[540]. Бесспорно, вывод ученых оправдан. Однако в исследовании не говорится ни слова о влиянии на созревание головного мозга детей и подростков длительного приема психотропных медикаментов. Как будто годы потребления «риталина» или антидепрессантов вообще не стоит учитывать, так как они не являются наркотиками и применяются только с лучшими намерениями в интересах детей.
Традиционно считавшийся трудным переходный период от детства к взрослению довольно рано стал предметом визуализационных исследований. С помощью нейровизуализации предполагалось, наконец, окончательно раскрыть вековую тайну полового созревания. Согласно убеждению нейробиологов, колебания настроения, готовность идти на риск и бунт против родителей и общества вызваны незрелостью мозга и могут быть проиллюстрированы благодаря новым исследовательским методам.
«Загадки подросткового мозга» – такое название красовалось на обложке журнала Time летом 2004 года[541]. В издании сообщалось, что исследования должны «революционизировать наш взгляд на молодых людей». Читатель журнала мог узнать, что префронтальная кора головного мозга в детстве увеличивается, а в период полового созревания снова сжимается. И что проводящие пути мозолистого тела утолщаются и таким образом улучшается обмен информацией между полушариями мозга. Также подчеркивалось, что для развития базальных ядер важно, чтобы дети до и во время полового созревания занимались музыкой и спортом.
Прекрасный совет. Но неужели его будут придерживаться скандальные подростки из проблемных районов Лондона? Летом 2009 года газета London Evening Standard объявила, что английские ученые намерены с помощью сканеров изучить мозги членов уличных банд, чтобы выяснить, почему они настолько агрессивны. Интересно было бы узнать, что об этом думают сами лондонские хулиганы. Крайне маловероятно, что и они винят в трудностях своей жизни и поведения собственный мозг. Как сообщала газета, ученые хотели показать, что мозги большинства детей-бродяг «другие», и поэтому их способности успокоиться при стрессе ограничены.
Не очень понятно, что за новые сведения о природе преступных подростков должна была дать такая нейронаучная работа. Что за выводы, которые нельзя получить с помощью психологических или социологических исследований. И снова на горизонте замаячила чудесная идея о том, что социальные проблемы могут быть решены путем лучшего понимания биологии мозга[542]. К сожалению, результат исследования выяснить не удалось. Весьма вероятно, что оно так и не было проведено, – ученые жаловались лондонскому журналу, что для начала им нужно собрать 250 000 фунтов стерлингов. Вполне возможно, что в обремененной большими долгами Англии было решено использовать эту четверть миллиона фунтов по-другому.
В политическом отношении лондонское исследование духовного капитала и благополучия народов можно трактовать и по-другому – как представление надлежащего облика будущего взрослого в неолиберальном обществе: этот человек должен легко приспосабливаться к условиям окружающей среды, быть стрессоустойчивым, мобильным, обладать подвижным умом и постоянно учиться. Социальная необходимость постоянной адаптации нашла почти идеальное соответствие в концепциях нейропластичности. Биология и политика идут рука об руку[543].
Еще в 2005 году директор Национального института психического здоровья Томас Инсел заявлял, что «из-за психических нарушений нагрузка на общественное здравоохранение за последние 20 лет тревожно увеличилась. Сейчас психические расстройства входят в число основных причин вызванной болезнями инвалидности во всем мире»[545]. По прогнозам ВОЗ, уже в 2020 году депрессия должна занять второе место среди самых распространенных заболеваний[546].
В 1985 году амбулаторным пациентам в США были назначены антидепрессанты и антипсихотические средства на сумму 503 миллиона долларов[547]. 23 года спустя стоимость этих лекарств составила уже более 24 миллиардов долларов, то есть выросла почти в 50 раз[548]. В 2009 году только на антипсихотические средства в США было потрачено 14,6 миллиарда долларов, тогда как антидепрессантов продали на 9,9 миллиарда долларов – в последнем случае увеличение товарооборота по сравнению с предыдущим годом составило 4 %. Антипсихотики и антидепрессанты теперь являются номером один и номером четыре в списке самых продаваемых классов терапевтических средств. Каждый восьмой американец в настоящее время регулярно принимает психотропные препараты. Недавно одна знакомая антрополог рассказала мне, что в некоторых американских университетах сейчас больше студентов, потребляющих психотропные лекарства, чем курильщиков. В Германии за последние десять лет количество назначений антидепрессантов также удвоилось.
