[678] приветствует усилия по максимально раннему выявлению потенциальных насильственных преступников и, если возможно, терапевтическому или институциональному воздействию на них.
Переход от «личности» к «мозголичности»[679], уже в значительной степени произошедший в обществе, также способствует тому, что в судебной практике опасные люди все чаще приравниваются к опасным мозгам. Но что такое «опасный мозг»? Начнем с анатомии зла в неврологии. То, что приобретенные органические отклонения в мозге могут иногда приводить к резким изменениям личности и ее поведению, показывает следующий пример[680]. У 40-летнего мужчины внезапно развились сильные, трудно контролируемые сексуальные импульсы, особенно в отношении детей. Человек был пойман во время приставаний к падчерице допубертатного возраста. Ему поставили диагноз «педофилия» и предложили либо отбыть тюремный срок, либо пройти лечение сексуальной зависимости. Однако во время терапии пациент не смог удержаться от преследования сотрудников и участников лечения, из-за чего был исключен из программы реабилитации.
За день до заключения в тюрьму мужчина с неконтролируемым сексуальным влечением был доставлен в больницу из-за сильной головной боли. Неврологическое обследование выявило опухоль мозга, локализованную в орбитофронтальной коре. После удаления опухоли сексуальная зависимость пациента пошла на убыль. Когда спустя несколько месяцев головные боли и симптомы педофилии возобновились, было обнаружено, что опухоль также выросла вновь. Это яркий пример очевидной причинно-следственной связи морфологической аномалии мозга с отклоняющимся от нормы или криминальным поведением. Учитывая подобные впечатляющие примеры – из которых, правда, задокументированы лишь немногие, – растущая группа ориентированных на нейронауки судебных психиатров и правоведов оправдывает свои притязания на комплексные исследования мозгов преступников. Расположение опухоли в орбитофронтальной коре дает ретроспективное объяснение изменений в поведении пациента. В конце концов, префронтальная кора головного мозга, включающая также орбитофронтальную кору, считается главной контролирующей областью мозга. Согласно принятой научной точке зрения, эта область имеет решающее значение для контроля импульсов и рациональной деятельности. Очевидный вывод состоит в том, что место, отвечающее за импульсный контроль, было повреждено опухолью, и поэтому пациент больше не мог контролировать свои сексуальные желания.
Префронтальная кора – и, соответственно, ее «система сдерживания» – также традиционно связываются с импульсивными вспышками насилия. Однако при ближайшем рассмотрении ситуация – в очередной раз – оказывается намного сложнее. Так, хотя серьезные нарушения в префронтальной коре часто сопровождаются изменениями личности, большинство из таких больных не становятся агрессивнее, чем до повреждения мозга, а также не отличаются антиобщественным поведением[681].
Как показывает странный случай неудавшейся попытки самоубийства, повреждение лобной доли мозга может даже привести к исчезновению агрессивного поведения[682]. 33-летний мужчина пытался убить себя арбалетом. Разочарованный в жизни человек выжил, но внушительной металлической стрелой пробил себе голову ниже черепного свода, повредив префронтальную кору левого полушария. Интересно, что неудавшийся самоубийца был известен своей патологической агрессивностью. Непреднамеренная самолоботомия привела к полному исчезновению его грубого антиобщественного поведения. Лечащие неврологи даже стали характеризовать своего пациента как очень добродушного и излишне счастливого.
Кроме того, если психиатр Нэнси Андреасен была права в своем предположении, что длительное лечение антипсихотиками приводит к повреждению префронтальной коры[683] (см. главу 5), то пациенты с шизофренией со временем должны все менее контролировать свои побуждения и все чаще становиться преступниками. Однако на это ничто не указывает. И мы еще раз убеждаемся, что человеческий мозг с точки зрения причины и следствия вряд ли предсказуем. Очевидно, что поведение не может быть просто выведено из определенного сочетания анатомических и функциональных состояний мозга.
