него.
— О, Питер, — сказала 3Джейн, с оттенком мягкого раздражения, обычно адресуемого детям.
— Не будет тебе слова, Молли. Он сказал мне об этом, ты знаешь. 3Джейн знает код, конечно, но ты его не получишь. И Зимнее Безмолвие тоже не получит. Моя Джейн амбициозная девочка, в своем извращенном смысле. — Он улыбнулся опять. — У нее есть планы семейной империи, и пара безумных ИИ с вывертами могут встать на нашем пути. Так вот. Приходит ее Ривьера, чтобы спасти ее, видишь. И Питер говорит, сиди и держись крепче. Поставь любимые папочкины свинговые записи и позволь Питеру собрать тебе группу, танцплощадку, на поминки мертвого короля Эшпула.
Он допил остатки минеральной воды.
— Нет, ты не будешь этого делать, папочка, не будешь. Теперь, когда Ривьера пришел домой.
И затем, с розовым от упоения кокаином и меперидином лицом, он с силой швырнул стакан в ее левый имплантант, сокрушив зрение в мешанине крови и света.
Мэлкам был распластан на потолке кабины, когда Кейс снял троды. Нейлоновый канат вокруг его пояса был пристегнут к панелям с каждой стороны с помощью амортизационных шнуров и присосок. Он был без рубашки и орудовал над центральной панелью гаечным ключом для работы в невесомости, толстые противодействующие пружины резко звякали, когда он снимал очередную гайку. Маркус Гарвей стонал и трещал от перегрузки.
— Безмолвие забирает я и я в док, — сказал сионит, отправляя гайку в сетчатый мешочек на поясе. — Мэлкам будет пилотировать посадку, а пока нам нужны инструменты для работы.
— Ты хранишь инструменты там? — Кейс скривил шею и наблюдал за веревками мускулов, выступающими из коричневой спины.
— Вот этот, — сказал Мэлкам, вытягивая длинный сверток, завернутый в черный полиэтилен, из пространства за панелью. Он вернул панель на место, закрепив ее одной гайкой. Черный сверток уплыл на корму, пока он заканчивал. Большим пальцем он открыл вакуумные клапаны на серых панелях рабочего пояса и освободил себя, догнав предмет, который он извлек. Он оттолкнулся назад, проплыв над своими инструментами — зеленая стыковочная диаграмма пульсировала на центральном экране — и зацепился за раму g-сетки Кейса. Он стянул себя вниз и подцепил край ленты на пакете толстым, потрескавшимся ногтем своего большого пальца.
— Один человек в Китае говорит, что истина приходит отсюда, — сказал он, разворачивая древний, скользкий от масла автоматический дробовик «Ремингтон», его ствол был спилен в нескольких миллиметрах впереди потрепанного ложа. Приклад отсутствовал полностью, вместо него была приделана деревянная пистолетная рукоятка, обмотанная тусклой черной лентой. Он пах потом и ганджой.
— Это все, что у тебя есть?
— Конечно, мон, — сказал он, стирая масло с черного ствола красной тряпкой, черная полиэтиленовая обертка топорщилась вокруг рукояти в его другой руке, — Я растафарианский десантник, поверь.
Кейс натянул троды на лоб. Он не позаботился снова надеть катетер «Техас»; в конце концов он сможет по-настоящему отлить в вилле Блуждающий Огонек, даже если в последний раз. Он подключился.
— Эй, — сказал конструкт, — этот Питер хуже говна старой обезьяны, а? — Теперь они казались частью льда Тессье-Эшпулов; изумрудные арки расширились, срослись, превратились в сплошную массу. Зеленый цвет преобладал в плоскостях китайской программы, окружавших их.
— Подбираемся ближе, Дикси?
— Совсем близко. Скоро будешь нужен.
— Слушай, Дикс. Зимнее Безмолвие говорит, что Куань укрепился в нашей Хосаке. Я собираюсь отключить тебя и свою деку от линии, оттащить тебя в Блуждающий Огонек и и снова подключить, в тамошнюю программу безопасности, так говорит Зимнее Безмолвие. Говорит, что Куань расчистит там все. И тогда мы сделаем набег изнутри через сеть Блуждающего Огонька.
— Чудесно, — сказал Флэтлайн, — Никогда не любил ничего делать просто, если это можно сделать через жопу.
Кейс перебросился.