На протяжении многих лет нам говорили, что психиатрия добилась огромного прогресса в биологическом понимании психических заболеваний и что эти заболевания хорошо лечатся современными психотропными препаратами. И мы с готовностью принимаем это лечение. Согласно отчету о назначении лекарственных средств, только в Германии в 2008 году было выписано 1,47 миллиарда суточных доз психотропных препаратов. Из них 974 миллиона суточных доз антидепрессантов, количество которых по сравнению с предыдущим годом увеличилось на 11 %. Хотя число рецептов на классические трициклические антидепрессанты в Германии оставалось почти неизменным с 1998 года, объем рецептов на СИОЗС за тот же период увеличился более чем в пять раз[549]. Новые тенденции в практике назначений медикаментов: рост назначений атипичных нейролептиков «вне инструкций»[550] детям и подросткам, а также одновременное использование нескольких антипсихотиков или антидепрессантов по разным показаниям. Две практики, которые эксперты в области психотропных препаратов в немецком отчете о назначении лекарственных средств от 2009 года называют «тревожными»[551].
На деле в последние годы наблюдались чудесные изменения в практике назначения «атипичных антипсихотических препаратов»[552]. Предназначавшиеся первоначально для больных шизофренией с психотическими симптомами, атипичные средства используются сегодня для лечения всех видов психиатрических нарушений. Их выписывают при тяжелой депрессии, биполярном расстройстве, «расстройствах социального поведения» детей и подростков, обсессивно-компульсивном расстройстве, расстройствах пищевого поведения, при синдроме Туретта, посттравматических стрессах и даже при расстройствах личности и аутизме. Что это, терапевтические акты отчаяния в условиях отсутствия лучших и более специфических лекарств? Или, может быть, взвешенная стратегия фармацевтической промышленности? В любом случае, это характерная особенность психиатрии. Трудно представить, что в соматической медицине препарат для лечения болезней сердца внезапно признается эффективным против диабета, бронхита и камней в почках.
Неужели наше общество становится все более беспокойным? Может быть мир, в котором мы живем, стал анксиогенным, вызывающим депрессию, способствующим росту маний и психозов? Или психические расстройства просто недооценивались в более ранние десятилетия? Как и в случае бума биполярного расстройства у детей, сама система здравоохранения может быть фундаментальным образом причастна к общей эпидемии психических заболеваний. В своей книге «Анатомия одной эпидемии» научный журналист Роберт Уитакер собрал доказательства и обширные научные данные, подтверждающие, что эпидемия психических заболеваний в значительной степени связана с надувательствами в области назначений психотропных препаратов и, таким образом, подготовлена системой здравоохранения[553].
В равной степени убедительный и тревожный тезис Уитакера: большое количество пациентов с изначально несущественными расстройствами с легкой или умеренной симптоматикой без какой-либо неотложной необходимости лечатся психотропными препаратами, особенно СИОЗС. Медикаментозное лечение может привести к кратковременному улучшению – а это именно то «быстрое решение», к которому в равной степени стремятся пациент и лечащий врач[554]. Однако по мере увеличения продолжительности приема лекарств возрастает вероятность нарушений биохимических процессов в мозге. Вместо того, чтобы исправлять связанные с болезнью «химические дисбалансы», психотропные препараты – которые было бы правильнее называть «нейротропными» – их в первую очередь вызывают.
Постоянный прием медикаментов вызывает сложные рецепторные трансформации[555], компенсаторную контррегуляцию и измененный метаболизм нейротрансмиттеров. В результате с течением времени лекарство перестает давать должный эффект, но от него формируется зависимость. Первоначальные симптомы возвращаются, часто в более выраженном виде. Также в виде побочных эффектов добавляются новые симптомы. Фармацевтическая спираль набирает обороты. Или, как говорят в психиатрических кругах, пациенту нужна «новая корректировка». На основании позиции, что исходная болезнь оказалась «сильнее препарата», увеличивается доза лекарства, возможно, оно меняется или к нему назначается дополнительное средство (так называемая аугментация).