Люди с диагнозом «диссоциальное расстройство личности» обычно считаются особенно враждебными, жестокими и склонными к преступлениям. В середине XIX века больные с таким расстройством назывались «морально помешанными»[684], позже – психопатами или социопатами. С диагнозом «диссоциальное расстройство личности» обычно связаны особая степень эгоцентризма и полное отсутствие эмпатии или чувства вины. Как считается, диссоциальным расстройством личности страдают от 50 до 80 % заключенных, находящихся в местах лишения свободы[685].
По словам канадского специалиста в области криминальной психологии Роберта Хэра, от 1 до 2 % населения имеют особенно тяжелую форму этого расстройства и поэтому являются истинными психопатами[686]. Именно эти 1–2 % совершают около половины всех серьезных преступлений. Кто, если не психопат, имеет «рискующий мозг»? По этой причине целый ряд нейроученых уже давно исследуют биологию психопатии. Одним из них является Джеймс Блэр, психолог и специалист в области эмоций из Национального института психического здоровья. Его книга «Психопат: эмоции и мозг»[687] стала бестселлером. Блэр и его коллеги обсуждают в ней ненормальное соотношение серого и белого вещества (тел нервных клеток и, соответственно, нервных волокон), нарушения в системах различных нейротрансмиттеров и особенно сбой в работе миндалин и префронтальной коры.
Так, у людей с психопатологическими наклонностями наблюдается меньшая активность в этих областях мозга, когда им показывают эмоционально окрашенные изображения[688]. Функциональные изменения в лобной доле, а также в височно-лимбических областях мозга при психопатии считаются результатом неврологического нарушения развития[689]. Моред Долан, судебный психиатр из Университета Монаша в Мельбурне, суммирует текущее состояние знаний следующим образом: «…Имеющиеся исследования указывают на незначительный структурный и функциональный дефицит в нейронных сетях, связанных с контролем импульсов и информационной обработкой эмоций, например, в префронтальных и височно-лимбических областях мозга. Однако до сих пор клиническое значение этих данных непонятно. Причинно-следственные связи между наблюдаемым дефицитом и развитием и сохранением психопатического и антиобщественного поведения еще следует установить»[690].
Чтобы естественным образом объяснить «оторванные от реальности террористические действия», патологи искали признаки морфологических изменений даже в мозге террористки Ульрики Майнхоф[691]. На протяжении десятилетий мозг основательницы «Фракции Красной Армии», повесившейся в тюрьме «Штаммхайм» в Штуттгарте в 1976 году, хранился у специалистов по судебной медицине в Тюбингене. Несколько лет назад он снова подробно исследовался Бернхардом Богертсом, директором Университетской клиники психиатрии, психотерапии и психосоматической медицины в Магдебурге. Вывод ученого: «Соскальзывание в террор можно объяснить болезнью мозга»[692]. Причиной могли быть повреждения мозга и рубцы на нем вследствие перенесенной в 1962 году операции по удалению опухоли, которая могла привести к изменениям личности Майнхоф. «Как выясняется, весьма сомнительно, что госпожа Майнхоф действительно была виновна», – сказал Богертс в интервью Der Spiegel[693].
Неужели Ульрика Майнхоф была психически больной, даже пациенткой с «приобретенной психопатией»? В высшей степени удивительный вывод, учитывая, что радикальная эволюция Майнхоф от левой журналистики к жесткому террору хорошо объясняется ее биографией, духом времени и личными обстоятельствами[694]. Как сформулировал в своей книге «Конечно, можно стрелять»[695], историк Михаэль Зонтхаймер, Майнхоф не была просто «преступницей по наклонности». Скорее, она пришла к террору постепенно и непроизвольно. После незапланированного прыжка из окна читального зала библиотеки Немецкого центрального института социальных исследований при освобождения Баадера для Майнхоф уже не было возврата к обычной гражданской жизни. При этом бесспорно, что месячные мучения из-за изоляции в тюрьме «Оссенхоф» привели Ульрику на границу безумия: «Чувство, которое взрывает голову (ощущение, что череп вот-вот разорвется), – то чувство, что спинной мозг втискивается в черепную коробку и давит на мозг. ‹…› Бешеная агрессия, для которой нет регулятора. Это самое худшее»[696].
Измерением параметров зла занимается также Кент Киль из Университета Нью-Мексико. Частое появление американского психолога в средствах массовой информации