В ее темноту, в крутящуюся синестезию, где ее боль была вкусом старого железа, ароматом дыни, крыльями мотылька, щекочущими ее щеку. Она была без сознания, и он был отрезан от ее снов. Когда засветился оптический чип, символы имели ореол, каждый из них обведен слабой розовой аурой.
07:29:40.
— Я очень расстроена этим, Питер. — Голос 3Джейн, казалось, приходил из далекой пустоты. Молли могла слышать, он понял, но затем поправил себя. Симстим-модуль был нетронут и все еще на месте; он мог чувствовать его давление на ее ребра. Ее уши регистрировали вибрации голоса девушки. Ривьера сказал что-то короткое и неразличимое.
— А я нет, — ответила она, — и это не смешно. Хидэо принесет аптечку из реанимационной, но здесь потребуется хирург.
Потом была тишина. Очень отчетливо Кейс расслышал плеск воды о край бассейна.
— О чем это ты ей рассказывала, когда я вернулся?
— О моей матери. Она попросила меня рассказать. Я подумала, что она в шоке, помимо инъекции Хидэо. Зачем ты сделал это с ней?
— Я хотел проверить, сломаются они или нет.
— Одно сломалось. Когда она очнется — если очнется — мы увидим, какого цвета у нее глаза.
— Она крайне опасна. Слишком опасна. Если бы я не был здесь и не отвлек ее, при помощи мертвого Эшпула и моего собственного Хидэо, который принял на себя ее маленькую бомбу, где бы ты была сейчас? В ее власти.
— Нет, — сказала 3Джейн, — там был Хидэо. Я не думаю, что ты особенно понимаешь насчет Хидэо. А она явно понимает.
— Хочешь выпить?
— Вино. Белое.
Кейс отключился.
Мэлкам сгорбился над пультом управления «Гарвея», настукивая команды для стыковочной последовательности. Центральный экран модуля показывал неподвижный красный квадрат, который представлял собой док Блуждающего Огонька. «Гарвей» был квадратом побольше, зеленым, который медленно сжимался, качаясь из стороны в сторону по командам Мэлкама. Слева, экран поменьше показывал скелетные чертежи «Гарвея» и «Ханивы», по мере того как они приближались к изгибу веретена.
— У нас есть час, мужик, — сказал Кейс, вытаскивая оптоволоконный шлейф из «Хосаки». Резервных батарей в его деке хватало на 90 минут, но конструкт Флэтлайна был дополнительным расходом. Он работал быстро, механически, прикрепляя конструкт ко дну «Оно-Сендая» микропорной лентой. Рабочий пояс Мэлкама проплыл мимо него. Он схватил его, отцепил два отрезка амортизационного шнура с серыми прямоугольными присосками, и сцепил карабины шнуров друг с другом. Он прижал присоски к краям своей деки и повернул рукоятки, создающие отсос. Вместе с декой и конструктом, висящими спереди на импровизированной лямке, он влез в свою кожаную куртку, проверяя содержимое карманов. Паспорт, полученный от Армитажа, банковский чип на то же имя, кредитный чип, который он открыл, когда попал на Фрисайд, два дерма бетафенетиламина, купленные у Брюса, сверток новых йен, полпачки «Ехэюань», и сюрикен. Он выбросил чип Фрисайда за плечи, услышав, как тот отскочил от русского воздухоочистителя. Он хотел сделать то же самое со стальной звездой, но отскочивший кредитный чип ударил его в затылок, завертелся, ударил в потолок, и покувыркался мимо левого плеча Мэлкама. Сионит прервал пилотирование, чтобы оглянуться. Кейс посмотрел на сюрикен, затем заткнул его в карман куртки, услышав, как рвется подкладка.
— Ты пропустил Безмолвие, мон, — сказал Мэлкам. — Безмолвие говорит, что он дурит безопасность для Гарвея. Гарвей стыкуется как другой корабль, корабль, который они ждут из Вавилона. Безмолвие передает коды за нас.
— Нам надо будет носить костюмы?
— Слишком тяжелые. — Мэлкам пожал плечами. — Оставайся в сетке, пока я не скажу тебе. — Он вбил финальную последовательность в модуль и схватился за поношенные розовые ручки на каждом конце навигационной доски. Кейс увидел, как зеленый квадрат сжался на последние несколько миллиметров и совпал с красным квадратом. На экране поменьше «Ханива» наклонила нос вниз, чтобы избежать встречи с кривой веретена, и была поймана. «Гарвей» все еще был подвешен под ней, словно пл